Шрифт:
Он повернулся к Джоселин:
— Нам с Люком удалось раскопать многое. Если вы не хотите подождать, пока мы выпьем чаю, тогда я предлагаю, чтобы мы пили чай, а Люк прочитал бы последнюю часть истории мисс Эдилин.
— А чай горячий?
— Уже кипит.
— Тогда я готова подождать.
Глава 24
Англия, 1944 год
— Чувствую себя голодным волком, — пробормотал старый Хэмиш за завтраком. Эдилин и Дэвид попытались скрыть улыбки. Если этот человек что-нибудь и умел делать, так это есть. Но сначала он не погнушался назвать Дэвида предателем, потому что еда была итальянская, а Италия воевала на стороне Германии.
— Если вы не хотите есть… — сказал Дэвид и начал отодвигать тарелку, но Хэмиш ухватился за нее.
— Пожалуй, если я съем тарелку спагетти, это миру не повредит.
— Это… — забормотал Дэвид, но остановился.
Стоит ли объяснять человеку разницу между пиццей, спагетти и пастой? Сразу после завтрака старик исчез в своей комнате.
В то утро Эдилин обнаружила позади амбара старую полуразрушенную теплицу. Она была почти скрыта засохшими виноградными лозами, а внутри росли помидоры, которые размножались сами по себе. Виноградные плети сохраняли почву теплой, а отсутствие листьев на них позволяло весеннему солнечному свету проникать внутрь.
— Я мог бы расцеловать тебя за это, — сказал Дэвид, вынимая круглый сочный помидор из маленькой корзинки, которую Эдилин протянула ему. — На самом деле я мог бы расцеловать тебя за все.
Она отступила, но улыбнулась:
— Разве ты не знаешь, что я недотрога?
— Я слышал об этом, — сказал Дэвид вдруг охрипшим голосом и подошел ближе.
На этот раз она не отошла.
Но проклятая штуковина на ноге Дэвида зацепилась за ножку кресла, и он едва не упал. Ухватившись за край стола, Дэвид тяжело опустился на стул.
— Черт, надеюсь, Остин сгорит в аду, — пробормотал он и потер ушибленную ногу. — Разве мужчина может ухаживать за женщиной с такой штуковиной на ноге?
Не услышав ответа, он повернулся и увидел в глазах Эдилин странное выражение.
— Что задумала наша маленькая головка?
В рубашке, которая была явно велика ей, в широченных брюках, которые держались на талии только благодаря ремню, Эди казалось Дэвиду прекрасной. Если бы не его нога, он давно бы сделал решительный шаг.
— Мне нужна ванна, — сказала она, поморщившись. — У меня голова чешется.
— Я видел в амбаре керосин. Не нужен?
— Нет, — улыбнулась она. — Я хочу помыться в реке.
— Это сумасшедшая идея. Там разлив и течение…
Он замолчал, потому что услышал, как хлопнула дверь. Эдилин куда-то убежала. Но вот куда? Оставалось только строить догадки. Когда через несколько минут она вышла из амбара с двумя мотками веревки в руках, он уже точно знал, что она собирается сделать.
— Нет! — воскликнул он, когда она вошла на кухню. — Нет и еще раз нет. Если ты попытаешься это сделать, я уйду отсюда, найду телефон и расскажу Остину, что ты задумала.
— Ты умеешь вязать узлы?
— Нет, — решительно ответил Дэвид, усаживаясь в кресло.
— Ладно, тогда я сама. — Она обмотала веревку вокруг талии и завязала ее. — Красиво и прочно, правда?
Дэвид протянул руку, ухватился за конец веревки и потянул. Веревка легко развязалась.
— Что ж, попробую еще раз. Вероятно, я должна завязать узел в три петли.
— Пожалуйста, не делай этого, — сказал Дэвид почти со слезами в голосе. — Подождем еще день, вернется Агги, мы получим журнал и…
— А теперь?
Дэвид подергал за оба конца, но узел держался прочно.
— Хорошо, — заключила Эди. — Его мы и используем.
— А если ты застрянешь внизу и не сможешь выбраться? — глухо спросил он. — Возьми хоть нож с собой, чтобы можно было разрезать веревку.
— Лучше завяжи покрепче и не читай мне нотации, почему я не должна этого делать. Я хороший пловец.
— Эди, — вздохнул он, отказываясь подниматься с кресла. — Это очень благородно с твоей стороны, но я не хочу, чтобы ты рисковала.
Она наклонилась и поцеловала его в губы.
— У нас осталось очень мало времени, — прошептала она. — И как ты сможешь любить меня с этой штукой на ноге? Что бы ты ни говорил, я сделаю это, понятно? Но я была бы очень признательна тебе за помощь.
Дэвид был так ошеломлен ее словами, что схватил ее за запястье и привлек к себе, она оказалась на его коленях.
Он поцеловал ее. Сначала нежно, затем его поцелуи стали более страстными…
— Я влюбился в тебя сразу, как только увидел, — задыхаясь, шептал он. — И мне все время казалось, что я знал тебя раньше… На небесах, может быть. Я знал, что ты моя и всегда будешь моей.