Она закрыла глаза, а он вновь поцеловал ее. И тогда, в этот момент почувствовал, как она отвечает ему.

— Так-то лучше, — улыбнулся он и поднялся на ноги. — Ну, что, попробуем раскопать это дерьмо?

Лой вышла на улицу и набрала заветный номер.

— Да, Дамьен, — услышала она уставший голос.

— Это не Дамьен, — ответила Лой и замолчала.

Он тоже ничего не говорил. Простояв с трубкой у уха несколько секунд, она, наконец, дождалась от него ответа:

— Ты думаешь, что сможешь уговорить меня?

— Я не собираюсь тебя уговаривать. Это бесполезно.

— Тогда, что ты предлагаешь?

Ей было слишком трудно произнести эти слова. Опуститься на колени перед ним, после того, что он с ней сделал, после всего, что он сделал ей, означало втоптать свое самолюбие в грязь и навсегда очернить его в глазах той, от которой прощения уже не будет, то есть, ее самой. Но, кому нужно это прощение, если на кон поставлена жизнь девушки, ставшей Хозяйкой ее брата?

Лой тяжело вздохнула и, наконец, произнесла эту фразу:

— Я сделаю все, что ты захочешь…

— Я бы хотел сейчас увидеть твое лицо, но, боюсь, это еще больше унизит тебя, не так ли?

Она молчала.

— И ты пойдешь на это только ради того, чтобы я попытался ей помочь?

— У меня все-таки будет одно условие, Райлих.

— Какое?

— Ты получишь меня только после того, как оправдаешь ее.

— Нет, Лой. Я получу тебя в не зависимости от исхода дела.

— Где гарантии, что ты выложишься 'на все сто'? — повысила тон она.

— Девочка моя, я бы не был лучшим, если бы не выкладывался 'на все сто', как ты говоришь.

— То есть, ты согласен взяться за это дело?

— Смотря, согласна ли ты с моими условиями.

— Я согласна.

— Тогда приедешь ко мне сегодня в восемь вечера. Думаю, адрес ты помнишь.

— А ты не собираешься тратить время впустую, не так ли? — прошептала она.

— Я никогда не трачу свое время впустую, милая.

— Когда ты встретишься с ней?

— Как только ее переведут к нам.

— Я попрошу Мортона привезти тебе материалы ее дела.

— Они уже у меня.

— Вот, значит, как…

— Я всегда добиваюсь того, чего хочу, Лой. А в данный момент я хочу тебя. Так что, до встречи вечером.

— До встречи… — ответила Лой и положила трубку.

Вопреки просьбе Дамьена, Тайрин осталась сидеть там же. В ее голове прокручивались воспоминания того злосчастного дня. Она помнила, как вышла на свежий воздух из душного помещения клуба и направилась вперед, к машине. Чувство опасности так и не отпустило ее и она, перестав прислушиваться к нему, просто шла, не оглядываясь. Она не ожидала, что кто-то бесшумно нападет сзади. Она откровенно прокололась, позволив кому-то вырубить себя.

Когда Тайрин открыла глаза, вокруг было абсолютно темно. Неприятный смрад чего-то сырого, лежалого и грязного висел в спертом воздухе. Она порядком замерзла, а ее платье и пальто были мокрыми. Она попыталась подняться, но ноги затекли и не слушались.

Что-то было не так. Тишина. Это пугало ее, ей была знакома такая тишина, и мрак, когда совершенно ничего не видно. Она встала на колени и поползла вперед. Бетонный пол отсырел, здесь везде была вода. Она проползла несколько метров. И, наконец, наткнулась на что-то, лежащее перед ней. Она ощупала находку. Шелест… Знакомый шелест…Пакет для мусора…

Она вернулась домой из школы поздно. Электричества не было… Темно… Мама оставила полиэтиленовый пакет для мусора на кухне, и из него что-то натекло на пол. Спичка погасла в руках и упала. Тайрин зажгла другую, и трясущимися руками поднесла к фитильку свечки. Слабое пламя осветило теплым мерцанием небольшое пространство вокруг.

Весь пол чем-то залит. Чем-то темным. Она поняла, что это 'что-то' течет из пакета, к которому она подходила. Она присела на корточки и осветила пол.

— Мама!!! — истошно завопила она, и пламя свечи погасло.

Пламя погасло, но она по-прежнему сидела посреди огромной лужи густой темной крови. Она достала новую спичку. Чиркнула по коробку и зажгла свечу.

Кровь натекла на пол из пакета. Большого черного плотного пакета для мусора. Она медленно встала и подошла к нему. Рука затряслась и потянулась к узлу, завязанному сверху. Он легко развязался. Она раскрыла толстый полиэтилен и осветила содержимое пламенем свечи.

Вычерненные точки смотрели из пакета на нее. У того, что осталось от ее мамы, не было глаз. Словно и не мама лежала в том пакете. Это были ее руки, ее ноги, ее голова, но и не ее, в то же время. Все было вместе. Свалено в кучу. Лицо застыло с приоткрытым ртом. И уши… Такие же, как и у дочери, остроконечные уши… Где они? Их нет… Это не ее мама. Нет, ее мамы там больше нет. Ее мама ушла задолго до того, как кто-то разделил ее на части, лишил ее прекрасных мерцающих синих глаз и отрезал уши. Нет, мамы больше здесь нет. Она ушла и никогда не вернется. А Тайрин останется. Нужно уходить. Далеко. Миша. Ей нужно ехать к Мише. Так наставляла ее мать.