– Странный оборот речи, - заметил Раджхош.

– К сожалению, - Ратри вздохнула, - это адекватно отражает суть дела. Они здесь не просто знакомятся, дружат, играют и учатся. Они воспринимают некую идеологию, которая жестко делит все на белое и черное. Белое может быть любого цвета радуги, никаких проблем. Но черное – всегда черное, и оно подлежит стиранию. Они так и говорят: «стереть» или «зачистить». Никаких компромиссов. Только так.

– А что такое «черное»? – спросил он.

Ратри задумалась, подбирая подходящие слова.

– Это можно назвать духовной культурной, или традиционными ценностями, или религиозным долгом, если подходить к этому с позиции мировых вероучений, или универсальными императивами, если следовать гуманизму.

– И все это для них черное? – удивленно уточнил Чатур.

– Как это не парадоксально, да.

– И они культивируют ненависть ко всему этому? – снова уточнил он.

– В каком смысле культивируют?
– в свою очередь удивилась Ратри.

– В обыкновенном. Они что, проводят пятиминутки ненависти, как в романе «1984» Оруэлла или как в реальных учебных лагерях исламских боевиков?

– Н… Нет, - помедлив ответила она.

– Тогда откуда ты узнала об этой доктрине «стирания черного»?

– Я… Я заговорила об идеалах взаимопонимания…

Раджхош многозначительно поднял вверх свою широкую ладонь.

– Вот! Ты заговорила о некой идеологии. Видимо, о гандизме, о неоиндуизме, или о гуманизме. Кто-то ответил что-то, показавшееся тебе странным. Ты стала задавать дополнительные вопросы, и ответы на них шокировали тебя до такой степени, что ты сменила тему. После этого ты не услышала ничего шокирующего.

– Откуда ты знаешь? – изумленно спросила Ратри, - Тебе кто-то успел рассказать?

– Просто опыт, - произнес он, - Когда я увидел этих подростков, то сразу понял: это сообщество продуктивно, а значит, оно не может быть ориентировано на ненависть. Разумеется, оно достаточно радикально, потому что у него высокий креативный потенциал, направленный на окружающую реальность. Но это совсем другое дело. Невозможно создать что-то принципиально новое, не затронув основы старого. Я не слишком люблю рассуждать о таких абстракциях, но здесь они уместны.

– Я не поняла, Чатур. Объясни.

– Объясню, когда ты снимешь с меня эти дурацкие…

– Да, конечно!

Она ловкими и привычными движениями отлепила от его кожи присоски сенсоров.

– Замечательно! – он улыбнулся. – И что говорит компьютер о моем здоровье?

– Ну, если вкратце… - Ратри посмотрела на цветную диаграмму, - …То фиксируется легкое переутомление и перевозбуждение. Я рекомендую тебе подольше поспать.

– Неплохая мысль, - сказал Раджхош, - А леди доктор не хочет порекомендовать мне прогулку с любимой женщиной на свежем воздухе?

– Хочет. Только не босиком. Мало ли, что тут ползает? Надень сандалии, ладно?

– Ладно. Я надену сандалии и даже шорты, - сказал он, - Хотя, по здешним правилам, человек считается достаточно одетым, если завяжет шнурок над бедрами.

– Можно даже без шнурка, - сообщила она, - шнурок это для красоты как галстук.

В неверном свете обманчиво-яркой Луны, река Вааа казалась лаково-черной, берег и кусты - пепельно-серыми, а несколько фигур туземцев - призраками. Они и двигались бесшумно, как призраки. Ратри крепко вцепилась в локоть Раджхоша.

– Чего ты опять боишься, маленькая девочка?

– Наверное, ничего, - ответила она, - Просто здесь ночью так необычно... Ты обещал объяснить что-то об отношениях принципиально нового и основ старого.

– Да. С чего бы начать?.. Пожалуй, с твоего личного наблюдения: «Белое может быть любого цвета радуги, но черное - всегда черное». Какие именно цвета ты наблюдала?

– Цвета? – переспросила Ратри, - Это была фигура речи. Я хотела сказать, что эти подростки по уши в виртуальных мирах из своих любимых НФ-фильмов и комп-игр. Обычное дело в таком возрасте. Красные кхмеры любят сюжеты с коммунизмом по Ефремову. Девчонкам из Бирмы тоже нравится какой-то коммунизм, но у них такой странный «pidgin», что я не все понимала. Африканцы за креативный социализм по Моррису… Кроме Лейлы, которая техно-трайбалистка по Хайнлайну, как ее мама, в смысле, Пепе Кебо. Руперт Фон - анархо-синдикалист по Прудону, что понятно для меганезийца. Йи - анархо-коммунистка по Кафиеро. Она не слышала о Кафиеро, но воспроизводит его идеи. Африканцы, впрочем, тоже не слышали про Морриса.

– И никто не подрался из-за идеологических разногласий? – спросил Раджхош.

– Нет. Мне показалось, что для них это не идеологии, а… Как объяснить?

– Не священные убеждения, а социально-технологические приемы, - подсказал он.

– Чатур! Как ты догадался, что я хотела сформулировать?!

Раджхош пожал плечами и хитро улыбнулся.

– Не буду врать, что и это мой опыт. Я об этом прочел в книжке «Страны 4-го мира: Стратегия прогрессивно-постиндустриальных военных диктатур». Автор книжки – известный меганезийский технико-политический эксперт Джой Прест. Рекомендую.