В вестибюле слышны шаги… все уже пошли на mahlzeit…

– Оп! пошли и мы!

Мы успели вовремя… пришли даже раньше остальных… стол был уже накрыт… полно всяких butterbrot'ов… нас явно решили побаловать… четыре здоровенных кучи сандвичей, с маргарином и рийетами… не так уж плохо!.. а вот и остальные!.. наша старбень-наследница, Кретцерша с мужем и весь штат dienstelle… в полном составе!.. такого я не ожидал… все!.. и Крахт!.. собственной персоной!.. ладно! guten tag! heil! а где же усики?… разве он не отращивал себе усики?… под Адольфа?… куда там, я замечаю только легкую небритость… что это, страх?… или просто апатия?… да мне-то что, какое мне до этого дело… я должен заниматься доходягами… вот если они откинут копыта в мое отсутствие, тогда я буду виноват, ведь я за них отвечаю… и тут я решаю воспользоваться моментом… громким голосом… так, чтобы все слышали…

– Крахт, дружище… вы собираетесь на вечеринку?… там ведь будут все!.. и мы тоже!.. тогда я вас хочу кое о чем попросить…

– Слушаю вас, дорогой доктор…

– В антракте… будет же там антракт… я хотел бы, чтобы вы заглянули со мной сюда, проведать наших больных… я не хочу надолго оставлять их одних… вы слышите меня?

– Ну конечно же, дорогой доктор!..

Полная, абсолютная ясность!.. никто даже бровью не повел… настолько все поглощены сандвичами… дорвались… ладно!.. Крахт смотрит на часы… почти восемь… наконец-то все в сборе!.. Крахт захватил с собой электрические светильники… свои карманные фонари, один из них довольно внушительных размеров… как эсэсовцу ему такой фонарь полагался по штату… а теперь в путь!.. Landrat тоже туда собирался подойти, он должен вести вечер… а может, он уже и там… «Сила через Радость», это ведь не просто вечеринка, а мероприятие, организованное «во имя Победы» по личному указанию Геббельса… что ж, посмотрим!.. лично я ничего особенного не ждал… но не будем воротить нос!.. будем аплодировать!.. вместе с Крахтом!.. на душе у меня было неспокойно… все-таки старики оставались одни, без присмотра… но не мог же я взять их с собой!.. надеюсь, антракта не придется ждать слишком долго, и мы с Крахтом, как и договорились, сразу же их навестим… а теперь вперед! через парк, потом по деревне, по узким улочкам, все вместе… мимо бакалейной лавки, Wirtschaft, а вот и церковь… все постоянно натыкаются друг на друга, спотыкаются, все-таки идти приходится в темноте… конечно… Крахт мог бы нам немного и посветить… но он не хочет, опасается зажигать свой фонарь… вполне возможно, что где-то высоко в небе, из-за облаков, за нами наблюдают… впереди нас слышны голоса машинисток… кажется, среди них нет ни Изис, ни ее инвалида, ни графини Тулф-Чеппе… должно быть, они уже на месте… Tanzhalle не так далеко… если бы Крахт нам посветил, мы бы тоже быстрее сориентировались… но он отказывается… так можно и в лужу вляпаться… или забрести на свекольные грядки… на свежевскопанную землю… Крахт непоколебим!.. конечно, там ведь «воздушные крепости»!.. как же! правда, этим блядским «крепостям» уже давно известно, где мы находимся, и раз уж они до сих пор не сожгли эту долбаную деревню, значит, они этого сами не хотят!.. а Крахт просто спятил!.. вот и Tanzhalle… сразу за перекрестком… ага!.. звуки гитары!.. да!.. да!.. уже слышна музыка… «Hier! hier! сюда!» окликают оттуда нас… вот и дверь!.. света почти нет! над дверью только одна лампа, и та чуть теплится!.. мы проходим внутрь… изнутри этот ангар ярко освещен! в четырех углах! горят ацетиленовые лампы!.. «дверь! дверь!»… орут нам со всех сторон! а как же та лампа? там, снаружи? она их не волнует! снаружи пусть себе горит, а дверь нужно закрыть! ладно, черт с вами, мешки с кислой капустой! теперь из зала мне видна вся сцена… собственно, только она одна… в мертвенно-бледном свете… публику рассмотреть невозможно, я различаю лишь мужские затылки и дамские шиньоны… эти ацетиленовые фары светят слишком ярко! эффект как при вспышке… вы ослеплены… хотя цыган все же видно… мужчины… женщины… детишки… и седовласый старик, которого так интересовала Лили… особенно ее кастаньеты и перстень… думаю, здесь собрался весь табор, старики – позади, молодые – на переднем плане… кажется, они вот-вот начнут танцевать… фанданго!.. жирная гурия запевает… цыганка или венгерка, уже не первой молодости, толстенная, жирная, вся покрытая складками!.. ручищи, как у мужика, живот таких размеров, что в нем по меньшей мере три фибромы… а сиськи, как настоящая гора!.. она поет бранденбургский романс… так мне пояснил Крахт… голос, впрочем, не такой уж мерзкий, даже чистый, не лишенный некоторого очарования… она задирает свою юбку… так, еще выше!.. сейчас она нам спляшет… старик объявляет: сегидилья!.. темп очень быстрый!.. она стучит каблуками!.. трясет сиськами!.. топает ногами!.. вся сцена дрожит… этой тетеньке лет пятьдесят… но темперамент у нее пылкий… в ней гораздо больше огня, чем во всех остальных девушках вместе взятых… эти остальные, кажется, вообще напрасно вылезли из кибитки, видно, что они думают совсем о другом… никакой пылкости в них не чувствуется!.. вероятно, они думают о том, как бы поудачней выскочить замуж, о своих повседневных заботах, о больших магазинах, о визите к парикмахеру, мечтают стать блондинками, урвать побольше бабок… найти себе подходящую солидную работу, к примеру, на почте, продавать марки… а не выделываться здесь перед этими кретинами! актер на сцене перед вами как на ладони, сразу видно, на что он способен, о чем думает… в театре ничего невозможно скрыть… допускаю, они также не прочь бы кое-что подтибрить с прилавков, это ведь вполне в духе времени… так, по мелочи, чтобы не доводить до скандала!.. да и мальчики уже не те трагические цыгане, что прежде!.. выплясывают парами, трутся друг о друга, как настоящие педерасты… «останутся одни скоты»!.. черт побери!.. и Ницше читать не надо, достаточно побывать в Цорнхофе… пятидесятилетняя сисястая толстуха еще верила в священный огонь, а вот молодежь – уже нет… но зрителей это не устраивало… пусть тогда толстуха с сиськами еще выше задерет свои юбки, как можно выше! требовали они! пусть она обнимет одного из этих педиков и поцелует его в губы!.. k"uss! k"uss! просят они!.. она хватает одного… тот весь кривится… она отвешивает ему оплеуху! ну и картина! оп! вот это да!.. зал вопит от восторга! ура! ура!.. пары мальчиков!.. девочек! продолжают тереться друг о дружку! а теперь общий танец! фуга! самая что ни на есть настоящая!.. с этого момента в Цорнхофе все изменилось!.. все как будто обезумели!.. никогда бы не подумал, что здесь такое возможно… что за чудесная перемена настроения! всеобщий подъем!.. вот это да!.. напрасно мы сетовали на неуклюжие способы ведения пропаганды! все преобразилось в одно мгновение!.. оказывается, наши цыгане не только стулья чинить умеют!.. А тем временем я стал лучше видеть… глаза привыкли к прожекторам… и я кое-кого начал узнавать вокруг себя… слева… справа… правда, по-прежнему все казались мертвенно-бледными… я узнаю одних… других… я искал глазами Изис, но пока безуспешно… а где же ландрат?… он, должно быть, в первом ряду… вероятно… я не видел!.. зал был хорошо оборудован, скамейки расставлены рядами… эти bibelforsher'ы неплохо поработали, постарались, нельзя сказать, что зал приобрел роскошный вид, но все было продумано и сделано на совесть… кроме того, я насчитал тридцать рядов стульев, такое впечатление, что здесь все подготовлено для какой-то службы, например протестантской… было, где усадить всю деревню… а какой вокруг царил подъем!.. как все рукоплескали этой жирной колоде и ее сопляку! вопили, не хотели их отпускать!.. хотя, пожалуй, такое представление имело бы успех где угодно!.. я и сам поддался всеобщему воодушевлению… веселился от души!.. чего уж там… я дергаю своих спутников за рукав…

– Ну как!.. как тебе, Лили?… а вам, Крахт?… вам что, не нравится?

Поневоле поверишь в «Силу через Радость»!.. а вот Ля Вига, кажется, недоволен… он ведь тоже мог бы что-нибудь изобразить на сцене!.. его обида может нам дорого стоить… ага, вот уже на нас начинают коситься!..

– Да! да! прекрасно!

Он все понял… мы стараемся изо всех сил… аплодируем! и Крахт от нас не отстает… однако меня беспокоит, что я не вижу ландрата… конечно, он где-то там, в темноте… или среди почетных гостей… пока я обнаружил только Изис и ее маленькую дочурку… я вглядываюсь повнимательнее… еще… да! точно!.. это фон Лейдены! они сидят между какими-то незнакомыми мне дамами… чуть дальше графиня Тулф-Чеппе, прямо напротив нас, в полном одиночестве… малышка Силли сидит на другой скамейке… кажется, они специально сели подальше друг от друга… вся семья в зале… но в разных местах… а вот рядом с нами – никого… естественно, все делают вид, что не знакомы с нами!.. демонстрируют свою лояльность!.. методы морального воздействия всюду одинаковы, и у бошей, и у французов… что в Моорсбурге, что в Медоне…

– Держитесь подальше от этих людей! ведь они отъявленные негодяи! подонки, каких мало…

А с другой стороны, это не так уж и плохо… вам не нужно ни с кем болтать и тратить свои силы на то, чтобы изображать любезность… в положении парии есть свои преимущества… вспомните де Голля у Аденау [198] … Адольфа и Филиппа в Монтуаре [199] … Карла Пятого у Элизабет [200] … сколько сахара, приторных улыбок, ужимок, и все ради чего!.. а «неприкасаемому» нет никакой ггужды ни под кого подлаживаться, разве что слегка намазаться дерьмом, и все, больше от вас ничего и не требуется!

Но вернемся к нашим овечкам! раз уж я затащил вас на эту вечеринку! пофилософствовали, и будет!.. а вы, наверное, уже подумали: он опять решил поиздеваться над читателем!.. вовсе нет! зал я вам уже описал… и Кретцершу с ее мужем… и весь состав Dienstelle… постепенно, оглядевшись по сторонам, я узнавал то одного… то другого… Кретцеры сидят в следующем ряду… чуть позади нас… такое впечатление, что им очень весело… впервые вижу, как они смеются… а тем временем представление продолжается… из глубины сцены появляются старые цыганки… они подходят к рампе и готовятся петь… главный цыган с серьгами в ушах объявляет…

– Дунайский хор с гитарой и кастаньетами!

Браво! браво!.. этот спектакль, призванный поднять наш моральный дух, длится уже не меньше часа, а конца все не видно… я интересуюсь у Крахта…

– А антракт скоро?

– Трудно сказать!

– Однако нам нужно туда сходить!

– Ну если вы так настаиваете!

Меня волнует, как там два мои старика… Ля Вига недовольно ворчит, ему не хочется уходить… Лили тоже недовольна, что мы не даем ей послушать кастаньеты… мы пробираемся между рядами, стараясь как можно меньше шуметь… не думаю, что кто-то обратил на нас внимание, весь зал как раз подпевал «Дунайскому хору», хлопая в ладоши и стуча ногами… «Сила через Радость»! вот мы и на улице, какой холод… хорошо бы, Крахт немного посветил… у него ведь целых два фонарика… хотя бы на секунду их зажег… а впрочем, не обязательно, и так сойдет, достаточно неба… которое все светится каким-то розоватым светом… с желтоватым оттенком… сияющие облака… если хорошенько присмотреться, видна дорога… стены хижин… чуть дальше – замок… и тут вдруг: halt! сразу за бакалеей… мы на что-то натыкаемся!.. на чью-то физиономию!.. Крахт направляет на нее свой фонарик… этот тип что-то бормочет… шепотом… я его никогда раньше не видел… и не понимаю, о чем они там шепчутся… по-немецки… да еще на местном диалекте… физиономия у него мертвенно-бледная, совсем белая, как будто вымазанная гипсом… толстые губы и длинные ресницы… но ведь на улице нет никаких прожекторов! может, это мне просто кажется, оттого, что я был ослеплен ацетиленовым светом? вряд ли… вылитый Пьерро… а сколько здесь еще таких пьерро? Крахт удивлен не меньше моего… они с этим мертвяком продолжают о чем-то беседовать… а тут и еще одна физиономия выныривает из темноты!.. потом еще одна!.. целый сонм!.. и все что-то шепчут ему на местном наречии… никогда в жизни не видел таких белых, таких напудренных физиономий… может, это беженцы?… но откуда?…

– О чем они там шушукаются?

Мне нечего ответить на этот вопрос Ля Виги, потому что я сам ничего не понимаю… должно быть, о чем-то важном…

Мы и глазом не успели моргнуть… как вдруг Крахт начал стрелять!.. в воздух!.. достал пистолет!.. и два раза пальнул!.. что это были за напудренные личности?… так и не понял… они ушли, не попрощавшись… больше я их никогда не встречал… Крахт теперь шел впереди с двумя зажженными фонариками… он отбросил все предосторожности… куда это он так торопится?… со всех сторон к нам спешили запыхавшиеся люди… обитатели деревни, этих я знал в лицо… они прибежали на выстрелы… «Крахт! Крахт!..» окликали они его из темноты… должно быть, они тоже возвращались с представления… вероятно, там все уже закончилось… люди окружили нас плотным кольцом, толкались и переговаривались… «что случилось?»… Крахт стрелял из револьвера… но мы и сами ничего толком не знали!.. надо подождать!.. не фиг здесь околачиваться!.. вот и лесок!.. потом парк…и замок!.. все изъявляют желание идти вместе с нами! хотят зайти в замок… но Крахт их прогоняет… рано он успокоился!.. снова выстрел в воздух! еще! панг!.. и все разбегаются… все же Крахту нельзя отказать в решительности!.. пушка и фонари по-прежнему у него!.. он, я, Лили и Ля Вига сразу же направляемся к раненым… не опоздать бы!.. сперва я осматриваю ревизора… ему лучше… guten abend! добрый вечер!.. пульс слабый, но все же прощупывается… я его слушаю… дыхание ровное… и жара нет… им не холодно?… вроде нет!.. а нога у него и впрямь сломана… пусть пока не двигается, а там посмотрим!.. а вот другой, граф-улан, ничего не говорит… я беру фонарь… освещаю его лицо, ну все, готов… «glauben sie?» вы уверены? спрашивает у меня Крахт «oh ja! ja!..» он умер уже больше часа назад… подобные «констатации» мне приходилось делать уже не раз… ревизор не может в это поверить, он ведь был все время рядом с ним, но ничего не слышал!.. никаких стонов… граф фон Лейден скончался скоропостижно… мы отсутствовали всего около двух часов… он был плох, безусловно… но кто бы мог подумать… что все произойдет так стремительно… может быть, обычный обморок? и все-таки надо об этом всех оповестить, чтобы к нам потом никто не приябывался! «риттмайстер граф фон Лейден скончался»… я предлагаю формулировку: пал смертью храбрых… нет! нет!.. Крахт против!.. сперва нужно оповестить Моорсбург!.. но как оповестить?… он может поехать туда на велосипеде!.. как, прямо сейчас?… да!.. ночью?… по дороге?… я протестую… «Крахт, мы поедем с вами! мы не можем остаться здесь одни!..» весь местный сброд, хозяйки, мужики, заключенные, только и ждут удобного случая, когда мы останемся одни, без нашего эсэсовца… тогда бы они с нами сразу расправились!.. и опустошили бы шкаф с продуктами!..

– Ja! ja! ja! sicher!

Он соглашается со мной… у немцев при всех их недостатках есть одно положительное качество… если вы говорите им разумные вещи, они с вами соглашаются… французы же – никогда!.. Крахт согласился, что если он уедет, от нас и вправду останется мокрое место… нас освежуют и разделают!.. местная шелупонь вполне на такое способна… мы еще не успели решить, что же нам делать… и тут вдруг кто-то стучит в дверь… «herein! войдите!»… никого!.. ан нет, чья-то рожа, не напудренная, гипсового цвета, а самая обычная, хотя и не местного жителя… тех я всех знаю…