По прошествии стольких лет, учитывая, что архивы ВЧК-КГБ никогда не открывались для исследователей, чему есть веские и обоснованные государственными интересами причины, сложно установить, какими путями получены сведения о приблизительном месте захоронения клада с огромными по ценности сокровищами казны Азиатской дивизии. Непосредственные исполнители поручения барона Унгерна или успели скрыться, или погибли в последних, ожесточённых боях, защищая командира. Последнее наиболее вероятно — практически все русские императоры и полководцы, включая великих Суворова и Кутузова, непременно имели для охраны казачий конвой. Станичники отличались верностью, смекалкой, грамотностью и преданностью: на них вполне можно было положиться даже в смертельной опасности.

Скорее сведения о месте захоронения клада получил от непосредственных исполнителей акции кто-то из их родственников, одностаничников или сослуживцев по Азиатской дивизии. От них представители ВЧК узнали, что казну отвезли в район озера Буир-Нор, — в другом написании и произношении Буир-Нур, — и спрятали примерно в 160 километрах к юго-западу от города Хайлара. Как удалось установить следствию красных, интересующие их сокровища не зарыли в землю, а спрятали более хитрым способом: в одной из заполненных илом и жидкой глиной лощин, которые монголы именуют «лагами». Так укрыть сокровища могли только люди, хорошо знакомые с этими местами.

В район юго-западнее Хайлара немедленно отправился вооружённый отряд красных кладоискателей — казну Азиатской дивизии большевики намеревались заполучить из ила и грязи сразу же и пустить все деньги на нужды мировой революции. В реальности существования сокровищ никто не сомневался — о золоте и драгоценностях красным стало известно не только от пленных, но и от местных монголов, с которых собрали ценности, и даже от китайцев. Экспедиция вернулась ни с чем — обнаружить и извлечь сокровища не удалось. Но на этом попытки завладеть казной Азиатской дивизии не закончились. В Москве узнали о сокровищах барона, и председатель ВЧК Дзержинский дал распоряжение продолжить поиски. Впрочем, распоряжения оказалось недостаточно. Клад не нашли. Позже сокровищами заинтересовался великий мистик из НКВД Глеб Иванович Бокий. Бывший эсер-боевик Яков Блюмкин, использовавший в оперативной работе псевдоним Живой, по секретному заданию Бокия выезжал на место и пытался самостоятельно разыскать сокровища барона, однако тоже потерпел фиаско.

В 1930-е годы возник серьёзный интерес к кладу барона Унгерна у японской разведки, которая привольно чувствовала себя в сопредельном с Монголией Китае: японская агентура неоднократно прощупывала возможности отыскания клада, о чём стало известно советским органам госбезопасности. В период обострения отношений с Японией и вооружённых столкновений с самураями на озере Хасан и на Халхин-Голе о сокровищах барона Унгерна докладывали лично Иосифу Сталину, и тот дал распоряжение принять меры к их розыску. Развернуться с поисками помешала Вторая мировая война. Спрятанными генералом Унгерном сокровищами интересовались не только русские, японцы и послушные Москве коммунистические монголы. Интерес к розыскам казны Азиатской дивизии проявляли… китайцы! Личную заинтересованность в этом выказал сам «товарищ Мао», а его спецслужбы, созданные с помощью советских специалистов, проявили небывалую активность. Однако и китайцам не повезло — сокровища Унгерна, словно заколдованные, никому не давались в руки.

Окончание Второй мировой войны и победа над милитаристской Японией развязали руки КГБ на Дальнем Востоке. Руководство Монгольской Народной Республики полностью выполняло все указания из Москвы. Было предпринято не менее десяти советских и советско-монгольских экспедиций для розыска сокровищ Унгерна. Но всё оказалось напрасно.

Один из самых легендарных кладов времён Гражданской войны до сих пор не найден и хранит свою тайну.

Промышльский и Каневский староста князь Иеремия-Михаил Вишневецкий (1612–1651) родился в православной семье, но позднее по ряду причин, о которых до сей поры спорят историки, почему-то перешёл в католичество и стал одним из самых ярых и ревностных защитников Польши и шляхетства от бунтовавших православных украинских казаков.

Когда весной 1648 года на Украине разгорелось восстание под предводительством Зиновия Хмельницкого, принявшего псевдоним Богдан — Богом данный, князь Вишневецкий сразу стал противником полковника, а затем гетмана Хмельницкого, который сам принадлежал к шляхте. Выученик иезуитов Зиновий Хмельницкий, не сумевший сделать карьеру при польском королевском дворе, являлся расчётливым политическим авантюристом своего времени, готовым ради верховной власти практически на всё и умело использовавшим в собственных интересах народное недовольство. Позднее образ Хмельницкого облагородили и романтизировали, придав ему нужные политические и человеческие черты.

Столицей обширнейших владений князя Иеремии-Михаила Вишневецкого в середине XVII века считался городок Дубны, на реке Сула, левом притоке Днепра. Владения князя были настолько обширны, что в них проживало более двухсот двадцати тысяч человек: четвёртая часть населения всей левобережной Украины. Князь имел собственные полки, а в центре города Лубны построил хорошо укреплённый родовой замок со множеством пушек и сильным гарнизоном. Но, главное, под замком находилась целая система потайных подземных коммуникаций с глубокими подвалами, секретными ходами и запутанными лабиринтами.