Марте же снился несколько дней подряд один и тот же сон. Она в тренерском костюме сборной России по бегу вальяжной походочкой прогуливается по стадиону. На стартовой линии появляется улыбающийся Евгений. Марта пронзительно свистит в свисток, и он бежит в ее сторону, распахивая объятия и призывно шевеля бровями. Лицо Марты постепенно вытягивается, так как за высокой фигурой Евгения она видит несущихся за ним на всех парах троих детей разных возрастов и полов и грузную даму в бигудях, с хозяйственной сумкой в одной руке и скалкой в другой, видимо, законную супругу Жени. Марта просыпалась от звонкого трезвона будильника в холодном поту, понимая, что не сможет стать ни тренером, ни главным призом в этом забеге с препятствиями из троих детей.

Вторым ухажером Марты был Родион Хомутов, аскетического вида красавец-брюнет, который все время ей говорил, что они одной породы, словно речь шла о скаковых лошадях. Это была отдельная песня. Он работал у ее бывшего мужа в должности заместителя директора кладбища, был свободен и вечно находился в разладе с окружающим миром, то есть являлся форменным занудой. При этом Родион Игоревич умудрялся не пропускать ни одной юбки, которые покупались на его внешность и умные разговоры ни о чем. Романы с женщинами у заместителя директора кладбища заканчивались примерно через два-три месяца, это тот срок, который отводил он, чтобы полностью узнать женщину и еще раз удостовериться, что все они — «глупые трещотки».

Почему-то к Марте он питал особые чувства, называя ее женщиной-загадкой. Это не мешало Роде, даже разговаривая с ней, засматриваться на других представительниц прекрасного пола. Марта не раз замечала, как преображается его лицо, шевелится тонкий кончик носа и загораются темным огнем глаза, словно у вампира, унюхавшего кровь, когда на горизонте появлялась очередная юбка. Лицо у Родиона Игоревича вечно было всем недовольное и обиженное, а фигура несколько обрюзгшая. Марте одно время казалось, что это из-за того, что он сожалеет, что работает в таком месте, где вокруг много женщин, но все они уже мертвы. Один раз даже Дима, бывший муж, пряча глаза, сказал Марте:

— Мне неудобно, но я должен с тобой поговорить. Я вижу, что Родион пытается ухаживать за тобой. Ты женщина свободная, он тоже… холост, и я не вправе тебе что-либо советовать, но на правах друга я хочу тебя предупредить. Он хороший партнер, честный бизнесмен, моя правая рука, но по отношению к женщинам он… как бы это помягче выразиться…

— Ничего не говори, Дима, я все прекрасно понимаю и вижу. Родя — элементарный бабник!

— Я просто не хочу, чтобы ты разочаровалась и страдала… еще раз.

— Спасибо за заботу, — ответила ему тогда Марта, тронутая участием бывшего мужа в своей судьбе.

Дмитрий в тот раз пришел к ней домой в гости познакомить ее со своей новой избранницей. Это была миловидная белокурая женщина лет тридцати пяти в несколько старомодной одежде и с умным взглядом.

«Как они подходят друг другу!» — мелькнула тогда мысль у Марты, и она поздравила Диму с удачным выбором.

Звали его спутницу Надежда, и она работала у него в офисе секретарем, устроившись на эту должность совсем недавно, так как прежняя секретарша Дмитрия уехала с семьей в Германию на постоянное место жительства. Видимо, каждодневное общение с шефом, забота о нем, задержки по работе дотемна и приготовление крепкого кофе возымели свое действие.

— Мы это… я хотел поговорить… мы с Надей… — мялся в дверях Дмитрий, покрываясь пятнами.

— Тебе нужен развод? — догадалась Марта.

— Точно! — выдохнул с облегчением Дмитрий, радуясь, что это страшное слово за него произнес кто-то другой.

— Подавай на развод смело, — подбодрила его бывшая спутница жизни, — когда вызовут в загс, тогда я и приду, никаких препятствий с моей стороны не будет.

Марта нацепила короткую джинсовую юбку, льняную кофту с аппликацией из разноцветных розочек и надела босоножки из сплетенных тонких розовых ремешков на высоченных прозрачных шпильках из пластика. Дело в том, что у Марты был один комплекс: ей казалось, что она невысокого роста, и поэтому всячески старалась увеличить его. Вся обувь, включая домашние тапки, у Марты была на высоких каблуках. Ходила она ровно, красиво развернув плечи, уверенно ставя стройные ноги и несколько задрав кверху курносый нос.

Полная дама в свободном ситцевом пестром халате и черном фартуке, на который налипли нитки разной длины и расцветки, скептически оглядела Марту, словно та была диковинным тараканом, случайно забежавшим на ее стерильно чистую кухню.

— Значит, это вы к нам на практику?! — спросила она, сурово сдвинув кустистые брови.

— Значит, я… — выдохнула Марта, даже не пытаясь скрыть на своем лице выражение обреченности и нежелания проходить практику вместо того, чтобы укатить куда-нибудь отдыхать.

— Ну что ж, женщина, я буду вашим бригадиром, — сказала полная дама, делая ударение на слово «женщина», тем самым давая понять Марте, что она видит, что пришла не молоденькая студентка, поступившая в институт сразу после школы, а женщина в полном расцвете сил. Ей как бригадиру непонятны ее капризы идти получать высшее образование в тридцать лет.

«Видимо, с жиру бесятся или деньги девать некуда», — читалось в сильно подведенных глазах бригадира, которая представилась Клавдией Михайловной.