Вилдор

Тася легко улыбнулась Кадинару, изображавшему смущение. Привстав на цыпочки, коснулась губами моей щеки и танцующей походкой направилась к дому, словно говоря, что, выбрав из них двоих своего воина, я очень скоро раскаюсь в своем решении. Что ж, в чем-то она была права.

Несмотря на то что моя Единственная была со мной, я очень отчетливо помнил ужас того времени, когда поверил в то, что вернуть ее мне уже не суждено.

Первый год после моей мнимой смерти нам с ней пришлось нелегко.

Как бы ни было велико счастье от осознания, что теперь она рядом, я с первого дня на Лилее понимал, какие трудности нас ожидают. Я пытался найти в этой оказавшейся неожиданно незнакомой для меня женщине черты той Таси, которую помнил. А видел совершенно иное.

Беззащитность и ранимость, прятавшиеся когда-то за внешней решительностью, вдруг стали спокойной уверенностью. Там, где раньше она в бессилии опускала взгляд, теперь смотрела твердо и категорично. Сломленная душа привыкшей к поклонению дочери вождя теперь оказалась способна принимать ответственность и идти до конца.

А иногда в ней вдруг ярко проступали черты Леры, и тогда память услужливо воскрешала события недавнего прошлого. И та ночь на острове, когда я не сдержал своего порыва и, сломив ее щиты, взял ее хитростью, была самым ярким из них, но не единственным, заставлявшим меня отводить взор, испытывая не столько стыд, сколько растерянность. Мне трудно было разобраться в том, когда я чувствовал одну, а когда другую.

Это были тяжелые дни. И если бы каждый из нас не понимал, какая цена уплачена за возможность быть вместе, все могло закончиться для нас с Тасей разлукой.

А потом оба лика, принцессы и тени моей возлюбленной, воскрешенной из осколков запечатленного когда-то образа, как-то незаметно перестали меня терзать, померкнув перед той, которая делила со мной одиночество ночи. И эта женщина как раз и была моей Тасей. Той, о которой я мечтал.

И осознание этого окончательно разделило мою жизнь на ту, что была раньше, и ту, которой я жил теперь. И в этой у меня была любящая жена, верные друзья.

И только иногда, когда мой взгляд касался глади горного озера, к которому спускалась стена одной из замковых башен, я вспоминал Леру. И ощущал, что ниточка, когда-то связавшая нас, продолжает тонко вибрировать, напоминая о моем безмерном перед нею долге.

– Через луну у демонов турнир мечников. – Кадинар вернулся после весьма продолжительного отсутствия «по своим» делам и теперь всем видом намекал, что ему есть чем меня заинтересовать.

Знаю я, чем все это оборачивается, – очередной авантюрой, после которой я даю себе слово больше не поддаваться на его провокации и снова и снова нарушаю данное себе обещание. Такова уж моя натура, спорить с которой оказалось невозможно. Для даймонов лучшим другом является меч, а самым приятным времяпровождением – схватка

– Приглашают самых сильных воинов. Поговаривают, что победитель в призовом бою встретится с ялтаром Дарианы, который продолжает считаться лучшим в двух мирах, – добавил он, продолжая смотреть куда-то мимо меня.

Его попытка лишний раз не продемонстрировать, кто из нас двоих принимал решения, вновь оказалась тщетной.

Вместо ответа я откинулся в кресле, наслаждаясь наполненной пряными запахами трав тишиной летнего вечера и видом, который открывался моему взгляду. Эта беседка в точности повторяла ту, что украшала мой парк в резиденции.

– О своем участии заявили принцы Ролан и Радмир, лорд Гадриэль и… – он сделал короткую, но весьма эффектную паузу, давая мне понять, что только именем темноэльфийского интригана, с которым я его когда-то сравнил, сегодняшние сюрпризы не заканчиваются, – Александр Там’Арин.

Я мысленно улыбнулся, внешне никак не реагируя на попытку моего друга лишить меня спокойствия.

Этот юноша… впрочем, по человеческим меркам советник правителя д’Тара уже вполне мог считаться взрослым. Это если судить по возрасту. А если по содеянному, то он был достойным противником даже мне. Правда, лично я предпочел бы видеть его среди своих друзей.

Увы, несмотря на то, что мне о нем многое было известно, желание познакомиться с ним так и не осуществилось.

Сожаления об этом могли и подождать. Игра, которую предлагал мне Кадинар, была хоть каким-то развлечением в иногда удручающем спокойствии уходящих дней.

– И ради этого ты лишил меня объятий моей возлюбленной? – приподняв бровь, скептически уточнил я у Кадирана. Нисколько не сомневаясь и в том, что самое увлекательное он приберег на конец, и в том, что, прежде чем я это услышу, он изрядно потреплет мне нервы.