— Тебе нужен платок? — поинтересовался Блейк, наконец-то заметивший ее манипуляции.

— Нет, — прошептала в ответ она, — но тебе точно нужен.

Округлив глаза, он поспешно достал из кармана платок и яростно вытер нос.

— Я твой должник, — поблагодарил Блейк и, приобняв Кейт за плечи, повел ее в зал.

По пути он сказал ей, что ему непременно нужна цитата от Клинтона.

— Таких, как он, лучше ловить на приемах вроде этого. Иначе придется препираться со швейцарами на входе в их собственные дома. — С этим он, извинившись, отошел.

Чуть в сторонке от гостей топтался заарканенный хозяйкой приема — гламурной редакторшей Терри Барлоу — Новый Литературный Вундеркинд, который выглядел так, словно с удовольствием спрятался бы за портьеру. Периодически Вундеркинд выдавливал из себя вымученную улыбку и лепетал «спасибо» с таким выражением лица, словно ему под нос тычут микрофоном.

Кейт открыла блокнот, чтобы еще разок пробежаться взглядом по списку вопросов, которые подготовила к интервью, как вдруг почувствовала, что кто- то похлопывает ее по спине. Обернувшись, она почти уткнулась в мужчину. Самого привлекательного мужчину в этом в зале. Сердце чуть не выскочило из груди! Он был здесь единственным, кто одет в джинсы, футболку и клубный пиджак, от него исходил запах сигаретного дыма и пролитого на одежду алкоголя — следы бурно проведенной ночи. Копна его коротких темных волос уложена в виде торчащих вверх сосулек, а глаза в зависимости от освещения то карие, то зеленые — словно они не могут решить, какой цвет им больше подходит. Его взгляд, словно рентген, пронзал всех и вся. Кейт могла бы поклясться, что он видит сквозь одежду — изучает ее тело, выискивает лишний жирок, веснушки, недостатки. Она вспыхнула и понадеялась, что он этого не заметил. А незнакомец только широко улыбнулся.

— Привет, я Тим Мак из «Колонки А», — сказал он с уверенностью человека, души компании, этакой неоновой вывески в черно-белой комнате. — На прошлой неделе я видел твое имя под колонкой Пола. Он классный парень.

Кейт понятия не имела, откуда ему известно, кто она такая. «Экзаминер» не размещает фотографии авторов, и, слава богу. Она даже не знала, как ей поступить — смутиться, или обрадоваться комплименту. Пол рассказывал, что Мак — лучший журналист (вроде бы он использовал слово «бульдог»), собирающий светские сплетни, а «Колонка А» — лучшее издание, печатающее их. Однако сейчас этот парень выглядел абсолютно беспечным и не занятым ничем, кроме, разве что, активного потребления белого вина.

— Расслабься, — произнес он.

Кейт еще раз одернула себя — надо следить за тем, чтобы паника не отражалась на лице.

— Мне тебя Блейк показал. Никто не размещал твою фотографию в Интернете, а Барлоу не печатала твои изображения на салфетках. Наши редакторы до этого еще не додумались.

Он замолчал, разглядывая потолок, и продолжил:

— Хотя мое мнение — это неудачная идея.

«Он что, всегда действительно говорит так же, как пишет свои статьи?»

— Улыбайся, милочка. Твоя относительная анонимность продержится еще пару месяцев.

Кейт попыталась было засмеяться, но ей удались звуки, больше похожие на кашель. Относительная анонимность? Относительно кого? Она обернулась и посмотрела на Нового Литературного Вундеркинда. Вот он во всей красе: съев кусочек сыра, крутит в руках зубочистку, на которую сыр был наколот, ища, куда бы выбросить деревяшку так, чтобы никто не заметил. Кейт решительно направилась было в его сторону, но тут Терри подхватила Вундеркинда под руку и повела по залу, представляя всем и каждому.

Что ж, в конце концов, чтобы добиться хоть какого-то успеха на ниве сбора и интерпретации сплетен и слухов, Кейт нужно еще учиться и учиться. Ей вспомнились слова Зо о том, как добиться успеха в Нью-Йорке: непременно надо, говорила подруга, уметь сказать хотя бы что-то лестное о работе собеседника. «Подкормить эго», — так она назвала этот ход.

Наконец Кейт открыла рот и спросила Тима, правда ли, что мачеха Блейка — Линдси Брэдли, та самая известная декораторша, о которой так часто пишут в «Колонке А».

— К-хм, — откашлялся Тим и вздернул бровь. — Мачеха Блейка предпочитает, чтобы ее считали дизайнером, потому действительно в статьях мы называем ее Сладенькой Декораторшей.

Из дальнейшего рассказа Кейт узнала, что дама эта, оказывается, выросла в аризонском парке трейлеров, но, занявшись дизайном интерьеров, умудрилась завести отношения с несколькими невероятно состоятельными молодыми людьми, а заодно вызнать все их интимные секреты — например, что они хранят в прикроватных тумбочках и на каких «колесах» сидят.

Кейт задумалась над тем, сколько Линдси потребуется времени, чтобы забеременеть. Зо не раз говорила, что для вторых жен это единственный способ вытянуть из мужей деньги.

— До тех пор пока она не убедила отца Блейка сменить свою прежнюю жену на более новую модель, мы называли ее Шлюхой — Разрушительницей Семейных Очагов.

И тут вернулся Блейк.

— Билл — лучший, честно слово, — схватив пару бокалов шампанского с проплывающего мимо серебряного подноса, объявил он. — Он говорит то, что нужно, ничего не приходится вытягивать.

Кейт про себя заметила, что Блейк не уточнил, что именно сказал бывший президент.

— Ну что, конец работе? — спросил Тим, взяв по бокалу с вином в каждую руку.

Кейт обратила внимание, что оба парня не проявили ни капли интереса к тому, чтобы взять интервью у Вундеркинда. Тема приема, как правило, кажется мелкой, неважной и недостойной упоминания: ну разве что рассказать кому-нибудь, если придется к слову, — мол, был на презентации новой книжки. Остается надеяться, что автор (или представляющий его агент) достаточно сообразителен, чтобы понять: незамеченный герой вечеринки не может быть раскритикован прессой.