Зо приказала ему заткнуться.

— Или он хотел всех нас собрать, потому что ему нужно присутствие прессы, — сказал Блейк.

Никто ничего не ответил, но «всех» отдалось в голове Кейт злым эхом.

В такси по пути домой в Бруклин Кейт терялась в догадках — может, она сделала или сказала что-то не то. А может, то, что говорил Тим о счете, — справедливо. Может, она ожидала слишком многого и получила не больше того, что Марко обещал. Лишь великолепный обед. Но она ведь знает, что нравится ему. Он так не раз говорил. Если бы это было не так, он подсадил бы к ним за стол Старую Деву. Разве нет?

— Как твое долгожданное свидание? — спросил Ник, яростно растирая глаза.

Половина двенадцатого ночи, а он только-только закончил покраску новых кухонных шкафов, которые повесил на прошлой неделе. Его джинсы испачканы белой краской, на щеке мазок.

Она принесла ему полотенце, рассказала о белых трюфелях, морских ежах. О сладком, горьком, соленом и кислом. Попыталась описать каждый вкус, ощущение.

— Твой вечер был насыщеннее моего, — прокомментировал он, промывая кисти в раковине.

Наконец они смогут распаковать кухонную утварь, которая стояла в коридоре в ящиках — пусть даже чтобы ни разу ею потом не воспользоваться.

— Все получили, что хотели.

Кейт хотелось, чтобы ее отношения с Марко были больше, чем обычной бизнес-сделкой. Внезапно она почувствовала тошноту, словно от морской болезни. Она только-только успела пронестись по коридору и склониться над унитазом. Все новые вкусы красными кусочками слизи с плеском рухнули в воду. В этот момент они были вовсе не деликатесами.

Ник принес ей стакан воды, встал рядом на колени, убрал волосы с лица.

— Со мной все в порядке, — попыталась сказать она, но ее скрутил очередной спазм. — Просто слишком увлеклась за обедом…

Он наклонился к ней поближе.

— Что ж, надеюсь, твои следующие свидания с Марко будут заканчиваться на более радостной ноте.

— Если они будут.

— Будут, — успокоил он ее, протягивая полотенце. — Будут. Только больше не увлекайся.

В этот раз Блейк в Университетском клубе заказал блины с черникой. Отец попросил принести ему рогалик, что также необычно. Более того, он намазал его творогом и клубничным джемом и даже начал есть. И молчал. Блейк полил блины сиропом и заметил, что отец так и считает про себя калории его блюда. Он задумался — не превращается ли его отец в одного из тех, с кем никто не хочет быть увиденным в таких респектабельных заведениях, как «Ридженси» или «Карлайл».

— Вчера я был на удивительном обеде, — сказал Блейк.

Еда — новое увлечение отца, он заинтересовался ею с тех пор, как перестал есть только для того, чтобы выжить и работать.

Блейк описал устриц, морских ежей, икру, ревеневый соус на лососе.

— Обожаю ревень, — заметил отец и добавил, что на следующей неделе будет обедать в «Побережье» с Линдси и Миллерами.

Мать Зо вновь выпустили из реабилитационной клиники. Если бы Блейк не знал Джека Миллера, он бы поклялся, что именно он рассказал Кейт о музейном скандале, однако Джек ненавидит слухи сильнее даже, чем отец Блейка. Да и не настолько он глуп, чтобы проболтаться жене или дочери.

Отец отложил вымазанный в твороге и джеме нож в сторону и посмотрел на Блейка.

— Я согласился выступить свидетелем против Марка в обмен на неприкосновенность, — выпалил он.

— Это неплохая сделка.

— Так сказали и мои адвокаты.

Блейк добавил, что адвокат Марка сделает все, чтобы тот попал в мягкое исправительное учреждение всего на несколько месяцев. Куда-нибудь, где есть хорошее поле для гольфа.

— Если дойдет до тюремного заключения.

— А что если он попадет в настоящую тюрьму? — спросил отец. — Что тогда? Сможет ли он вернуться к своей прежней жизни? Он ведь никого не убивал.

Но разговор вовсе не о Марке.

— Ты не сядешь в тюрьму, — твердо сказал Блейк.

Ему хочется накрыть своей рукой отцовскую, но

он решил этого не делать.

Отец опустил взгляд на зернышки кунжута, рассыпанные по тарелке, и вытер руки и губы полотняной салфеткой. Откашлялся.

— Банк попросил меня уйти в отставку до конца этого года.

Блейк на обеих лопатках. Он не помнил ни дня, когда отец бы не работал, когда банк не занимал бы все его время — с момента пробуждения и до сна. Не помнил, чтобы его отец не гнался за еще большим заработком, чем получил только что.

— Но дело-то в том, — продолжил отец, улыбнувшись до ушей, — что я никогда так хорошо себя не чувствовал.

«Может, суть погони за желаемым, — подумал Блейк, — в том, что надо перестать гнаться за тем, что, как ты думал, тебе нужно». Он повнимательнее присмотрелся к отцу. Мешки под глазами пропали, щеки румяные, как будто он только что вышел из спортзала. Отец выглядел лучше, чем когда-либо, и Блейк подумал, что и он, наверное, может выглядеть так же свежо, если будет уезжать с вечеринок, пораньше.