Неизбежное не замедлило прийти.

В 1918 году, когда уже начались религиозные преследования, Леонид Семенов решил сделаться сельским священником (в средней полосе России в селе глухом и бедном).

Большевики его убили. В морозную, звездную декабрьскую ночь.

Свеча погасла. Не им зажжена была; его дело — лишь нести ее, хранить и сохранить огонь до предельного часа.

И это дело поэт исполнил. Поэму жизни своей дописал.

Париж

Мысль объединения эмиграции — не новая мысль. Но в той форме, в какой она возникла ныне и быстро завоевала умы, — она, пожалуй, и нова.

Все прежние попытки объединить хотя бы часть эмиграции, — были ли они призывами к единому «фронту», звались ли иначе, — одинаково не удавались. Это можно понять: во всех случаях цели подобных объединений не касались эмиграции как таковой; она бралась как средство, или орудие; целью же всегда была территориальная Россия.

Ошибка исходила из первоначально ошибочного взгляда на эмиграцию. Было принято думать, что русская эмиграция — подобна всем прежним эмиграциям, отличаясь от них разве количественно; что состоит она, в меньшинстве, из сознательных политических деятелей, громадное же большинство, главная масса, просто обычная толпа беженцев, годная лишь для выжидательного сидения на чемоданах; обывательская пыль, куча нищих… о которых, конечно, заботливость следует проявлять, печатая воззвания «к добрым людям», устраивая благотворительные сборы или даже комитеты.

При таком взгляде «сознательным» верхам естественно оставалось заняться вплотную восстановлением (с коррективами) своих политических группировок, из которых каждая, если мыслила какое-нибудь «объединение», то под своим политическим флагом. Все взоры были устремлены на далекую Россию территориальную, поверх здешней «обывательской» массы. Отвлекали от нее, занимая время и, постоянные споры между отдельными политическими группировками. В эмигрантской прессе, группировки эти обслуживающей, не хватало, конечно, и места для чего-нибудь, прямо касающегося зарубежной Руси.

Зарубежная Русь! Как случилось, однако, что это имя не вызывает больше ни улыбки, ни недоумения? Какими путями, откуда, явилось сознание, что русская эмиграция вовсе не «людская пыль», беспомощная толпа, обреченная жизнь со дня на день чужими подачками, что она — нечто совсем другое? Я думаю, сознание это незаметно выросло из самой жизни.

Русская эмиграция — явление, которому близкого примера в истории мы не знаем. Напрасно сравнивать ее даже с «еврейским рассеянием». Но одно есть у них общее: «исход» евреев был исходом народа; русские, ушедшие из своей земли, тоже есть народ.

Так именно должны они называться и так рассматриваться.

Многомиллионная Русь на своей земле, и миллионная Русь на чужой, — та же Русь, как и та же будет океанская вода, сколько ее ни зачерпнуть. Русский народ, весь, поставлен катастрофой в новые для него условия: одинаково новые и для российского, и для зарубежного народа, только по-различному новые; и, хотя одинаково тяжелые, но тоже по-различному. В этой черте, — полной, правда, глубокого значения (мы скажем о ней дальше), — и все разделение.

Сколько бы других мы искусственно ни придумывали, чтобы оправдать нашу «патриотическую» устремленность к России российской при невнимании к России зарубежной, — мы не разорвем единого народа: он связан на таких глубинах, и таким множеством нитей, что когда иные рвутся, даже очень важные (связь географическая, государственная и т. п.), — единство остается.

Главное, что делает русскую «эмиграцию» непохожей на все бывшие эмиграции, это линия, по которой произошел физический раскол России, — откол зарубежной от российской. Линия этого откола не поперечная, как бывало в истории, когда откалывалась верхушка народного коллектива, но продольная, благодаря чему отколовшийся кусок заключает в себе не те или другие слои, не те или другие элементы народной жизни, но все, сверху донизу.

Опрокинутая катастрофой Россия — одна и та же Россия, по составу своему, как на родине, так и за рубежом: родовая знать, государственные и другие служилые люди, люди торговые, мелкая и крупная буржуазия, духовенство, интеллигенция в разнообразных областях ее деятельности — политической, культурной, научной, технической и т. д., армия (от высших до низших чинов), народ трудовой (от станка и от земли), — представители всех классов, сословий, положений и состояний, даже всех трех (или четырех) поколений — в русской эмиграции налицо.