– Извините меня за вторжение, – сказал он с легким поклоном. – Если вы обо мне слышали, то должны знать, что мне нужна информация. А если вы знакомы с доном Симоном Исидро, то должны предположить, что сведений я получил от него немного. Дэниел Кинг был вашим слугой?

– Да. – Она кивнула. А вот это уже не напоминало Исидро, да и большие золотисто-карие глаза были исполнены большей живости. – Он был слугой моего мужа, – добавила она помолчав, и Эшер облегченно вздохнул. Он чуть было не решил уже, что все вампиры так же неразговорчивы, как дон Симон. – Грумом, или «тигром», как их тогда называли. Это было во времена нашего последнего… – Она свела брови, подыскивая слово, – совсем как живой человек. – Скажем, нашего последнего пребывания в мире. У нас было много слуг. В те дни слуги спокойнее относились к странностям хозяев – если те, допустим, жили в отдельном крыле и вели исключительно ночной образ жизни. Но Дэнни о многом догадывался.

Она стояла, прислонясь к камину и сцепив руки на уровне талии – царственная, несколько архаичная поза, как на портретах времен Реставрации. Эшер рискнул бы предположить, что в жизни она была склонна к полноте, но теперь полнота исчезла, как исчезли из ее речи архаичные обороты. Костюм также был вполне современный, и только жемчужные серьги принадлежали эпохе последнего Стюарта.

Внезапно она совершила неуловимое движение – точь-в-точь как Исидро – и оказалась рядом. Эшер был захвачен врасплох. Но она лишь сказала:

– Я полагаю, раз Дэнни не стало, принять ваше пальто следует мне…

– Вампиром его сделали вы?

– Нет. – Она остановилась на секунду, раздумывая, куда положить пальто, шляпу и шарф. Положила на ближайший буфет и обернулась. – Это сделал Гриппен – по нашей просьбе и по просьбе самого Дэнни. Он был очень привязан к Чарльзу, моему мужу.

– А могли бы сделать?

– Это вопрос по существу? – осведомилась она. – Или просто любопытство?

– Нет, не могли бы, – послышался голос из полутьмы, и Эшер резко обернулся, скрипнув половицей. Лицо незаметно подошедшего мужчины поражало меловой бледностью. Худой, среднего роста, он старчески сутулился, в светло-каштановых волосах паутиной блестела седина. – Во всяком случае, без разрешения Лайонела.

– Лайонела?

– Гриппена. – Вампир качнул головой, словно имя это было ему неприятно выговаривать. Двигался он тоже как-то старчески, словно бы устало. Бросив быстрый взгляд на миссис Фаррен, Эшер заметил, что та смотрит на пришедшего с участием.

– Он бы этого не вынес, – объяснил вампир. – Он бы выкурил беднягу Дэнни изо всех укрытий в течение года. В этом смысле он весьма ревнив. – Он протянул тонкую руку и сказал: – Я – Эрнчестер.

Эшер, почерпнувший достаточно сведений об Эрнчестерах во время своих сегодняшних изысканий, предположил:

– Лорд Чарльз Фаррен, третий граф Эрнчестерский?

Легкая улыбка тронула это белое лицо, усталые глаза на секунду ожили. Мужчина наклонил голову.

– Боюсь, что я уже мало напоминаю собственный портрет, – сказал он.

Многочисленные портреты, украшающие стены салона, потемнели от времени и были укрыты тенями. Который из них изображал третьего графа Эрнчестера, сказать было трудно. Тем более что две трети каждого портрета занимал тщательно завитой парик.

Эшер нахмурился, пытаясь вспомнить имя графини, и миссис Фаррен со свойственной вампирам проницательностью сказала:

– Антея.

Подошла к мужу и проводила его до кресла перед холодным очагом. Каждый раз, когда она глядела на него, Эшер замечал в ее глазах все те же участие и тревогу. А вот на самого Эшера миссис Фаррен взглянула на этот раз с откровенной враждебностью.

Эрнчестер опустился в кресло. Двигался он без лишних движений, как Исидро или леди Антея, но как-то безжизненно.

– Дэнни спал здесь? – спросил Эшер.

Ответила Антея:

– Крайне редко. – Она выпрямилась и прошла к очагу.

– Следовательно, тело было найдено не здесь?

Краем глаза Эшер наблюдал за Эрнчестером. Граф смотрел в сторону, уткнувшись бровью в кулак. Эшера несколько шокировала скорбь графа, и в светло-карих глазах наблюдавшей за ним Антеи вспыхнул гнев.

– Если бы оно было найдено здесь, – холодно заметила она, – то вместе с ним были бы найдены и наши тела.

Эшер закусил губу. Затем, отвечая не ее словам, а ее гневу, сказал:

– Извините.

Глаза ее несколько смягчились.

– С вашей стороны было непростительной глупостью прийти сюда, – сказала она. – Исидро иногда ужасно раздражает, но, поверьте мне, если он что-то утаил от вас, то для вашей же безопасности.

– Возможно, – сказал Эшер. – Но он приставил мне нож к горлу: если я не найду убийцу, пострадает близкий мне человек. Мне бы хотелось разделаться с этой историей как можно быстрее – до того, как он выяснит, где я прячу ту, кого он собирается взять в заложницы; до того, как сам убийца заподозрит, что его выслеживает уже дневной охотник, и опять-таки займется моими близкими; до того, наконец, как я сам увязну во всех этих делах достаточно глубоко, чтобы потом из них выбраться. Но сделать это я смогу, лишь владея информацией, которую мне Исидро не желает предоставить.