– Чувствуется, что вы просто не понимаете сути процесса, в результате которого кто-то становится вампиром. Если, выпив крови Джеймса, я заставлю его насильно…

Блейдон резко вскинул руку.

– Деннис! – рявкнул он. – Обойди дом. Посмотри, не пытается ли еще кто-нибудь шпионить.

– Там никого нет. – Глубокий бас Денниса был неразборчив, как рычание. – Ты думаешь, я бы не услышал вампира, если бы он попробовал помочь этим двум? Не почуял бы его кровь? Они все попрятались, папа. Или выясни, где они прячутся, или разреши мне…

– Тем не менее пойди посмотри, – отрывисто приказал Блейдон. Голые надбровья Денниса угрожающе сдвинулись. – Делай что сказано!

– Я голоден, папа, – шепнул вампир. Он пододвинулся ближе, и его чудовищная тень легла на алебастровый потолок и даже на стены. – Я умираю от голода, у меня болят руки, и жажда все сильнее…

Блейдон нервно сглотнул, но все еще пытался распоряжаться:

– Я понимаю, Деннис. Поверь, все будет хорошо. Но ты будешь делать то, что я тебе сказал.

Последовало опасное молчание. Эшер, лежа у ног Исидро, видел, каких усилий стоит Блейдону твердо глядеть в глаза сына. «Он ускользает, и Блейдон это чувствует, – подумал Эшер, глядя, как проступает пот на изможденном лице старика. – Деннис в конце концов убьет его. Как, впрочем, и меня, и Исидро. И Лидию, – мысленно добавил он, покрываясь холодной испариной. – И Лидию».

Затем Деннис исчез. Эшер знал, что в момент ухода все вампиры затемняют сознание наблюдателя, но очень уж кратким был этот момент – Денниса просто не стало. Эшер даже не услышал, как открылась и закрылась бронированная дверь.

Блейдон нервно отер рот свободной от револьвера рукой. На нем был все тот же твидовый костюм для загородных прогулок, что и утром, что и несколько дней назад – судя по запаху. Эшер и Исидро тоже весьма отдаленно напоминали денди – небритые, в грязной, порванной одежде. По крайней мере, им удалось выспаться, хотя и без особого комфорта. Когда Эшер проснулся после полудня, он обнаружил на полу поднос с едой, несомненно принесенный Деннисом. Подкрепившись, он снова обыскал комнату и снова безрезультатно: все те же прочные кирпичные стены, все та же дверь, все та же посеребренная стальная решетка на окне.

Блейдон направил револьвер на Исидро. – Только не вздумайте делать глупости, мой друг. Вы в безопасности, пока находитесь со мной в этой комнате. Деннис тут же перехватит вас и притащит обратно, как притащил в прошлый раз. Тяжелые веки Исидро надменно дрогнули. Гранд явно был раздражен упоминанием об этом унижении. Тем не менее он смерил Блейдона спокойным взглядом и осведомился:

– Вы в самом деле полагаете, что вам это принесет какую-либо пользу?

– Об этом судить мне, – резко сказал старый ученый. – Продолжите вашу мысль. Если вы заставите Джеймса насильно…

– Пить мою кровь, – нехотя проговорил Исидро; глаза его цвета шампанского были устремлены на Блейдона. – Так это делается – во всяком случае, физическая часть процесса. Но есть еще часть, как бы вы сказали, ментальная, но я предпочитаю говорить – духовная, хотя в нынешние дни этот термин вышел из моды…

– Назовем это психикой, – вставил Блейдон. – Вы ведь говорите об этом, не так ли?

– Возможно. – Знакомая легкая улыбка коснулась губ Исидро. – Во всяком случае, происходит передача духа, сознания и того, что герр Фрейд вежливо именует бессознательным. Это предельная откровенность, это передача всех, самых глубоких секретов. Даже в любви не достигается такого единства. Но для этого, сами понимаете, требуется отчаянная воля, всепожирающая страсть к жизни любой ценой. – Тень его руки, повторяя небрежный жест, порхнула по стене. – Не думаю, чтобы Джеймс в его положении согласился сохранить свою жизнь такой ценой, хотя, возможно, при других обстоятельствах…

«Все, кроме меня», – возник в сознании шепот брата Антония, неустанно раскладывающего кости в подземельях Парижа. Эшер покачал головой и тихо сказал: -Нет.

Исидро повернул к нему голову и взглянул по обыкновению невыразительно.

– А еще говорят, что нет больше веры в Бога! – заметил он и снова повернулся к Блейдону. – Если уж Джеймс не подходит для этой цели, то что говорить о том уличном сброде, который вы будете ко мне приводить! Когда мастер творит птенца, от птенца зависит столько же, сколько и от мастера. Я сомневаюсь, что смогу сотворить вампира, зная, что творю фуражный корм, как бы я при этом ни старался. Буду удивлен, если из тысячи выживет хотя бы один.

– Вздор, – с беспокойством сказал Блейдон. – Вся это болтовня насчет воли и духа…

– Даже если у вас это и получится, – добавил Эшер, устраиваясь по мере возможности так, чтобы меньше беспокоить больную руку, – что дальше? Вы всерьез собираетесь держать в доме два, три, а то и четыре десятка птенцов-вампиров? Птенцов, которые преданы и подчинены только своему мастеру? Начать с того, что сам Кальвар был выбран весьма неудачно женщиной, которая его сотворила. Вы собираетесь быть более разборчивым? Особенно если учесть ваше наставление Деннису – отбирать лишь ненужных, порочных, вредных для общества.