— В общем, страшно оказалось остаться без привычного мира волшебства…

— Что скрывать, да. Перемены ведь всегда страшат, разве не так? Обычно в это время мы — я имею в виду Дэн, я, Руперт, Том, в общем, вся команда из «Гарри Поттера» — заканчивали свои каникулы и собирались вновь в наш дом — на Leavesden Studios, в Хогвартс. И вот несколько дней назад я почувствовала своего рода зуд — вроде мне же пора снова туда, как же так? А ведь на самом-то деле все закончилось… Странно, и печально, и страшно, и волнующе. Одиннадцать лет подряд жизнь была расписана по дням, часам и минутам. От звонка до звонка, от звука «хлопушки» до следующей «хлопушки». Встаешь рано утром на рассвете, шофер — один и тот же все эти годы — ждет тебя в машине и везет на студию. И так бесконечно. У меня все эти годы была одна и та же

гримерша — Аманда Найт, я часто приходила к ней еще совсем девочкой, и она позволяла мне играть с тюбиками помады, в общем, экспериментировать с косметикой. (Смеется.) Аманда иногда даже разрешала мне самой гримировать ребят из массовки. В нашем кафетерии мне всегда готовили только то, что я люблю. Одни и те же люди там работали на протяжении всех этих лет. Они знали, какие яйца любит Дэн, какой густоты подлива должна быть у Руперта в его любимой пасте… Согласитесь, очень трудно привыкнуть, что этого больше нет…

Осенью я возвращаюсь в университет, к учебе. Недавно закончила сниматься в фильме, который ничего общего не имеет с «Гарри Поттером». Крохотный, микроскопический бюджет и ни одного спецэффекта, одни сплошные диалоги и разговоры. Он называется «Трудности жизни изгоя». Всего шесть недель съемок. Но за это время я поверила в себя как в актрису — и поняла, что не хочу бросать эту работу. Если честно, то до этого я не очень-то верила в свои актерские способности. Ведь Гермиона — это я, а значит, и играть-то мне ничего не нужно было. (Улыбается.) Со мной всегда бился наш преподаватель по актерскому мастерству — он работал на съемках всей поттерианы с нами, непрофессиональными актерами. Никак не мог научить меня изображать состояние злости. Часто я обливалась слезами, но все равно не могла «правильно» разозлиться, когда того требовал момент.

— Не думаете сыграть на Бродвее, как Дэниел Рэдклифф в мюзикле «Как преуспеть в бизнесе, ничего не делая»?

— Ох уж этот Дэниел! У него характер

о-го-го. Мне бы очень хотелось выступить на Бродвее. Я обожаю петь и танцевать. Кстати, Дэниел танцует — уж прости меня, Дэн, — довольно посредственно. В отличие от меня. (Улыбается.) Но для Бродвея мне нужно еще, пожалуй, немного куража набраться.

— Дэниел Рэдклифф недавно признался в интервью, что у него были серьезные проблемы с алкоголем…

— Я лично ничего не замечала. Он никогда не брал ни одного «больничного» дня во время съемок из полагающихся нам по контракту и был самым преданным делу и ответственным из всей нашей команды. Дэн был нашим негласным лидером с первой же минуты.

— А сами вы как относитесь к алкоголю?

— В Англии разрешено пить с восемнадцати лет. Поэтому отвечаю: я знаю, какой вкус у алкогольных напитков. А однажды даже по-настоящему напилась. На свой двадцать первый день рождения. Друзья сказали: «Ну, Эмма, если не сегодня, то когда же?» (Смеется.)

— А как у вас с молодыми людьми дела обстоят — так хорошо «шифруетесь» или…

— Знаете, молодые люди, похоже, меня почему-то боятся. Я их смущаю, и никто за мной не ухаживает. Не звонят и на свидания не приглашают. (Прошлым летом Эмма рассталась с бойфрендом Джорджем Крэйгом, манекенщиком и музыкантом. Они познакомились во время работы актрисы над рекламной кампанией одного известного

английского Дома моды. — Прим. ред.) В Университете Брауна один из моих любимых курсов — курс психологии любви. (Улыбается.) Я феминистка, но и романтик в душе. Мне кажется, романтика во многом исчезла в нашем поколении — по сравнению с предыдущими. Если я и встречу своего мужчину, то он вряд ли будет из сферы кино или моды. Иначе, помимо публичности, что однозначно не идет на пользу отношениям, наша любовь станет общедоступной, словно чтение какого-нибудь романа для любого человека. (Хотя Уотсон признается, что в ее жизни сегодня никого нет, подруги актрисы убеждены, что у Эммы начинается роман с актером Джонни Симмонсом, с которым она недавно познакомилась на съемочной площадке фильма «Трудности жизни изгоя». — Прим. ред.)

— Вам, как всем маленьким

девочкам, конечно, читали в свое время сказки и рассказывали на ночь всякие истории. Любопытно, что теперь кажется вам самой откровенной ложью из всех детских сказок?

— Отличный вопрос. Всем маленьким девочкам внушают, что они принцессы и вести себя должны соответственно. Этакие милашки, послушные, нежные, как цветы, и укрытые от всех напастей реального мира. Нельзя этого делать, потому что все эти сказки про принцесс — полная и законченная ерунда и чушь собачья! Может, мои слова огорчат или даже приведут в ужас каких-то людей, но если бы я все-таки оказалась принцессой, то была бы принцессой-воином, борцом, способной, если надо, дать отпор и надрать кому следует задницу! (Смеется.)

— А правда, что вы учитесь играть на мандолине? То, что вы прекрасно рисуете с детства, известно, но почему мандолина? А не гитара, например?

— Да, я рисую и очень люблю современную живопись и искусство, это один из предметов, которые я изучаю в университете. Почему мандолина? У меня очень маленькие руки и крохотные пальцы, и поэтому на гитаре играть я не могу, не получается сразу несколько струн взять. Да и возить мандолину с собой легче.