— Хорошо… — наконец не выдержал неловко затянувшегося молчания Гессель Исаакович. — Если в двух словах: две недели назад мы получили оперативные данные от одного из сотрудников немецкого консульства о том, что под видом беженца немца-коммуниста, бывшего коминтерновца в Ленинград прибыл гауптштурмфюрер СС Вальтер Хек. Тот самый Хек, что придумал большую часть нацистской символики, правая рука твоего старого знакомого Вилигута… Так вот, — продолжал Шлиман, сделав весомую паузу, — этот Хек прибыл для того, чтобы добыть некий предмет, в получении которого крайне заинтересовано руководство Аненербе. Ты, конечно, знаешь об этой оккультной секте фашистов?

— Да, Григорий Арсеньевич рассказывал, — кивнул Василий.

— Увы, судя по твоему рассказу, а я надеюсь, он был правдив, товарища Фредерикса больше нет с нами… Он погиб… А ведь он был самым крупным специалистом по немецкому мистицизму… Он отлично знал не только все руководство Аненербе, но и… Впрочем, чего теперь говорить, — перебив сам себя, вздохнул Шлиман. — Так вот, возвращаясь к нашим делам… Этот господин Хек позавчера ночью наведался во дворец, ранее принадлежавший графу Юсупову. Ну, тот, что у Поцелуева моста.

Несмотря на то, что Василий уже давно жил в Ленинграде, он до сих пор путался в названиях улиц, каналов, рек и мостов. Да еще эти переименования! Невский в одночасье стал проспектом 25 октября, Дворцовая площадь — площадью Урицкого, Гороховая — улицей Дзержинского… И теперь даже коренные жители порой путались в хитросплетении новых и старых названий.

— Так вот, согласно полученным оперативным данным, мы устроили засаду, — продолжал Шлиман. — Там были ребята из Первого и пара наших спецов. Их всех положили, но, судя по всему, грабители не нашли того, что искали.

— Почему вы так уверены?

— Мы их спугнули.

— ?

— Они вошли… Началась пальба, и к тому времени, как наши были перебиты, подъехало два авто с солдатами. Грабители бежали.

— Что им было нужно?

— Они ищут какой-то артефакт.

— Еще раз с самого начала, — поморщившись, попросил Василий. — Сколько было наших?

— Двад… Тридцать два человека, — сознался Шлиман.

— Их?

— Двое.

— И вы хотите сказать, что двумя немецкими стрелками перебито тридцать два энкавэдешника?

— Не совсем. Трое наших остались живы, и они уверяют, что пули грабителей не брали.

— Тогда почему немцы бежали, когда прибыло подкрепление?

На этот вопрос у Шлимана не было ответа.

— И вы решили выписать мне индульгенцию, чтобы я…

— Ну, скажем так: рассмотрев всевозможные аспекты дела, мы решили, что вы — самая подходящая кандидатура для того, чтобы остановить похитителей.

— И как вы себе это представляете?

— Немцы не получили желаемого, но, похоже, та вещица, которую они ищут, им очень нужна. Иначе они не стали бы устраивать бойню. Вот и выходит, что они снова придут за ней, когда все успокоится.

— И когда же это случится?

— Тут ничего определенного сказать нельзя.

— Так вы что, предлагаете мне устроиться жить в этом особняке?

— Думаю, это всяко лучше, чем в подвалах на Литейном… — пожал плечами Гессель Исаакович. — Однако есть и другая возможность: вы можете попробовать отыскать то, что нужно фашистам.

— Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что…

— Примерно так, — согласился Шлиман.

— А не проще было бы вкатить ноту протеста немецкому консульству?..

— Нет, — вновь покачал головой Шлиман. — Сейчас в верхах ведутся серьезные переговоры. Готовится к подписанию пакт между СССР и Третьим рейхом. На фоне этого было бы неправильно устраивать международный скандал, тем более что Рейхстаг наверняка открестится от агентов Аненербе. Они не станут брать на себя… — но договорить он не успел: машина резко затормозила. — Вот и приехали, — вздохнул Гессель Исаакович. — Прошу любить и жаловать — особняк Юсуповых, — и он показал на высокое грязно-желтое здание с белыми римскими колоннами. — Историческое место. Именно здесь был убит Григорий Распутин.

— И что тут сейчас? Склад или один из комиссариатов?

Гессель Исаакович вздохнул.

— Василий, порой вы поражаете меня своей серостью. Вы же живете в одном из самых культурных городов Европы… Скажите, вы хоть раз были в Мариинском театре?

— Один раз, когда там завелся призрак-убийца. Помните, года три назад?

Гессель Исаакович вновь вздохнул — запас вздохов у него был поистине неиссякаемый.

— Вы удивительный человек, из крестьян, но отлично разбираетесь в оккультных науках. Не уверен, что еще кто-то в нашем ведомстве имеет столь обширные познания в истории древних цивилизаций… Ладно, все это лирика. Пойдем, нам пора, — и с этими словами он отворил дверцу авто.