– Да, Настечка Эдуардовна, найдете, найдете. Там под кроватью, под самым изголовьем.

– А по поводу денег для сына, Валя, отыщем мы их для тебя. Ты б лучше сразу ко мне обратилась, чем заговоры против меня плести.

– Ох, Настечка, вы уж простите меня, а? Прям какой-то морок нашел. Или баба эта – гипнотизерка была? Сбила меня с панталыку, заворожила! Вы простите, Анастасия Эдуардовна!

– Давай, Настя, поехали, – нетерпеливо предложил со своего места Эжен и для острастки взревел на холостом ходу мотором.

Валентина заторопилась и стала выбираться из машины, приговаривая:

– Вы уж извините меня, и дай вам Бог здоровья.

Настя пересела на переднее пассажирское сиденье, и ее партнер резко сорвался с места.

– Не лети, – с неудовольствием бросила она. – Не по хайвею несешься. Яма на яме.

– Да уж, – усмехнулся Эжен.

С тех пор как стало известно о разудалой жизни отца, Ник с ним не виделся и не разговаривал. Тот ему не звонил – наверное, стыдно было. А сын и жалел папаню, и отчасти стыдился его – а главное, вряд ли смог бы слова, приличествующие случаю, подобрать. Вот и затаился.

Но новости, что узнал от Стальева, он решил донести до Арсения. А вдруг отец ту особу, которая снимки в «Икс-Икс-Пресс» приносила, по описанию узнает? Ник даже начинал фантазировать в духе голливудской, а скорее даже болливудской продукции. Вдруг тетка, что снимки в газету сдала, – былая, допустим, любовница отца? А девчонка Диана – его родная дочь? И она пошла по кривой дорожке – прямиком в проститутки? Ах нет, раз дочь – тогда бы она, конечно, не могла с батяней спать. Ну, или, к примеру, незаконнорожденная дочь его отца не Диана, а Ксения? Та самая, что приходила к нему на Липецкую? Может, она его сводная сестра? Не случайно же он к ней почувствовал странную тягу. Вроде бы не только вожделение, но какие-то братские чувства. Итак, она – его сестра. Интересно. А мамаша ее, былая любовница папани, решила отомстить ему за свою поруганную честь. Конечно, если разобраться, то в конструкции, что придумал Ник, было несколько натяжек, но в целом она выглядела довольно стройной. Можно про нее отцу рассказать – чтоб вместе посмеяться или выведать про его настоящую тайную жизнь.

Арсений звонку сына обрадовался чрезвычайно.

– Конечно! – воскликнул он. – Конечно, Николенька, давай встретимся! Помогу, чем смогу.

– Да нет, па, это я тебе помочь хотел, – усмехнулся парень.

Они условились – в восемь вечера в кафе в центре.

Арсений еще и потому обрадовался звонку «ребенка», что после визита жены (или все-таки уже бывшей жены?) пребывал тем вечером в расхристанных чувствах. Работать совершенно не моглось. Мысли то и дело обращались к Насте, их семейной жизни. А потом шире – к сыну, своей работе, к самому себе. Как часто бывает с русскими интеллигентами, вместо действия (оставив его на долю женщин) они предаются рефлексии.

Все думал: «Для чего-то ведь я был призван в этот мир? Неужели только для того, чтобы родить и вырастить сына – причем одного-единственного? Или чтобы написать сказку и сценарий к «Трем змеям»? Или ради «Лавки забытых вещей»? Неужто я только для того выжил в тюрьме и в лагере? А потом в меня стрелял – да не попал – безумный шофер Капитоновых? Да и после – в мирной, так сказать, жизни – сколько было случаев, чтобы с ней распроститься! Когда мы с Настей, к примеру, перевернулись на подмосковной трассе – и отделались лишь ушибами и царапинами…»

Сам собой вспомнился анекдот.

Умер, значит, мужик, попадает в чистилище. Встречает его, как водится, апостол Петр. Мужик бросается к нему – с тем же вопросом, каким мучился Арсений: «Скажи, святой Петр, в чем было мое предназначение на Земле?» А тот ему отвечает: «Помнишь, в восемьдесят четвертом ты был в командировке в Кременчуге?» – «Ну». – «А помнишь, обедал в столовой, кушал рассольник и котлеты с перловкой?» – «Вроде было такое». – «И одна девушка попросила тебя передать ей пепельницу?» – «Наверное. А что?» – «Ну вот».

И тут, как раз на самоироничном (и печальном) повороте размышлизмов, позвонил сын.

Арсений воодушевился, немедленно засобирался. Решил: поеду на машине, чтоб не было искуса пропустить рюмочку. А потом довезу его до дома. Сегодня ведь воскресенье, пробок особых нет. Он перезвонил Нику, сказал, чтобы тот оставил свою тачилу дома. А сын засмеялся: «А я как раз без нее».

Словом, вечер воскресенья складывался для Челышева-старшего как нельзя более удачно. «А может, потом еще Настя, как обещала, ко мне приедет», – предвкушал он.

Настя в то самое время в подмосковном городе Ф. как раз допрашивала свою домработницу. Потом они с Эженом помчались по направлению к Москве.

– Что значит вся эта возня? – вопросила она. – Магнитофончик… Шпионские игры вокруг тебя?

– Посмотрим, – уклончиво отвечал бывший супруг.

– Странные совпадения, – продолжала рассуждать вслух Капитонова. – Словно кто-то всю нашу семью скомпрометировать решил. Арсения снимают тайком, меня прослушивают. Кому мы понадобились?