Человек в черном поднял щиток своего шлема и с возмущением взглянул на Дюрозье:

— Моих бабушку и дедушку выгнали из Алжира как собак! [23] Надеюсь, здесь такое не повторится.

Дюрозье увидел, как в глазах его собеседника промелькнул призрак гражданской войны.

— Спускайтесь! — окликнули их с первого этажа.

Дюрозье спустился вниз. На кухне служебная собака, натасканная на взрывчатку, виляла хвостом перед холодильником.

— Что в холодильнике?

— Только минеральная вода и сок.

На кафельной плитке между лапами Лабрадора Дюрозье заметил темную полосу. Холодильник недавно двигали.

— Вы не поможете мне его переставить?

Один из бойцов «Аксьон» подошел к холодильнику и с легкостью передвинул его на середину кухни. Собака бросилась в проем и громко залаяла. В кирпичной стене виднелась дверца.

— Они хранили взрывчатку в этом тайнике.

— Идите сюда! — донесся крик из ванной.

В ванной комнате один из штурмовиков показал им мусорную корзину под раковиной. Обернув пальцы бумажной салфеткой, Александр достал из корзины шприц.

— Он наркоман?

— Пока не знаем. Нужно отослать шприц в лабораторию.

На поясе у Дюрозье зазвонил телефон. Он узнал голос Морвана и описал ему Саида Ларби и свои находки.

— Вы взяли смертника из Аньера? — спросил тот.

— Нет, он тоже ушел. Его зовут Ридуан Халед.

— Уверен, они в Париже и попытаются подорваться где-нибудь в людном месте. Хотя не представляю, где двадцать пятого декабря может быть много народу, ведь все магазины закрыты.

— Сразу видно, что ты нечасто ходишь в церковь.

— Черт возьми!

— Я выезжаю к собору Парижской Богоматери. Встретимся там.

Синий имам предъявил документы жандармам, контролировавшим движение на границе департаментов Ньевр и Шер, и проехал по мосту через Луару. В предрассветных сумерках перед ним возникли строения Бельвильской электростанции.

Свернув на подъездной путь, он в последний раз повторил про себя последовательность действий, которые ему предстояло совершить.

Он подъехал к воротам, притормозил у будки охраны и достал пропуск и значок.

— Здравствуйте, господин Булар. Заступаете на рождественское дежурство?

— Да-да.

И снаружи и внутри электростанции царило необычное оживление. В тумане виднелись огни полицейских мигалок. В двух-трех десятках метров от него, словно стертые паром, проступали чьи-то тени.

Открывшийся перед Буларом зимний пейзаж чем-то напоминал неоконченный акварельный этюд.

— Что происходит? — спросил Синий имам, начиная нервничать. — Почему вы не поднимаете шлагбаум?

— Приказ полиции, — ответил охранник, сочувственно подняв глаза к небу.

Пытаясь успокоиться, Анри Булар откинулся на сиденье и положил руки на руль. Только сейчас он обратил внимание на двух жандармов в форме, в руках у одного из них было круглое зеркало на длинной ручке.

Подойдя к машине Булара, он подсунул это зеркало под днище, а его напарник записал номер автомобиля. Потом жандарм склонился к окну и поздоровался с Буларом. Синий имам опустил стекло и постарался унять бешеное сердцебиение.

— Объявлен высший уровень тревоги, — произнес жандарм. — Час назад военные взяли электростанцию под охрану.

— Да, я в курсе. Мое имя Булар. Я приехал заступить на дежурство.

— Мы вас ждали. Мои коллеги хотят задать вам несколько вопросов.

— Конечно-конечно.

— Припаркуйтесь, пожалуйста, у входа, там же, где обычно.

Жандарм жестом приказал охраннику поднять шлагбаум. Булар завел мотор и медленно поехал к входу в зал управления.

Должно быть, парижские власти насмерть перепугались. Ни одна радиостанция не сообщила о взрыве в башне «Марс». Значит, Смаину не удалось завершить свой подвиг. Но он, Булар, доведет свою миссию до конца.

Синий имам оставил свой «вольво» на парковке и решительно направился к входу. Не успел он нажать на ручку, как дверь распахнулась. На пороге стояли два жандарма, которые подвели его к металлоискателю.

Булар отдал ключи от машины, часы, портфель и два мобильных телефона охраннику. Двое военных, стоявших рядом, не спускали с Синего имама глаз. Неужели кто-то из Братьев заговорил?