Вместе они убрали со стола, вымыли посуду. Затем Чесси, не без колебаний, попросил ее поиграть.

Она выбрала Паганини. Нервная и чувственная, вся на последних пределах пьеса была созвучна ее настроению, в ней ощущалась противоречивость мира, его незавершенность, спор человека с самим собой. Играя, Лорен смотрела в окно, а Чесси сидел тихо-тихо, она едва слышала его дыхание. Он так явно гордился племянницей, что ей стало грустно. Как бы ей хотелось познать жажду славы, понять упоение артиста на бранном поле концертного зала! Только для того, чтобы доставить дяде удовольствие.

Когда она закончила играть, Чесси встал и молча поцеловал ее. Он был очень взволнован и хотел теперь остаться один. Кажется, дядя все бы отдал, чтобы Лорен заняла его место на сцене. Она вышла из музыкальной комнаты.

Но ведь существуют же и еще какие-то пути, думала она. Например, ей нравилось не только солировать, но и играть в оркестре. Прежде чем решить все окончательно, надо посоветоваться с Чесси. Конечно, ее основным инструментом была скрипка, но и на фортепьяно она играла, причем вполне сносно. В конце концов, она сможет преподавать музыку в школе. Только нужно будет вернуться в колледж и закончить курс, подумала Лорен с удовольствием.

Позднее она нашла дядю на кухне. Соломон по-прежнему не показывался. Она опять не стала выяснять, уехал он или нет. Вместо этого она спросила Чесси, что он скажет на то, чтобы ей еще на год вернуться в колледж, прежде чем решить, чем заняться дальше. Лицо дяди осветилось, она поняла, что он не оставил надежды на ее блестящее будущее.

— Думаю, это замечательная мысль!..

— А меня обратно примут?

Он тихонько рассмеялся.

— Ну, я думаю, мы их убедим.

Чесси еще пользовался влиянием в музыкальном мире. К тому же в колледже все хорошо знали об удивительных способностях Лорен.

— Я вполне могла бы играть в оркестре, — осторожно сказала она.

— Конечно, могла бы, — согласился дядя с кажущейся легкостью.

Но ее нельзя было обмануть. Чесси так быстро никогда не сдавался. Он надеялся, что, вернувшись в музыкальную среду, она почувствует вкус той жизни и уже не сможет от нее отказаться.

Лорен легла спать пораньше, оставив Чесси на кухне раскладывать пасьянс. На улице поднялся ветер, половицы скрипели, дребезжали окна, шум озера усилился, казалось, волны набегают прямо под окна ее комнаты. Уснула она почти сразу, убаюканная этими громковатыми звуками ветреной, почти бурной ночи.

Проснувшись, Лорен увидела, что еще темно. Ветер свистел громче, сквозняки разгуливали по дому, озеро совсем разбушевалось, в стекла барабанил дождь. Пока она спала, разыгрался настоящий шторм. Лежа в постели, Лорен прислушивалась к реву разгулявшейся стихии. Вдруг она насторожилась и села: ей слышались еще какие-то звуки. Может быть, Чесси не спится?

Она взглянула на часы: третий час пополуночи. Лорен нахмурилась. Неужели Чесси заболел? Выскользнув из постели, она накинула халат, на цыпочках спустилась вниз, открыла дверь кухни и замерла.

Соломон промок насквозь, черные волосы облепили голову, даже на лице блестели капли дождя. Он уже снял свитер и рубашку, и Лорен невольно загляделась на худое, мускулистое тело. Потом перевела взгляд на лицо и спросила:

— Где ты был? — Подошла поближе и увидела совершенно мокрые брюки и раскисшие от воды туфли. — Соломон, ты же весь вымок! Что ты делал?

— Гулял.

Он отвернулся и взял со спинки стула полотенце. От вида его тела у нее пересохло во рту. Она не могла отвести взгляд от влажной смуглой кожи, туго обтягивающей мускулы, от темных волосков на груди. Он растирал себе полотенцем руки, а она пыталась подавить приступ возникшего желания. Наконец он отбросил полотенце, и Лорен сказала хрипловато:

— Волосы совсем мокрые.

— Не имеет значения, — ответил Соломон и повернулся к двери.

Но Лорен взяла полотенце.

— Сядь, пожалуйста. — Глаза его сощурились, лицо замерло. Он медленно сел, и Лорен сказала раздраженно: — Совсем с ума сошел! Так и воспаление легких получить недолго!

Сердитый голос должен был скрыть ее непреодолимое желание дотронуться до него, дрожь рук. Лорен начала энергично сушить полотенцем его волосы.

Глаза непроизвольно скользили по голой мускулистой спине, она вспомнила ночь, проведенную у него в спальне, и ощущение его кожи под пальцами. Как ей хотелось погладить ее сейчас! Руки запутались у него в волосах, и Лорен закрыла глаза. Но тотчас открыла: он ничего не должен заметить.

— Неужели ты все это время ходил по дождю!

— Сначала я поехал на машине, ездил долго, но когда вернулся, понял, что мне нужно еще подумать. И пошел вдоль берега. Зашел куда-то далеко, за мыс Хамелеон. А вернуться не успел, разразился шторм…

Лорен догадывалась, о чем были его мысли. Интересно, к каким выводам он пришел? Она убрала с его лба спутанные черные пряди. Заметив, что Соломон наблюдает за ней, очень жалела, что поддалась искушению. Опасный блеск появился в его глазах, инстинкт никогда не обманывает его. Она отстранилась, лицо стало холодным.