Джоанна не возражала, но заметила, что вряд ли разумно поощрять этого мужчину. Еве следовало бы знать, что подобные «дружеские» отношения могут довести до беды.

— Дорогая, — засмеялась Ева, — этот человек интересуется не мной, а Кристиной! И я делаю это только ради нее. Мне очень жаль, что ты не так весело провела вчерашний вечер, хотя впечатление было совсем другое. Тебя заботит Дональд?

Джоанна ответила уклончиво. Как она могла объяснить Еве, что истинная причина ее плохого настроения заключалась в том, что единственный мужчина, с которым она хотела танцевать, ни разу не пригласил ее? Он танцевал с сестрой, с Мэри, с Евой, затем снова с сестрой, но ни разу не попытался опередить Ларри или Дональда, когда те приглашали Джоанну, а затем вообще отказался от танцев, заявив, что слишком плохой танцор. И это было отчасти правдой… А ей так хотелось ощутить себя в его крепких объятиях, быть рядом с ним, знать, что они снова друзья… Но он подпирал стойку в баре, наблюдая за танцующими. За столом он также не сказал ей ни одного слова.

Джоанна не хотела, чтобы Джейк догадался о ее терзаниях, и поэтому старалась казаться веселой и счастливой в обществе Ларри и Дона.

Лишенный своей живописной рабочей одежды, Джейк ухитрялся выделяться в толпе мужчин даже в благопристойном костюме. По-видимому, дело было в гордой посадке головы, в уверенной манере держаться, умении носить пиджак так, будто он был от первоклассного портного. Женщины улыбались ему и искали его внимания, и время от времени он исчезал в саду то с одной, то с другой, заставляя сердце девушки сжиматься от боли.

Мэвис, по-видимому, не пришла. Джоанна была благодарна судьбе уже за такую малость. Вечер выдался для нее утомительным. Ее упорное стремление выглядеть оживленной в то время, как она ощущала себя скорее подавленной, отнимало у девушки много сил, и она мечтала скорее добраться до постели.

Зато мисс Смит была очень оживлена. Вечер обошелся без неприятных сцен или скандалов. Втайне Мэйбл была разочарована, но никогда не призналась бы в этом. Даже Хадсоны, казалось, утратили свой темперамент. И хотя ее корзину с фруктами и цветами выиграла мать Мэвис, миссис Блэкстон, которую она не любила, мисс Смит отправилась домой более или менее удовлетворенная проведенным вечером.

Слова Евы о приближающемся дне рождения напомнили Джоанне, что у нее нет поздравительной открытки. Поэтому девушка обрадовалась, когда кузина попросила ее съездить до ланча в Большой Бакстер за новыми сосками для Стефани. Можно будет купить открытки от себя и детей, и Ева ничего не узнает. Она собиралась отправиться туда на автобусе, взяв с собой Мэнди и Стивена, но пришел старик Джо, чтобы сделать детям качели под грушевым деревом, и они захотели остаться, поэтому девушка решила отправиться в путь на велосипеде.

Выводя велосипед за калитку, старик предупредил, что у того барахлит тормоз.

— О, Джоанна! Это не опасно? — забеспокоилась Ева. — Будь осторожна, дорогая!

Но девушка отмела все сомнения, ведь в Большом Бакстере на дорогах не такое движение, как в Карчестере.

Наслаждаясь свежим воздухом и скоростью, Джоанна миновала гостиницу «Лебедь», где остановился Дональд, и лавку Браунов, где внутри заметила рыжую голову Кристины. Большую часть пути дорога полого поднималась вверх, поэтому отсутствие тормозов не имело большого значения. Можно было легко остановить велосипед в случае необходимости. Малый Бакстер располагался на чем-то вроде плато над устьем реки, но Большой Бакстер находился у реки, и, чтобы попасть туда, нужно было спуститься с высокого холма. Скатываясь вниз, Джоанна почувствовала веселое оживление, будто вновь стала школьницей. Волосы ее развевались на ветру, лицо раскраснелось, глаза сияли…

И именно в этот момент случилась беда. У подножия холма путь ей преградило стадо овец, а Джоанна ехала слишком быстро, чтобы затормозить ногами, как собиралась. Автомобили скопились позади блеющего стада, которое мальчик-пастух и собака пытались согнать с дороги.

Справа от нее высокие деревья окаймляли берег реки с сотнями плавающих лебедей, напоминающих миниатюрную регату. Картина была прелестной, но у Джоанны не было времени восхищаться белоснежными птицами. Во время своего головокружительного спуска она судорожно пыталась определить, как ей лучше всего поступить.

Сейчас я разобьюсь, пронеслось у нее в голове. Я не могу остановиться… Я точно разобьюсь…

Стремясь избежать столкновения с автомобилями, девушка крутанула руль влево, и велосипед запрыгал по ухабам и кочкам, покрытым травой. Спрыгнув с него, Джоанна не удержалась на ногах и упала, а велосипед, проехав еще немного, с грохотом наскочил на какое-то препятствие и опрокинулся.

Оглушенная и испуганная, Джоанна лежала на спине в высокой траве.

Когда она немного пришла в себя, то различила возле себя пару больших коричневых ботинок. Затем глаза ее скользнули чуть выше и обнаружили коричневые вельветовые штаны и голубую рубашку, и надо всем этим загорелое лицо Джейка Хадсона, склонившегося над ней.

— Джоанна! С тобой все в порядке?

Она постаралась сесть.

— Похоже, у меня появилась привычка падать к твоим ногам, — нетвердым голосом сказала девушка, вспомнив их первую встречу, когда она свалилась прямо перед его трактором.

— Ты могла разбиться, — сказал он. — Когда я увидел тебя, несущуюся с холма на этом драндулете, у меня волосы встали дыбом… Тормоза?

— Боюсь, что да, — смиренно согласилась она.

— Тебе должно быть стыдно: в твоем возрасте надо думать, что делаешь, — отругал ее Джейк.