— А теперь представь себе, как он отстаивает свою точку зрения в суде, — добавил Чарли.

— Настоящий мастер своего дела, — кивнула Элен.

Страйкер подмигнул Тине:

— Я, может, и мастер, но этим двум — не чета.

Они поболтали еще пятнадцать минут, и разговор шел о чем угодно, но только не о «Магии». Тина догадалась, что они пытаются отвлечь ее от мыслей о предстоящем шоу, и мысленно поблагодарила всех троих.

Но, разумеется, ни увлекательный разговор, ни ледяное шампанское не мешали ей ощущать, как в зрительном зале нарастает напряжение. Воздух густел от сигаретного дыма. Официанты и официантки носились словно угорелые, спеша выполнить заказы до начала представления. Гул разговоров становился все громче, поглощая все прочие звуки. И разговоры эти все чаще перемежались смехом.

Она стремилась почувствовать настроение зала, ее внимание занимали Чарльз и Элен Мейнуэй, но при всем этом от Тины не укрылась и реакция, которую она вызвала у Элиота Страйкера. Нет, он вроде бы и не показывал, что она чем-то особо заинтересовала его, да только взгляд Элиота говорил об обратном. Из-под маски вежливости, остроумия, сдержанности выглядывало естественное сексуальное желание самца, и Тина почувствовала это не умом, а на интуитивном уровне, как чувствует кобыла, что жеребец хочет ее.

Прошло года полтора, может, даже два, с тех пор, когда мужчина вот так смотрел на нее. А может, впервые за этот период подобный взгляд не остался незамеченным. Ссоры с Майклом, развод, смерть Дэнни, работа над шоу с Джоэлем Бандири полностью занимали ее дни и ночи, и у Тины не было никакой возможности даже подумать о романтической стороне жизни.

Тину бросило в жар: она осознала, что невысказанное желание в глазах Элиота вызывает у нее ответное, не менее сильное.

Она подумала: «Господи, я позволила себе забыть про существование любви! Как я могла?»

Но теперь, после долгих месяцев скорби о разрушенной семейной жизни и гибели сына, свалив с плеч гору забот и тревог, связанных с постановкой «Магии», она, вероятно, могла снова ощутить себя женщиной. Понимала, что пришло время снова стать женщиной.

С Элиотом Страйкером? В этом уверенности не было. Она могла и не спешить. Не бросаться на первого мужчину, который ее захотел. Наоборот, скорее не следовало этого делать. Но, с другой стороны, он красив, умен, в нем чувствовалась мягкость, доброта.

У Тины возникло ощущение, что вечер будет более интересным, чем она даже могла предположить.

Вивьен Неддлер припарковала свой раритетный, 1955 года выпуска, «Нэш-Рэмблер» у тротуара перед домом Тины Эванс, следя за тем, чтобы не поцарапать колпаки на колесах. Автомобиль она холила и лелеяла, он был в лучшей форме, чем многие куда более новые модели. В мире, где одно постоянно заменялось другим, Вивьен получала удовольствие от многолетнего использования купленных ею вещей, шла речь о тостере или автомобиле. Ей нравилось продлевать им жизнь.

К себе она относилась так же, как и к вещам. В семьдесят лет ее отличало отменное здоровье. Лицом эта невысокая, плотная женщина напоминала мадонну Боттичелли, зато разговором — армейского сержанта.

Она вытащила из автомобиля сумку размером с небольшой чемодан и решительным шагом направилась к дому, но не к парадной двери, а огибая гараж.

Желтый свет уличных фонарей падал только на часть лужайки, прилегающую к тротуару. Но и у дома освещенности хватало, чтобы разглядеть тропинку.

Кусты олеандра шуршали под легким ветерком. Над ними терлись кронами пальмы.

Обогнув дом, Вивьен увидела серп луны, показавшийся из-за небольшого облака, словно ятаган, выхваченный из ножен. В бледном лунном свете на бетонный внутренний дворик легли едва заметные тени пальм и чайных деревьев.

Вивьен вошла в дом через кухонную дверь. Она работала у Тины Эванс уже два года, и примерно столько же времени у нее был полученный от хозяйки ключ.

Если не считать мягкого гудения холодильника, в доме царила тишина.

Вивьен начала с кухни. Протерла столики, полки, жалюзи, бытовую технику, принялась мыть выложенный керамической плиткой пол. Работала на совесть, не халтурила. Никогда не чуралась тяжелого физического труда, верила в его благотворность, получаемые деньги отрабатывала полностью.

Обычно она работала днем, а не вечером, но в этот день ей попались два счастливых игровых автомата в отеле «Мираж», и ей не хотелось уходить от них, раз уж они проявляли такую щедрость. Некоторые из тех, чьи дома убирала Вивьен, требовали, чтобы она появлялась в назначенное время, выказывали недовольство, если она опаздывала даже на несколько минут. Но Тина Эванс всегда входила в ее положение, понимала, сколь важны для Вивьен игровые автоматы, и не возражала, если та иногда переносила время уборки.