— Итак, ребята, — начал директор, — вы занимались экспертизой документа, напечатанного в «Таймс».

— Совершенно верно, сэр.

— А теперь, Ник, хоть ты и не под присягой, эта встреча записывается на магнитофон, и я хочу удостовериться, что ты до сих пор отказывался от юридической помощи и находишься здесь, не получив разрешения своего адвоката.

— Да, сэр, — громко произнес Ник, словно стараясь облегчить магнитофонам их задачу.

— И хотя мне больно задавать такой вопрос агенту с блестящим послужным списком, ты сознаешь, что любые искажения фактов по решению обвинения станут считать ложью и тебе могут выставить счет по статьям такой-то и такой-то, если докажут, что ты искажал факты умышленно?

— Да, сэр, — подтвердил Ник.

— Итак, для протокола: ты отрицаешь, что когда-либо ездил в Колумбию, штат Южная Каролина, за свой или за чужой счет и бывал в штаб-квартире американского филиала ФН?

— Отрицаю, сэр.

— И ты утверждаешь, что документы, добытые и опубликованные «Таймс», — фальшивка?

— Да, сэр. По-другому и быть не может.

— Мы попросили службу профессиональной этики провести криминалистическую экспертизу этих документов с целью установить их подлинность. Напоминаю, документы якобы представляют собой внутренний меморандум американского филиала ФН о пребывании Ника в Колумбии. Их сопоставили с уже имеющимся в нашем архиве заявлением о принятии участия в тендере на поставку снайперской винтовки, напечатанным на официальном бланке. Сотрудники сравнили эти бумаги, исходя из того, что заявление является подлинным. Все понятно, Ник?

— Да, сэр.

— Итак, ребята, — продолжал директор, повернувшись к двум специалистам по внутренним проблемам, — этот меморандум подлинный?

Джефф посмотрел на Роба, тот посмотрел на Джеффа, и Джефф наконец повернулся к директору.

— Мы выяснили, что оба документа, как и сообщалось в «Таймс», подготовлены с помощью одного и того же текстового процессора и распечатаны на одном и том же принтере. То есть имеются одни и те же отклонения букв, неточности и неровность строчек. Если желаете, господин директор, могу представить наше заключение, подготовленное для суда.

— Верю вам на слово. Это означает, что меморандум подлинный?

Роб и Джефф переглянулись, затем быстро посмотрели на Ника и снова повернулись к директору.

— Такое предположение можно сделать на основе этих документов, сэр.

— Предположение? Любопытное слово.

— Да, сэр.

— И каков же смысл туманной фразы «предположение можно сделать» по сравнению с простым и четким «доказывает»?

— Сэр, данное заявление и меморандум могли быть распечатаны везде, где имеется нужное сочетание текстового процессора и принтера, в данном случае «Хьюлетт-Паккард девятьсот шестьдесят», способного распечатывать гарнитуру под названием «Макферсон бизнес три». Что касается расписок и квитанций, все они являются различными ксерокопиями, и подлинность их можно установить потом, если, конечно, это «потом» будет.

— Гм, — кашлянул директор. — То есть вы хотите сказать, что два ключевых документа распечатаны на одной и той же машине?

— Одно и то же программное обеспечение в виде текстового процессора, одни и те же аппаратные средства в виде принтера, сэр.

— Но это одно и то же устройство, один и тот же физический объект?

— Да, сэр.

— Понятно. А то обстоятельство, что одна из бумаг является официальным заявлением, напечатанным в штаб-квартире компании, и его подлинность не вызывает сомнений, — это для вас не доказательство? Ничего не понимаю.

— Сэр, все зависит от смысла слова «являться». Да, листы меморандума являются — множественное число настоящего времени глагола «являться» — документами, распечатанными на одной машине. Да, она же распечатала заявление, которое хранится в наших архивах и поэтому официально считается пришедшим из оружейной компании. Однако…

— Однако? — оборвал директор. — Ненавижу «однако»!

— Да, сэр.

— Ладно, слушаю, какие там у вас «однако».

— Однако, поскольку документ находился в архиве комиссии по выбору снайперской винтовки, в службе хозяйства и снабжения, где с бумагами обращаются крайне халатно, — в конце концов, не забывайте, кто-то ведь передал копию в «Таймс», — мы никак не можем установить подлинность этого документа. И я должен признаться: на данном этапе расследования мы зашли в тупик.

— Следующий наш шаг, сэр, — подхватил тот, которого звали Роб, хотя, возможно, это был Джефф, — получение в федеральном окружном суде ордера на обыск в Колумбии; надо проверить все принтеры, находящиеся в собственности ФН, и определить, подходит ли один из них, предположительно тот, который стоит в кабинете директора. Вот тогда появятся убедительные доказательства, что оба документа распечатаны в штаб-квартире ФН, в Колумбии, штат Южная Каролина. Однако без этого принтера, учитывая неидеальное соблюдение режимных мер в службе хозяйства и снабжения…

— Ваш намек я понял, — угрюмо прервал директор. — Но если бумаги не из американского филиала ФН, то это ведет к почти неправдоподобному сценарию. Какова возможность того, что документы — подделка? Очень незначительная, верно? Ведь тогда выходит, что один из наших людей проник в архив, отыскал оригинальное заявление, выкрал его, скопировал убедительным образом официальный бланк компании и сам текст заявления, распечатал меморандум и вернул в архив поддельное заявление, после чего передал меморандум журналисту «Таймс». Затем журналисту нужно было найти кого-нибудь, кто достал копию подложного заявления. Слишком сложная махинация. Она кажется вам вероятной?