— Форс она перед ним свой показывает, — решали старухи.

Ходили слухи, будто Иван, оставшись с ней наедине, грубил, ссорился и даже поколотил ее. И, мол, если так будешь себя вести, не то получишь…

Ранним августовским утром пожилая колхозница Устинья Леонтьева отправилась с серпом на луг, что под горой, за тальником. Когда она проходила мимо заброшенного колодца, далеко за деревней, то обратила внимание на тряпку, которая плавала в воде. Устинья заглянула в колодец — и ноги у старой подкосились. Она хотела крикнуть, а голос пропал. Словно в страшном сне. Но набралась храбрости, заглянула еще. Она, Маруся Власова!

Здесь, у старого, заброшенного колодца, вырытого в незапамятные времена, и остановились работники следствия. Рассказывали, что из этого колодца любители самогона раньше брали воду для первача и таскали ее в небольшой овражек слева, где они обычно ставили нехитрую аппаратуру. Самогонщики прикрывались от посторонних взоров густой дубовой рощей, что окаймляла весь овражек. Со временем самогонщиков повывели. Вздохнули спокойно женщины. А за местечком этим так и осталось прилепившееся к нему название «Пьяного ключа».

Трое парней-дружинников стояли около колодца, не подпуская любопытных. Несколько колхозниц невдалеке сбились в кружок возле лежащей на земле женщины, причитавшей от горя в голос.

«Мать, — сразу определил Баширов. И тут же почему-то подумал: — Одна растила, без мужа».

Труп подняли из колодца и несколько раз пустили Ермака по следу. Баширов объяснял понятым их задачу. Прокурор о чем-то тихо говорил с судебно-медицинским экспертом — невысокой женщиной, недавно приехавшей в район.

Даже видавшие виды следователь, эксперт были поражены тем, как страшно обезображено тело многими ранами.

Миша Васильков, до этого всем своим видом показывавший, что он не последнее лицо в предстоящем расследовании, вдруг сразу затих, и в глазах его промелькнуло что-то похожее на страх.

— Васильков, — взглянув на него, сказал прокурор, — вы поможете Баширову осмотреть место происшествия.

И Миша почувствовал в его голосе ободряющие нотки.

Всякий раз, начиная новое расследование, Баширов помнил: если обнаружены признаки насильственной смерти, необходимо провести самый тщательный осмотр трупа, всей окружающей местности. Чтобы восстановить общую картину преступления и по возможности угадать причины смерти, нельзя упустить ни одной самой, казалось бы, незначительной детали, самого пустякового предмета, которые потом могут сослужить важную службу как вещественное доказательство. Преступления, как правило, совершаются тайно. Но как бы ни пытался даже опытный преступник скрыть каждый свой шаг, все равно он оставляет какие-то следы. Они-то и образуют основу для раскрытия преступления.

Пока Баширов вел осмотр, прокурор, казалось, просто наблюдал за его работой, лишь изредка, как бы мимоходом, обращал внимание следователя на отдельные детали. Однако Hyp по опыту знал, что прокурор уже включился в работу, руководит следствием. Вот он о чем-то говорит с работниками милиции, и те, сделав записи в блокнотах, быстро разошлись. Прокурор успел побеседовать с подъехавшим на лошади председателем сельского Совета, и тот, взяв с собой двух дружинников, уехал в деревню.

За пять лет Баширов хорошо изучил своего прокурора. Он знал, что в прошлом тот сам был одним из лучших в республике следователей, и потому всегда ценил его советы. Да и сам Гудков, уже став прокурором, любил следственную работу и большое внимание обращал на эту важную часть его весьма сложных служебных забот.

— Смерть, видимо, наступила от потери крови. Нанесено очень много ранений, — отметила судебно-медицинский эксперт Вера Матвеевна, немногословная, даже несколько хмурая женщина. Не раз приходилось ей участвовать в подобных операциях, но Баширов не мог не заметить, как дрогнули губы у эксперта, когда Она наклонилась над девушкой, — мать.

— Чем нанесены ранения? — спросил следователь и подумал: «Ровесница, наверное, ее Люське. Даже чем-то похожи».

— По всей вероятности, предметом с заостренными гранями. Обратите внимание на перемычки на внутренней поверхности ран.

Предположение подтвердилось. Вскоре был обнаружен конец расплющенного металлического стержня. Когда его извлекли, оказалось, что это поржавевшее слесарное зубило.

Это была уже очень важная деталь во всем процессе следствия.

Баширов передал зубило сотруднику уголовного розыска Голубеву и попросил немедля объехать близлежащие села и предъявить его кузнецам: возможно, что кто-нибудь из мастеровых и опознает. Каждый кузнец имеет свой «почерк». Голубев тотчас уехал.

Осмотр продолжался до позднего вечера. И только когда совсем уж стемнело и ничего нельзя было различить в двух шагах, устроили перерыв до утра.

Работников следствия разместили в помещении сельской школы, и, когда они пришли туда, их уже ждали несколько местных жителей, вызванных для допроса. Вернулся тут же и Голубев. Он объехал восемь сел и деревень, но установить, чье это зубило, кто его изготовил, не удалось. Выяснил только, что сделано оно из пальца от тракторного мотора.

— У вас уже есть какая-нибудь версия, Hyp Закиевич? — спросил Васильков.

— А у тебя? — в свою очередь, спросил Баширов.

— Очень много. Но, кажется, ни одной стоящей. Пока все так туманно.