Розыск продолжается, но следствие, кажется, ни на шаг не продвинулось по пути к раскрытию преступления. Впрочем, это не совсем так. Розыск еще не окончен. В то же время следователь проверяет и другие версии, другие предположения.

А не могли ли и ребят убить в тот же день, что и Химуру Гваджава? Преступники, которые нанесли ей смертельное ранение, возможно, успели их трупы спрятать? Зачем? Чтобы скрыть улики? Но Химура не ограблена. Может, помешали? Как проверить эту версию, не зная фамилий ребят, не узнав их адресов?

Но ведь родители, родственники наверняка должны разыскивать их.

И вот следователь изучает розыскные дела о лицах, пропавших без вести, отбирает фотографии тех, кто хоть чем-то внешне напоминает Эдика и Павлика. Эти фотографии предъявляются родственникам Гваджава, односельчанам.

— Нет, не те.

Но, может быть, муж? Сергей Алексеевич снова внимательно вчитывается в материалы дела, и перед ним проходит вся жизнь супругов Гваджава. Они поженились сразу после войны. Владимир Гваджава родился в Сухуми. Там у него была только мать. В сорок шестом Владимир вернулся из армии, а вскоре и мать умерла. В селе Лыхны жили родственники. Они-то и уговорили Владимира погостить у них, пережить тяжелые дни. Владимир и раньше, еще до войны, приезжал в Лыхны, здесь было у него много друзей. Давно знал он и Химуру.

Владимир погостил в Лыхны на этот раз месяц-другой, а потом временно решил поработать в колхозе, женился на Химуре, да так здесь и остался. Молодые построили свой домик, колхоз выделил им приусадебный участок. Через несколько лет они купили машину.

Благополучно складывалась жизнь в семье молодоженов. Все было ладно, все хорошо, если бы не одно «но». У Гваджава не было детей. Обоих супругов это обстоятельство очень тревожило. Особенно тяжело переживал это Владимир. Сам рано оставшийся без отца, он словно хотел возместить на своем будущем сыне утраченную отцовскую ласку. В семье как-то незаметно начались размолвки и даже ссоры. Владимира все чаще видели пьяным. Родственники и знакомые предлагали взять на воспитание ребенка из детского дома. Но Владимир и слышать не хотел об этом.

— Он должен быть Гваджава! Мой! Понятно?

Частенько соседи замечали, что веселая, работящая, Химура ходит печальная, не поднимает глаз…

Однако никто в селе не мог сказать, что Владимир бьет жену. Никто этого не слышал, не видел. И Химура этого никому не говорила. Но разве обязательно женщина должна выставлять свой позор? Тем более женщина-горянка! Родственница Владимира Магия Гваджава говорит следователю: «Да, он хотел с ней развестись. Но мы сказали: нет. У нас так не делают. Только после ее смерти».

Сам Владимир после всего случившегося замкнулся, опустился. Стал еще больше пить, ходит по селу обросший, пьяный. Он ни с кем не хочет говорить…

Может быть, его мучит совесть?

По материалам следствия — протоколам допросов, очных ставок — улики против Владимира были весьма и весьма шаткими. Настолько шаткими, что районный прокурор не решился даже санкционировать его арест.

И все-таки?

— И все-таки, Сергей Алексеевич, — сказал Барвенкову заместитель Генерального прокурора, выслушав его доклад, — может, вам вылететь в Абхазию? Я понимаю, — пошутил он, — сейчас не сезон.

— Разрешите сначала выехать в Казань? — спокойно сказал Барвенков.

— В Казань? — Брови заместителя взлетели вверх. — Объясните.

И Сергей Алексеевич изложил одну из многих версий, которая, на его взгляд, казалась наиболее интересной. В этом укрепили его результаты расследований розыскных дел…

В доме Химуры нашли вещи, оставленные квартирантами: две спортивного покроя куртки, три рубашки, ботинки, майка, брюки, капроновая сумка, ложки…

И, проводя розыск исчезнувших «дикарей» обычным путем, Сергей Алексеевич стал внимательно и дотошно изучать принадлежавшие им вещи. Он решил заставить их заговорить, отвечать на поставленные следствием вопросы об их владельцах.

Во-первых, начал рассуждать следователь, совершенно не обязательно, чтобы Павлик и Эдик были подлинными именами. Вымыслом могла быть и Ростовская область, где они якобы проживали, и кое-что другое, о чем говорили эти «дикие» туристы. Кстати, именно Ростовская область дала самые неутешительные ответы на запрос. Ни одной зацепки.

Но, может, именно вещи и помогут установить, откуда приехали на Черноморское побережье Павлик и Эдик. Будем пока их так называть. Хотя бы подскажут ориентировочно, из какой области, края.

Вот рубашка-ковбойка. Синие и белые полосы образуют причудливые квадраты. Рубашка носилась по-современному — навыпуск. На боках разрезы. Слева нагрудный кармашек. Сколько в стране таких рубашек? Тысячи? Десятки тысяч? «Даже Димка такую у матери просит», — улыбнулся про себя Сергей Алексеевич, вспомнив о сыне. Чем они отличаются друг от друга? Ничем. Даже фабричная марка и та мало что могла рассказать, хотя бы потому, что изделия почти любой фабрики расходятся потом по всей стране.

На этой же рубашке, основательно поношенной, невозможно даже разобрать, что за фабрика ее сделала. Буквы на марке поистерлись, ни даты выпуска, ни города глаз не разбирает. Но несовершенному человеческому глазу могут прийти на помощь химические реактивы, оптика. Назначается криминалистическая экспертиза. Специалисты прочли фабричную марку. Пришло первое заключение: