В пронизанной серебром воде плыла всякая дрянь: обломок жерди с обрывками полиэтилена, брезентовый рюкзачок, из которого выпорхнули вдруг одна за другой две краснопёрки…

— Да это ж мой рюкзак, — поражённо вымолвил Лёха. — Да что ж он, гад, делает!..

Голос его пресёкся: в окне, вытолкав рюкзачок за границу обзора, заколыхался сорванный потоком горбыльно-верёвочный мосток и запутавшийся в нём бледный распухший утопленник, очень похожий на Петра.

— Тьфу, погань! — Настоящий Петро не выдержал и, отвернувшись, стал смотреть в печку.

— Окно бы завесить… — борясь с тошнотой, сказал Лёха и, не получив ответа, встал. Подобрался к висящему на одном гвозде одеялу, протянул уже руку, но тут горбыльно-верёвочную путаницу мотнуло течением и Лёха оказался с покойником лицом к лицу. Внезапно утопленник открыл страшные глаза и, криво разинув рот, изо всех сил ударил пухлым кулаком в стекло.

Лёха так и не понял, кто же всё-таки издал этот дикий вопль: утопленник за окном или он сам. Беспорядочно отмахиваясь, пролетел спиной вперёд через всю хату и влепился в стену рядом с печкой.

…Сквозь целые и невредимые стёкла светила луна. Потопа — как не было. Бессмысленно уставясь на оплывающую свечу, горбился на табуретке небритый Петро. Нетвёрдым шагом Лёха приблизился к столу и, чудом ничего не опрокинув, плеснул себе в стакан первача.

— А не знаешь, кто у него мог эту ногу свинтить? — спросил он, обретя голос.

Петро долго молчал.

— Да любой мог! — буркнул он наконец. — Тут за оврагом народ такой: чуть зевнёшь… Вилы вон прямо со двора спёрли — и Урван не учуял…

— Ну ни стыда ни совести у людей! — взорвался Лёха. — Ведь главное: свинтил — и спит себе спокойно! А тут за него…

Он замолчал и с опаской выглянул в окно. Зеленоватый маленький инопланетянин понуро стоял у раздетой на зиму теплицы. Видимо, обдумывал следующий ход.

— Чего он там? — хмуро спросил Петро.

— Стоит, — сообщил Лёха. — Теперь к поленнице пошёл… В дровах копается… Не понял! Сарай, что ли, хочет поджечь?..

— Да иди ты! — испуганно сказал Петро и вмиг очутился рядом.

Инопланетянин с небольшой охапкой тонких чурочек шёл на голенастых ножках к сараю. Свалил дрова под дверь и обернулся, просияв капельками глаз.

— Не отдашь?

— Запалит ведь! — ахнул Петро. — Как пить дать запалит!

Он метнулся в угол, где стояла чудовищная рукоять черпака. Схватил, кинулся к двери, но на пути у него встал Лёха.

— Ты чего? Сам же говорил: видимость!..

— А вдруг нет? — рявкнул Петро. — Дрова-то — настоящие!

Тут со двора послышался треск пламени, быстро перешедший в рёв. В хате затанцевали алые отсветы.

— Запалил… — с грохотом роняя рукоятку, выдохнул Петро. — Неужто взаправду, а? У меня ж там аппарат в сарае! И снасти, и всё…

Лёха припал к стеклу.

— Чёрт его знает… — с сомнением молвил он. — Больно дружно взялось… Бензином вроде не поливал…

Часто дыша, Петро опустился на табуретку.

В пылающем сарае что-то оглушительно ахнуло. Крыша вспучилась. Лазоревый столб жара, насыщенный золотыми искрами, выбросило чуть ли не до луны.

— Фляга… — горестно тряся щетинами, пробормотал Петро. — Может, вправду отдать?..

Лёха вздрогнул и медленно повернулся к нему.

— Что?.. — ещё не смея верить, спросил он. — Так это всё-таки ты?..

Петро подскочил на табуретке.

— А пускай курятник не растопыривает! — злобно закричал он. — Иду — стоит! Прямо на краю поля стоит! Дверца открыта — и никого! А у меня сумка с инструментом! Так что ж я, дурее паровоза?! Подпёр сбоку чуркой, чтоб не падала, ну и…

— Погоди! — ошеломлённо перебил Лёха. — А как же ты… В газете же пишут: к ним подойти невозможно, к тарелкам этим! Страх на людей нападает!..

— А думаешь — нет? — наливаясь кровью, заорал Петро. — Да я чуть не помер, пока отвинчивал!..

— Отда-ай мою поса-адочную но-огу-у!.. — с тупым упорством завывал инопланетянин.

— Отдаст! — торопливо крикнул Лёха. — Ты погоди, ты не делай пока ничего… Отдаст он!

— А чего это ты чужим добром швыряешься? — ощетинившись, спросил Петро.

— Ты что, совсем уже чокнулся? — в свою очередь заорал на него Лёха. — Он же от тебя не отстанет! Тебя ж отсюда в дурдом отвезут!

— И запросто… — всхлипнув, согласился Петро.