Те самые, которые выглядели такими прекрасными на снимках, но которые убивали любого, кто осмеливался взглянуть им в глаза.

Драконы, которые, казалось, постоянно обитают в воздухе — и как-то обходятся без еды.

Драконы, которые убивают взглядом…

В его глазах словно наяву возникли первые их жертвы: остекленевшие, сузившиеся зрачки на почерневших белках, разжиженные мозги внутри черепных коробок. Марио содрогнулся.

И все же прятаться от них — не самый верный выход.

Даже если любые специально разработанные линзы оказались бессильными и сотни ученых погибли, пытаясь доказать, что такого быть не может, чтобы человеческие глаза нельзя было защитить от смертоносного взгляда драконов, даже если это так, все равно прятаться — не лучший выход из положения.

Даже если снайперы оказались не в состоянии подстрелить их (по-видимому, убить этих чудовищ можно только выстрелом в глаз, а как прицелиться, не заглядывая в их загадочные, лишенные зрачков глаза, — никто себе не представлял), пусть даже так — все равно зарываться от них в землю вряд ли является правильным.

Последний человек из коридора загромыхал вниз по лестнице. Дэнти плотно закрыл за собой дверь, загерметизировал ее и, щелкнув переключателем, закрыл окна ставнями для защиты стекол.

В убежище было полно людей. Все их хваленое городское население, числом шестьдесят восемь человек. Все шестьдесят восемь были здесь, готовые отсидеться в течение трех часов от драконов — и в подвале царила полная тишина!

Дэнти решил, что положение дел в целом с каждым разом становится все абсурднее и абсурднее. Начинало казаться, что сама планета не стоит того, чтобы из-за нее терпеть столько неприятностей. Однако он знал, что это не так. Здесь нашли залежи бакьюма, а сама планета находилась почти в центре Галактики. В один прекрасный день она будет столь же густо заселена, как и Земля. На ней сможет обосноваться огромное количество людей.

Не то что сейчас — шестьдесят восемь…

Шестьдесят семь.

— Шестьдесят семь! — пронзительно выкрикнул секретарь.

— Не может быть! — заорал Маршалл.

— Мемшен. Его здесь нет.

— Кто отвечает за тот коридор?

— Я, сэр!

— Анамаксендр. Почему, черт подери, ты не заметил, что он отсутствует?

— Сожалею, сэр!

— Ты и не так пожалеешь, дьявольщина, еще до того, как все закончится! — Маршалл оглядел лица остальных. — Кто видел его последним?

— Это вряд ли. Полагаю, что почти все крепко спали, командир, — тихо заметил Дэнти.

Маршалл хотел было возразить, но передумал и обратился к Твену:

— Ты знаешь коридор Ф?

— Да, сэр!

От каждого на случай чрезвычайных обстоятельств требовалось хранить в памяти и знать как дважды два поэтажный план комплекса. Так что вопрос был явно излишним.

— Отправляйся за Мемшеном. Сбегай в его комнату и убедись — не нуждается ли он в помощи. И во что бы то ни стало возвращайся сюда!

— Но драконы?.. — заметил кто-то.

— Им еще рано, пройдет не меньше получаса, пока они доберутся до верхних этажей.

Твен прихватил рацию, поправил бластер на поясном ремне, затем подошел к Дэнти и протянул ему стопку из восьми бумажных листков. Улыбнулся и вышел.

Наверху лестницы послышался свистящий звук — разгерметизация двери, — затем визг, когда она вновь плотно закрылась за Голденом Твеном.

Мару Дэнти заняться было нечем. Он мог, конечно, сидеть и тревожиться, но командир был прав. Драконы пока еще не вломились в верхний коридор. Пока наверху дела не станут совсем плохи, для тревоги не было особой причины.

Он уселся и раскрыл сложенные листки желтой бумаги.

Марио Дэнти завидовал. Зависть? Когда он вник в стихи и оценил их по достоинству, то понял, что поэзия Твена изменилась к лучшему. Она больше не была тем, что Дэнти называл «поэзией цветов и веток». В последних трех строчках явно проскальзывала философская нотка. Или, по крайней мере, пессимизм.

Пессимизм же, по его твердому убеждению, это и есть реализм.

Внезапно его охватило сильное беспокойство за парня — ведь он там… наверху.

Он встал и приблизился к Маршаллу:

— Командир, я…

Маршалл обернулся, блеск в его глазах говорил, что он приготовился к защите. Затем процедил сквозь стиснутые зубы:

— Дэнти. Что на этот раз? Не хочешь ли ты взять на себя руководство операцией? Не желаешь ли?..

— Ох, заткнись! — Дэнти склонился к передатчику, который должен был донести до них сообщение от Твена. — Я тебе не враг. Просто не одобряю твои методы и образ действий. Однако до персональной вендетты не опущусь.