— Трудно будет провести расходы через бухгалтерию, — сказал он, когда парень ушел, — но надеюсь, что эта маленькая афера небесполезна… Ого! — воскликнул он, вытащив фотографии. — Да это и есть последнее звено, как в теории Дарвина. Смотри.

Пилипенко протянул пачку фотографий Жарову: журналист просмотрел ее. Эго были обычные фото парочки, судя по заднему плану, сделанные на улице Рузвельта, где и размещалась фирма «Недремлющее око». Вероятно, за два дня до расставания, за два дня до убийства Щеглов и Лиза прогуливались по вечерней Ялте, и фотограф поймал их на улице, прямо перед своим ателье.

Несколько фотографий представляли их вместе в обнимку, две были сделаны по отдельности: Щеглов, облокотившийся о ствол пальмы, Лиза в той же позе, у той же пальмы… У Жарова защемило сердце: через день разыграется трагедия, и девушка, хитро сощурившая глаза, соблазнительно улыбающаяся, эта некрасивая, но полная надежд девушка будет жестоко убита…

Жаров вернул фотографии другу.

— Зря ты выложил свои деньги, — сказал он. — Лучше отдать эти фото Щеглову, на добрую память.

— Так ты ничего не заметил? — удивленно воскликнул Пилипенко.

— А что? — удивился в свою очередь Жаров. — Дай-ка мне еще раз посмотреть.

— Нет, — отрезал следователь. — Пусть будет один ноль в мою пользу.

Они поднялись по винтовой лестнице и вышли в коридор третьего этажа.

Следователь постучал в дверь номера Щеглова, и за дверью послышалось угрюмое «Да!».

— Дайте мне ваш мобильный телефон! — с ходу, безо всяких приветствий бросил Пилипенко.

— Зачем? — удивился Щеглов.

— Дайте, я должен посмотреть.

— Какая в этом необходимость? — упирался Щеглов.

— Я вынужден повторить, — холодным голосом произнес Пилипенко, — что в любой момент могу задержать вас. И тогда все ваши личные вещи автоматически будут подлежать досмотру.

— Ну, хорошо, — Щеглов протянул следователю свой аппарат.

Пилипенко потыкал пальцами в клавиши.

— У вас очень объемная записная книжка, — сказал он.

— Я деловой человек, и мои связи… — начал было Щеглов

— Но нужное мне имя стоит первым в списке, в алфавитном порядке, — перебил его Пилипенко. — Кто такая Агния?

— Агния? — Щеглов опять выдал себя слишком громким голосом. — Так… Одна моя знакомая.

— Только знакомая?

— Ну, в общем, если угодно, это моя невеста.

— Вы были с ней нынешней зимой на турбазе «Белая гора»?

— Ну, был, а что?

— Именно там вы и познакомились с Лизой?

— Да, черт возьми! Но какое это имеет…

— Скоро узнаете. Никуда не уходите сегодня вечером. Здесь, в вашем номере, ожидается некое… Скажем, собрание.

— Собрание? По какому поводу? Собрание — кого?

— Ваше любопытство будет исчерпывающим образом удовлетворено. Часиков эдак в шесть.

Уже в холле отеля Пилипенко взял Жарова за рукав.

— Если уж ты ничего не заметил на этих фото, то я должен сейчас же, по традиции, щелкнуть пальцами. Что я и делаю.

И следователь, подняв руку высоко над головой, демонстративно щелкнул пальцами.

Вернувшись на квартиру, где формально продолжался обыск, Пилипенко отдал распоряжения Минину и Клюеву. Он говорил тихо, Жаров не слышал его. Лицо следователя стало непроницаемым и загадочным. Это значит, что до поры до времени он ничего не скажет Жарову.

В шесть вечера, как и обещал Пилипенко, несколько человек вошли в апартаменты Щеглова. Хозяин с удивлением оглядывал свое жилище, которое сразу стало похоже на какой-то конференц-зал. Жаров примостился в кресле у окна, на небольшой диванчик у камина сели обе квартирные хозяйки — владелица отеля «Под Медведем» и женщина, сдавшая квартиру Лизе Донцовой после того, как она поссорилась со своим любовником. Минин занял журнальный столик в углу. Наконец появился Клюев, который ввел Олега Горенко, закованного в наручники. Щеглов, наблюдая, как его апартаменты осваивают чужие люди, не двинулся с места: он сидел во втором кресле у окна, скрестив руки на груди. Места, чтобы присесть, не хватило только Пилипенко, но он, похоже, не переживал по этому поводу и стоял посередине комнаты, словно оратор, готовящийся к выступлению.

Когда все успокоились, следователь подошел к столику Минина, взял какие-то предметы и высоко поднял их над головой.

— У меня в руках два медальона, — провозгласил он. — Сложенные вместе, они образуют единое целое, а именно — древний восточный знак инь-ян, символизирующий любовь. Дайте мне лист первый, Леонид Михайлович, — обратился к Минину Пилипенко, и тот протянул следователю верхний листок, сняв его с общей стопки.

Взял он также и пачку фотографий, вручил ее Щеглову. Тот принялся рассматривать их, брови его поползли вверх.