— Что еще там? — Турист заглянул к Очеретяной.

— А вот, как сяду, так это мотыляется! — возмутилась Наталья.

— Но ведь стул-то исправен! Чего тебе еще надобно?

— Как вам не стыдно!

Комендант побагровел.

— Выполняй, что тебе говорят! — подбоченилась рядом Глафира.

Турист крякнул, взял стул за ручки и покатил по коридору.

«Черт-те что!» — давился от смеха Тарас Леонтьевич.

Глафира работой свою дочерь обеспечила, а вот подходящего

зятя не нашла — саксофонист ее явно не устраивал. Все молодые люди, устраивавшиеся в банк, подвергались ее обработке.

Только в компьютерном отделе появился новый электронщик Игорь, молодой человек с копной кучерявых волос, как Наталья положила на него глаз.

Последовала команда:

«Мама! Фас!»

И понеслось.

Ежечасно Наталья звонила электронщику:

— Компьютер поломался!

Игорь приходил, проверял: все исправно.

И шел назад.

Не успевал подняться к себе — очередной вызов к Очеретяной.

Стоило ему возмутиться, как подключалась Глафира:

— Вы что, не понимаете всей важности вкладных операций?

Игорь объяснял ей, что техника исправна и надо только научиться пользоваться компьютером.

И глубже попадал в Глафирины сети.

Теперь задерживался после работы, обучая Наталью персонально, а потом уже и вынужденно провожая ее до дома — попробуй не проводи, Глафира заживо съест.

И перед ним возникла дилемма: либо продолжить провожать Очеретяную и неминуемо сделаться зятем всесильной Глафиры, либо снова оказаться на улице и на свободе. Игорь предпочел свободу.

Глафира переключилась на Павла. Приглашала его к себе в кабинет и угощала пирожными, апельсинами, бананами, однажды привезла астраханский арбуз. Паша уминал пирожные, чистил шкурки с апельсинов и бананов и поедал плоды, разрезал арбуз и съедал половину… Благодарил мать Натальи и уходил как ни в чем — не бывало. Расставить более тесные сети вокруг сына центробанковского начальника зам не решалась.

Вероника Семеновна не могла определить, что ей делать. С одной стороны, она хотела устроить свою личную жизнь и уехать к Иванчо, а с другой — не могла позволить себе лишиться получаемых благодаря банку привилегий и благ.

Она с интересом откликнулась на просьбу юриста принять священника Феофила.

При виде батюшки ее взгляд мгновенно посветлел:

— Чем могу быть полезной?

— Ваш управляющий обещал пожертвовать на храм… Да, видимо, забыл… Скоро дожди пойдут, а крыша церкви все не латана…

— С памятью у него бывает… Пойдемте к нему…

Управляющий сидел, положа руки на стол и стуча пальцами.

— Борис Антонович! Грешите… — начала прямо с порога главный бухгалтер. — Отец Феофил ждет пожертвований…

Манин скривился, словно у него собирались выдернуть зуб.

Вероника продолжила:

— Что же, у банка такая прибыль…

— Ладно, ему… хватит? — спросил Манин, назвав цифру.

От услышанного у батюшки зарделись щеки, и он подпрыгнул:

— Еще как!

— Завтра же перечислим, — бросил Манин.

— Теперь вы меня выслушайте, — Вероника завела священника к себе в кабинет. — Батюшка! Буду с вами откровенна. Скажите, что, по-вашему, важнее: деньги или любовь? Что лучше: потерять деньги, но остаться с любимым или потерять любимого, но не лишиться денег?

Феофил сощурил глаза:

— Понимаю, понимаю вас… «Не сотвори себе кумира» — говорит одна Божья заповедь… А другая: «Возлюби ближнего»… Думаю, важнее в данном случае… И то… И другое…

Вероника Семеновна уставилась на батюшку:

— Это как?

Самолет с четой Коркуновых сделал остановку в Белодонске. На летное поле к лайнеру вырулила легковушка, из которой на трап с букетами роз кинулся Манин. Пряча лица от ветра, на верхних порожках лестницы появились Валериан Валерьевич и его супруга. Поддерживая каждого за локоть, Манин проводил гостей к машине, и спустя несколько минут они уединились в гостевом зале аэровокзала. Между огромных фикусов на полированном столе блестели бутылки с вином в окружении овощных и фруктовых блюд в виде розочек, тюльпанов и других цветочных растений.

Выпив рюмку, Валериан Валерьевич похлопал по плечу управляющего:

— Благодарю тебя, Боря! Я первые дни никак не мог надышаться… Такой душистый воздух… И здоровья запасся вперед…

— За палаты Гагарина тебе наше! — чокнулась с Маниным Марианна Михайловна.

— Я же говорил, говорил, — распалился Борис Антонович и оглушил целый стакан.

— Боря, не переборщи! — пожурила Коркунова.

Манин:

— В Гурзуфе, как в кругосветке, все увидеть можно: и секвойю американскую, и аукубу японскую, и пальму китайскую…