— Кто-то сыграл с тобой злую шутку, Джонет, воспитав тебя в подобной простоте, — проговорил он негромко. — Я бы тебя просветил, но ты даже представить себе не можешь, насколько приятно общение с очаровательной женщиной, когда она лишена чопорности и кичливой заносчивости. Я не намерен разрушать такое совершенство. А теперь передай-ка мне эту рубашку. Нам пора убираться восвояси. Вдруг у этих джентльменов есть друзья, которые станут их искать?

Через несколько минут Александр привел лошадей. Можно было ехать. Джонет беспокойно оглянулась на тела, разбросанные на зеленом пригорке.

— Разве нам не следует их похоронить?

Александр покачал головой.

— Они были падалью при жизни, пусть остаются ею после смерти. Я не стану проливать пот и тратить драгоценное время на эти отбросы.

— Ах вот как.

Он бросил на нее проницательный взгляд.

— Тебя это тревожит, милая?

— Немного. Я думала, даже на поле боя враги хоронят убитых.

— На поле боя сражаются честно… более или менее. Поэтому павшие заслуживают погребения и даже краткой молитвы над могилой, если время есть. Но эти четверо… — Александр повернулся в седле и бросил взгляд на убитых. — Они были изгоями. Даже обычные бандиты, населяющие эти места, презирают им подобных. Эти подонки стали бы измываться над тобой. Они замучили бы тебя до полусмерти, а потом убили бы нас обоих просто смеха ради. При этом не важно, заплатили мы им за свою свободу или нет. Поверь мне, милая, я уже имел дело с подобными выродками и здесь, и в Англии. Нельзя вступать в торги со скотами.

Девушка, кивнув, глубоко вздохнула.

— Я понимаю. Просто мне… немного не по себе.

— Не забывай, ты уже далеко от Берила. Законы чести, которым тебя учили, здесь неприменимы.

Джонет вдруг задумалась. Роберт Максвелл неукоснительно следовал правилам чести при любых обстоятельствах и не изменил бы им до самой смерти.

— Наверное, ты прав.

Александр поравнялся с нею.

— За несколько коротких дней знакомый мир перевернулся. Я понимаю, милая, тебе тяжело. Но и ты должна кое-что понять: прежде чем все наладится, дела могут пойти еще хуже.

Он рассеянно улыбнулся.

— У тебя есть голова на плечах, Джонет. Так или иначе ты выберешься из этой заварухи. Настанет день, когда ты будешь рассказывать своим внукам, как однажды, отбросив приличия к чертям собачьим, отправилась в путь через всю Шотландию в обществе некого отъявленного негодяя, которому в конце концов спасла жизнь.

Его слова стали для Джонет ударом. Вскоре Александр ее покинет. Ей предстоит встреча с дядей, путешествие во Францию, а потом жизнь при французском дворе, пока они не смогут вернуться в Шотландию. Такое будущее должно было бы привлекать девушку, но Джонет почему-то не ощущала никакой радости.

Она с трудом улыбнулась.

— А ты будешь рассказывать своим о глупой девчонке, которая нечаянно забрела в твою жизнь однажды ночью и причинила тебе кучу хлопот. Если, конечно, вспомнишь.

— О, я тебя не забуду. Разве можно забыть самого очаровательного зеленоглазого парня из всех, с кем мне когда-либо доводилось встречаться?

Слова прозвучали шутливо, но глаза Александра оставались серьезными.

— Надо ехать, Джонет. Часа через два солнце зайдет, и Гранту придется перевернуть вверх дном все графство Нортумберленд, чтобы нас разыскать.

Они ехали, с трудом различая дорогу. Наконец Александр решил сделать остановку.

— Подождем, пока не взойдет луна, а заодно и лошадям дадим отдохнуть. Не хотелось бы мне сейчас опять пускаться в бега.

Он спрыгнул с коня и протянул руку Джонет.

— А Грант знает, где нас искать? — спросила она.

— В общих чертах. Есть одно место, где мы договорились встретиться. Мы были бы там уже через полчаса, если бы не стычка с нашими незадачливыми друзьями.

Держа Джонет под руку, Александр отвел ее на полянку и усадил на траву под сенью раскидистого дерева, а потом вернулся к лошадям, чтобы захватить пледы, еду и заветную фляжку.

— Алекс?

— Да, милая.

Джонет замялась.

— Тебе раньше… приходилось убивать?

Он расстелил плед и опустился на колени рядом с нею.

— Да.

Конечно, ему уже приходилось убивать. Он отлично с этим справлялся.

— В бою?

— Иногда.

Она вновь помедлила, боясь, что Александр будет смеяться над нею.

— Тебя это… никогда не мучает?

— Иногда, — тихо повторил он. — В тех случаях, когда это оказывалось напрасным. Когда этого можно было избежать. Но в остальных меня это ничуть не беспокоит. Как сегодня, например.

— Тебе это, наверное, покажется глупым, но я… не могу забыть, — торопливо стала объяснять Джонет. — Не могу забыть, как это выглядело и… как это было на ощупь, и звук, и… о Господи, запах.

Пережитый ужас вновь охватил ее. Джонет вдруг заметила, что задыхается и машинально сжимает и разжимает кулаки.