Шрифт:
Очевидно, Вам не прислали из Самары книжки * , хотя я и писал туда. Спешу исправить сию невольную оплошность, посылаю книжку № 589.
Желаю Вам всего хорошего — здоровья, счастья, денег — и от всей души благодарю за память.
Преданный А. Чехов.
Как Ваша дача?
Иорданову П. Ф., 15 мая 1899 *
2760. П. Ф. ИОРДАНОВУ
15 мая 1899 г. Мелихово.
15 май.
Многоуважаемый Павел Федорович, получили ли Вы портреты и копии * с картин B"oklein’а, которые я послал одновременно с книгами? Портреты Гёте, Гейне, Шиллера, очень хорошие, из Лейпцига. Получили ли Вы в пакете перевод моей «Чайки», присланный Вами в Ялту? * Передайте переводчику, что «Чайка» уже переведена на французский язык, переведена несколько раз; судить о том, какой перевод лучше и насколько перевод удовлетворителен в литературном отношении, судить я не могу, так как знаю язык не ахти как.
Музей, правда, на точке замерзания * , но всё же он не замерз. В последнее время Павловскому было не до музея; у него едва не произошла размоловка с «Новым временем» из-за дела Дрейфуса, ему жилось последние 12–18 месяцев нелегко; очень возможно даже, что он не получил Вашего письма. Месяц назад я видел его в Москве; он немножко ожил, говорил, что его отношения с «Н<овым> в<ременем>» опять наладились. Очевидно, увлечь его музеем нельзя будет раньше окончания дела Дрейфуса. И я тоже почти ничего не сделал в прошлые два года ни для библиотеки, ни для музея. Это не оттого, что я охладел; я никогда не охладею. Виновато же в моей недеятельности то, что я выбит из колеи, утерял право оседлой жизни, точно фельдъегерь старого времени, которого гоняли то в Крым, то в Варшаву, то в Царское Село, то за Урал.
Я слышал, что Вы были больны и что Вам делали операцию. Что у Вас? В письме Вы говорите о болезни, Вы настроены пессимистически, но ни слова о том, в чем дело. Напишите хоть две строчки, как и что.
В конце мая буду в Москве и тогда исполню Ваше поручение насчет книг * . Какую скидку делает Вам «Русская мысль»? *
За виды Таганрога большое Вам спасибо * . Пришлите еще, если можно. Таганрог становится красивым, жить в нем скоро будет удобно — и, вероятно, в старости (если доживу) я буду завидовать Вам.
Я не знаю, что с собой делать. Строю дачу в Ялте, но приехал в Москву, тут мне вдруг понравилось, несмотря на вонь, и я нанял квартиру на целый год, теперь я в деревне, квартира заперта, дачу строят без меня — и выходит какая-то белиберда.
Фотографию я пришлю * , но только, если позволите, Вам лично, а не для библиотеки.
Будьте здоровы, крепко жму Вам руку.
Ваш А. Чехов.
В Москве для меня играли мою «Чайку» в Художественном театре. Постановка изумительная. Если хотите, я буду настаивать, чтобы Художественный театр побывал в Таганроге весной будущего года * , когда он in toto — с труппой, декорациями и проч. и проч. двинется на юг. Малый театр побледнел, а что касается mise en sc`ene и постановки, то даже мейнингенцам далеко до нового Художеств<енного> театра * , играющего пока в жалком помещении * . Кстати, в «Чайке» играет Вишневский, наш таганрогский Вишневецкий, который надоел мне постоянными напоминаниями о Крамсакове, Овсяникове и проч. Все участвующие в «Чайке» снялись вместе со мной; вышла интересная группа.
На конверте:
Таганрог. Павлу Федоровичу Иорданову.
Шавровой-Юст Е. М., 15 мая 1899 *
2761. Е. М. ШАВРОВОЙ-ЮСТ
15 мая 1899 г. Мелихово.
15 май.
Без вся<ко>го сомнения, уважаемая collega, поставить «Юлию» на сцене нельзя * ; сокращения и выпуски ни к чему бы не повели. Напечатать же можно и должно. Беллетрист Горький, в аккуратности которого Вы сомневаетесь, советует напечатать пьесу в «Жизни» * . Что Вы об этом думаете? Если согласны, то пошлите пьесу в редакцию «Жизни» на имя В. А. Поссе.
«Отца» пришлите прочесть * .
«Юлию», конечно, можно было бы послать и в «Русскую мысль», но теперь лето, дачное время, и я боюсь, что там потеряют рукопись.
Будьте здоровы!!
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Петербург. Ее высокоблагородию Елене Михайловне Юст.
Пантелеймоновская, 13/15, кв. 28.
Суворину А. С., 16 мая 1899 *
2762. А. С. СУВОРИНУ
16 мая 1899 г. Мелихово.
16 май.
По Вашему маленькому письму * и по тому, что Вас выбрали в пушкинскую комиссию, я догадался, что Вы еще в Петербурге и останетесь здесь до июня — и вот я пишу Вам. Я теперь у себя в Мелихове, отдыхаю от Москвы, где у меня было столько посетителей, разговоров, хлопот. Между прочим, Вашими письмами и телеграммами Вы тогда задали мне нелегкую задачу. Я составлял телеграммы, посылал их Вам * , и труднее всего при этом было сознание, что нет ничего легче, как подавать советы. Не знаю, пригодились ли Вам эти мои советы; мне очень тогда не хотелось, чтобы состоялся суд чести * , и в то же время я боялся, чтобы Вы, поддавшись настроению, еще более не восстановили против себя литераторов Союза какой-нибудь одной фразой, резкой формой отказа. Раздражения было много, и я боялся, чтобы еще не подлили масла в огонь. Но теперь, кажется, всё идет к тому, чтобы жизнь благополучно вошла в свою прежнюю колею. Подходят и пушкинские дни кстати.