Немного сумасбродства не помешает

Аннотация

Кэрри Грей не повезло — в ее дверь днем и ночью по ошибке звонят красотки, которым нужна совсем другая квартира. Именно в ней обитает Трент Тенфорд — мужчина, о котором можно только мечтать…

Глава первая «…если вы не перечислите миллион долларов на счет… в офшорном банке… мы предадим гласности темные моменты вашего прошлого…» Скомкав письмо, Трент Тенфорд бросил его в мусорную корзину. Он не испытывал ни гнева, ни интереса, лишь только желание поскорее взяться за работу. Трент часто получал письма с угрозами. Присылали их любыми способами — и по электронной почте, и по обычной. Письма с требованиями и выражением недовольства приходили от его отца, присылали угрозы недавно уволенные служащие их семейной медиаимперии — АМС. Писали его бывшие любовницы, не желавшие разрывать отношения с Трентом. Получал он и анонимные послания. Угрозы, конечно, раздражали. Но пугали ли? Нисколько. Тренту тридцать один год. Он медиамагнат и точно знает, чего он хочет в бизнесе и в жизни. Ничто не свернет его с намеченного пути. Он занялся делами. В огромном окне слева от него появилось солнце. Начинался жаркий августовский день. Огромное здание корпорации понемногу оживало. Приходя на работу раньше всех, Трент всегда оставлял дверь своего кабинета открытой до семи утра. — Доброе утро, мистер Тенфорд, — приветствовала его новая сотрудница, проходившая мимо. Молоденькая — всего год работает после университета. Хорошенькая, умненькая, рыженькая. Он посмотрел на часы: — Половина седьмого. Вы молодец, — и кивнул в ответ. — Спасибо, сэр, — профессионально улыбнулась девушка. Трент вернулся к работе. Она очень хорошенькая, но он никогда, как говорится, «не макал перо в чернильницу компании», не говоря уж о том, что эта девушка слишком молоденькая. Рыженькие ему очень нравились. И вчера, и сегодня у него свидание как раз с рыжеволосой. Такой же симпатичной, но не слишком умной. Это и хорошо. Трент усмехнулся, вспомнив болтовню его дамы прошлым вечером. Он любил женщин. Любил их смех, аромат, их грациозность. Все очень разные, но схожи в одном: каждая считала, что именно она сумеет изменить его, именно ей удастся поймать Трента, именно с ней он обретет такое счастье, что забудет свое строжайшее правило: любовные отношения продолжаются не больше четырех недель, потом резко обрываются. Правило, которому он десять лет неукоснительно следовал. Почему женщинам так трудно это понять? И усвоить, что он не будет ни у кого под каблуком. Никто не захватит его. Трент знал по опыту, что через четыре недели общения любая женщина превращается в досадную и скучную обузу. Нет, это не для него! Бесчувственным негодяем в отношении женщин Трент не был. Не обманывал никого, не вселял напрасных надежд. Даже предупреждал об этих четырех неделях. Пусть не ждут большего. Такая позиция не была связана с самой женщиной, ее красотой, ее личностью. Это просто жизненное правило Трента, его способ получать удовольствие, не отвлекаясь от главной задачи своей жизни — стать президентом АМС. Как только отец отойдет от дел. К сожалению, его отец совсем иначе относился к жизни. В понимании Джеймса Тенфорда, сохранившего взгляды пятидесятых годов, семейное положение, жена, дети придают человеку основательность, солидность, делают его сильнее. У женатого человека другой статус, его больше уважают коллеги, компаньоны и конкуренты. Жена заботится обо всех мелочах и деталях, давая возможность мужу сосредоточиться на главном. Старший Тенфорд несколько раз беседовал с сыном, убеждая его остепениться, потом стал посылать записки на ту же тему. Последнюю, только что обнаруженную под монитором, Трент держал сейчас в руке. Джеймс сообщал, что он передаст сыну пост президента АМС, только когда тот вкусит семейное счастье. Или семейный ад, мрачно подумал Трент. Угрозы, требования, записки, странные электронные письма и прочее приходят в офис Трента в больших количествах, причем отовсюду. Он выбросил записку в корзину, где уже лежало письмо с требованием перевести миллион долларов в офшорный банк в штате Большого каньона. Должно произойти что-то сверхъестественное, чтобы он, убежденный холостяк Трент Тенфорд, упивающийся своей свободой, в обозримое время захотел жениться. Воскресное утро в Нью-Йорке. Время позднего и плотного завтрака. Святое время для обитателей Манхэттена. После шестидесятичасовой рабочей недели они продолжают расслабляться, наслаждаясь неспешной едой. Завтра снова понедельник. Для Кэрри Грей поздний воскресный завтрак обычно был посвящен подругам. Он включал в себя вкусные булочки, которые она сама пекла, яйца, рогалики с фисташковым маслом и немного спиртного. В этот раз, к сожалению, у нее не было сил устроить такой праздник для своих подруг. Она лишь успела собрать в хвост свои длинные каштановые волосы и вместо контактных линз надела очки. Накануне Кэрри поздно засиделась за рисунками логотипа, который пыталась пристроить в какую-нибудь фирму, потом была разбужена очередным солдатом «воинства Трента». Этот Трент Тенфорд, высокий молодой человек, темноволосый, голубоглазый, с ямочками на щеках, жил в соседней квартире. К нему в любое время дня и ночи приходят разные девушки, которые часто стучат в дверь Кэрри. Она и ее подружки — Аманда Кроуфорд и Джулия Прентис — прозвали их «воинством Трента». Эти девицы, видимо, плохо читают и принимают дверную табличку Кэрри с номером 12В за табличку квартиры Трента — 12С. Квартира 12В — трехкомнатные, роскошно обставленные апартаменты — принадлежала вовсе не Кэрри, а европейскому бизнесмену и принцу Себастьяну Стоуну. В отсутствие Стоуна Кэрри сохраняла там порядок. Этой ночью ее опять разбудила хорошенькая рыженькая девица из «воинства Трента». Пришлось провожать ее к двери 12С — самой рыженькой было явно не справиться с этой задачей. — Ох, девочки, на этот раз ничего не успела, — извинялась Кэрри перед подругами, когда втроем они усаживались вокруг изысканного кофейного столика в квартире принца. — О чем ты? Кофе с пончиками — это классика, это чудесно, — Аманда блеснула серыми глазами. Джулия погладила растущий животик — четыре месяца беременности — и добавила: — Любимая еда моего ребеночка. Раньше Джулия жила вместе с Амандой в квартире 9В того же дома. Недавно она перебралась к своему жениху, Максу Роланду, и Аманда осталась в 9В одна. Кэрри с удовольствием смотрела, как ее подруги, быстро съев по одному пончику, потянулись за следующим. Аманда и Джулия совершенно из иного мира, чем она сама. Обе из аристократических семей — голубая кровь; обе закончили дорогой престижный колледж Вассара, принадлежащий «Лиге плюща» — объединению восьми лучших университетов страны; обе очень элегантны, одеваются с безупречным вкусом. А она — простенькая, «славная старушка Кэрри», с зелеными глазами, с копной темных волос, с большой грудью и крутыми бедрами, одевающаяся в стиле хиппи — ничего общего с высокой модой. Конечно, она вполне ничего себе, привлекательна и интересна, но какое может быть сравнение с ее сногсшибательными подругами! Ну и хорошо. У Кэрри не было никаких переживаний и комплексов относительно своей внешности или положения ее семьи. Она такая, какая есть. И Джулия с Амандой считали так же. Им нравилась Кэрри, и обе дорожили ее дружбой. — Я планировала пирог с курицей, салат с креветками и, самое главное, рулет с корицей, — причитала Кэрри, — но время подъема теста не совпало со временем моего подъема… — Ну о чем ты, Кэрри? Все так чудесно! — уверяла Аманда. — Ты поздно легла? Что это было? Свидание? — Нет, — рассмеялась Кэрри, словно более глупого вопроса не существовало. Она замолчала и подумала, почему же вопрос кажется ей таким глупым? И собственно, когда у нее было последнее свидание? В этом тысячелетии? Да, определенно. Наверное, все было еще до болезни матери, с тех пор прошло не меньше года… Джулия отвлекла Кэрри вопросом: — Снова ночной визит? — Кэрри говорит не было никакого свидания, — Аманда потянулась за очередным пончиком. — Я не про мужчин. Очередной воин? — О нет! Снова девицы Трента? — Аманда чуть не подавилась пончиком. — Ну да… — Снова блондинка? — Рыжая. — Во всяком случае, парень многогранный, — пожала плечами Аманда. Но Джулия не хотела и не могла мириться с таким безобразием: — Но это же просто безумие! Тебе нужно поговорить с ним, Кэрри! — Я знаю, — невозмутимо сказала Кэрри. Знала, но просто… — По крайней мере, нарисуй какой-нибудь пугающий знак на своей двери, — пошутила Аманда, наливая себе очередную чашку кофе. — Поклянись: если еще одна девица Трента вломится к тебе среди ночи, ты… — не могла успокоиться Джулия. — Ладно, может быть, — торопливо пробормотала Кэрри. — Собственное неопределенное отношение к ситуации ее очень смущало. — Я всегда легко выясняю подобные вопросы. Но этот Трент… он как… не знаю… очень обаятелен. Мужественное лицо и ямочки на щеках… Это сбивает с толку. Такое чувство… как будто он — мальчик из того времени, еще в колледже, от которого ты без ума и ради которого подводишь глаза, душишься детскими духами — на случай, если вдруг он каким-то чудом обратит на тебя внимание… — Как мальчик, от которого сходишь с ума? Он похож на такого мальчика, Кэр? — подняла брови Джулия. — Я имею в виду, что возникает похожее чувство… — Хочешь, чтобы он заметил тебя? — Нет. Просто не желаю обсуждать с ним эти ночные визиты. — Постучи в его дверь и поговори. — Ладно, Джулия. Аманда потягивала кофе и мечтательно смотрела куда-то вдаль: — А я хорошо помню такого мальчика. Только это были не духи. Масло пачули. Кэрри и Джулия некоторое время растерянно смотрели на Аманду, потом расхохотались. Успокоившись, Кэрри сказала: — К сожалению, мой мальчик замечал меня только тогда, когда у меня вскакивал новый прыщ. — Послушай, Кэр, этот Трент, вероятно, ощущает себя местным принцем, — прервала Джулия. — Я мельком слышала, что он играл в футбол за «Индианаполис колтс». — Вряд ли он пользовался большим успехом у девиц из групп поддержки. — Сомневаюсь. Такие футболисты, как Трент, похоже, никогда не слышали слова «нет». Я просто не могу понять, что находят женщины в таких жеребцах? Высокомерные парни, им нужен только секс… — Кэрри пожала плечами. — Высокий, привлекательный, богатый — это сильно действует, — сухо сказала Джулия. — Для многих женщин свидание с таким — трижды праздник, — добавила Аманда. — Девочки, я же серьезно, — Кэрри закатила глаза. — И мы серьезно, — строго сказала Джулия. — Для некоторых женщин внешний вид и тугой кошелек означают все. Кэрри задумчиво потягивала остывший кофе. Странно устроен мир. Удивительно, что многих женщин совсем не интересует внутренняя суть мужчин. Привлекательная внешность и деньги — конечно, хорошо, но ведь это же не надолго. Такие мужчины не станут вечером помогать тебе приготовить ужин, потому что у тебя был трудный рабочий день. Им безразлична маленькая, но важная для тебя работа. Да и в старости… Они не сядут рядом и не будут помогать вспоминать прошлое, которое уплывает из-за начальной стадии болезни Альцгеймера. Кэрри тряхнула головой, стараясь отвлечься от последней мысли. Это ее собственная ноша, не тема для их разговора. Она отправилась на кухню сварить еще кофе. Часом позже девушки стояли у входной двери квартиры и прощались, договариваясь о следующей встрече. Они уже совсем собрались уходить, когда Джулия на что-то наступила. Наклонившись, она подняла с пола газету. — Смотри, «Нью-Йорк пост». — Это не моя, я не читаю газет, — Кэрри посмотрела на наклейку над заголовком. — Полагаю, для мистера Тенфорда, — усмехнулась Аманда. — Потрясающе! Мало того, что я показываю дорогу его девицам, так должна еще и доставлять его почту. Кажется, я созрела для скандала. — Ха, Джули, похоже, старушка Кэрри воспламенилась. — Наконец. Вперед, тигры! — прошептала Джулия, схватив Кэрри за руку. — Гррр, — прорычала Кэрри вслед подругам. Трент зашнуровал новые беговые кроссовки и начал просматривать список дел на сегодня, когда услышал стук в дверь. — Секунду, — крикнул он, недоумевая, какое еще непрошеное дело добавилось к его списку. Распахнув дверь, он увидел на пороге маленькую женщину лет двадцати пяти. На ней было платье из варенки такого же зеленого цвета, что и глаза. Зеленый блеск глаз, к сожалению, прикрывали массивные черепаховые очки. Длинные каштановые волосы стянуты в конский хвост, пухлые губы несколько обиженно надуты. Какая прелестная девушка, он видел ее где-то в доме… — Здравствуйте. — Привет, — ответила она без намека на улыбку. — Я знаю вас, — сказал он, наклоняя голову набок, как будто это поможет. Не помогло: — Откуда я вас знаю? Она покачала головой и протянула ему газету: — Ваша. — Моя? — Да. Она почти ничего не говорила, но что-то в ней было. Может быть, ее губы? Ему было приятно смотреть на них. Трент взял у девушки газету: — А вы мальчик-разносчик газет? — Нет. — Хорошо. Иначе пришлось бы оштрафовать вас за опоздание, уже два часа дня. — Не слишком хорошо с вашей стороны. — А я вообще нехороший. — По крайней мере, буду знать. — Вы живете в этом доме? Вопрос вызвал ее улыбку, но не веселую улыбку удовольствия, а скорей, немного раздраженную, ироничную. — На этом же этаже. — Да, понятно. Поэтому к вам и попала моя газета? — Скорее по привычке, — сухо ответила она, и розовые пухлые губы остались полуоткрытыми, словно она собиралась сказать еще что-то, но не сказала. — По привычке? — переспросил он, потому что девушка молчала. — Газета — не единственное, что попадает ко мне по ошибке, мистер Тенфорд. Мистер Тенфорд. Плохо. Женщины никогда не называют его так, кроме тех, которые работают с ним. Трент напряженно старался вспомнить, за что эта, именно эта, женщина может относиться к нему с такой явной неприязнью. И вдруг понял. Его приятельницы, являясь ночью… другая квартира… — 12В — да? — Точно, — кивнула она. У него дрогнуло сердце. Черт возьми, он же мужчина… — Так вы и Себастьян Стоун… — Я всего лишь слежу за квартирой принца в его отсутствие, — разъяснила она, сверкнув зелеными глазами. Тренту крайне редко встречались женщины, которые были им недовольны, которым он не нравился, на которых не действовало его обаяние. Точнее, еще не встречались. Девушка перед ним резко отличалась от его приятельниц, но ему очень захотелось увидеться с ней еще… — Спасибо за газету. И извините меня за эти ночные вторжения. Я собирался зайти к вам и попросить прощения. — Следовало бы! — Я был очень занят… — Все мы заняты, мистер Тенфорд! — Конечно. Еще раз, извините, пожалуйста. Постараюсь, чтобы мои гости точно знали, как и куда им идти. Но если что, вы без колебаний стукните мне в… — Вам кажется это смешным? — коротко сказала она. — Нет. — Да! — Быть разбуженным среди ночи — я совсем не считаю это смешным. — Хорошо, — она подняла подбородок. — Если только это очень, очень приятная причина. Девушка прищурилась. Кажется, она уже готова его стукнуть. — Просто побеспокойтесь, чтобы этого не было уже сегодня. — У меня сегодня нет свидания. — Может быть, вам стоит давать им карту? Хотя вряд ли это выход. Ему нравилась эта девушка. Очень. Может быть, пора расширить диапазон его женщин? — Они нервничают? Она кивнула: — Одну из них мне пришлось провожать прямо к вашей двери. — Ну что мне сказать? Умненькие девочки не ходят к парням вроде меня. — Ну да, — еле выдохнула девушка. — Прошу прощенья, что? — Очень хотелось смотреть, как шевелятся ее губы. — Ничего. Мне пора. — Еще раз спасибо, — сказал он вдогонку. Она обернулась: — Если бы я сказала «пожалуйста, всегда рада», то солгала бы. — Подождите минутку. — Что? — Если я встречу вас в холле или в лифте… — Да? — Можно мне называть вас 12В? На этот раз она улыбнулась по-настоящему весело. — Нет, если вы хотите услышать ответ. — Как вас зовут? — Кэрри Грей. — А вы умненькая девочка, Кэрри Грей? Снова улыбка: — Боюсь, да. Трент смотрел ей вслед, смотрел, как покачиваются на ходу бедра. И девочка, и женщина… Какая славная! Очень хорошенькая, по-своему сексуальная, определенно «не его привычный режим питания». Он не врал, говоря, что умненькие девочки у него не бывают. Вовсе не потому, что Трент не любил умных женщин или они не выбирали его. Нет, не то… Дело в том, что он все силы, всю свою энергию направлял на работу. Поэтому вне работы предпочитал все простенькое, совсем несложное. Вернувшись в свою квартиру, он упал на диван, совсем забыв, что перед приходом Маленькой-Мисс-Соседняя-Квартира собирался побегать. Развернул газету. Новости, спорт, любимая бейсбольная команда не оправдала надежд… Досадно… Следующая страница… светские новости… А это что? С больших фотографий во весь разворот газетного листа на него смотрели он сам и Мэри Эндикот, женщина, с которой у него была пара свиданий и которая бросилась с крыши его дома примерно месяц назад. Заголовок гласил: «Жертва самоубийства накануне своей смерти в объятиях известного плейбоя из АМС». Трент смял газету и взял ноутбук с журнального столика. Как он и думал, электронный почтовый ящик был полон просьбами и требованиями интервью, комментариями и дополнительными фотографиями его вместе с Мэри. — Проклятье! Спустя десять минут зазвонил телефон. Звонили из полиции с требованием интервью совсем другого рода: — Мистер Тенфорд, ждем вас в полицейском участке для ответов на ряд вопросов. Глава вторая С четырнадцати до семнадцати лет Трент Тенфорд жил довольно странно. Родители почти всегда отсутствовали. В его жизни была частная приготовительная школа и няня, немного смягчавшая строгости школы. К моменту половой зрелости у Трента обнаружилась тяга попадать в разные сомнительные ситуации. Он уходил в свою комнату, объявляя, что собирается готовить домашние задания или поспать, раскладывал подушки на кровати, накрывал их одеялом, а сам вылезал в окно. И шатался с компанией таких же мальчишек по ночному городу. Они пили, сбивали почтовые ящики, включали зажигание в автомобилях, замыкая провода. В то время Трент и познакомился с холодными, негостеприимными помещениями полицейских участков. Понятно, как относился к криминальным похождениям сына Джеймс Тенфорд… А для Трента возвращение в отцовской машине из участка было временем, которое он проводил рядом с отцом, пусть оно и сопровождалось обычно неприятной лекцией и парой подзатыльников. Теперь все это было далеким и туманным воспоминанием. В настоящее время он обеспеченный, уважаемый человек. Идя в полицию, он не испытывал ни страха, ни опасений. Скрывать ему нечего. Но тем не менее Трент прихватил с собой адвоката. — Спасибо, что пришли, мистер Тенфорд. — Ну, конечно. Провести в полиции воскресный день очень мерзко, но ему нравилась Мэри Эндикот. У них не было физической близости, но она была очень славная, и Тренту было больно, что с ней случилось что-то ужасное. Если бы он мог помочь… В квадратной комнате с выцветшими стенами, освещенной слишком яркими флуоресцентными лампами, Трент с адвокатом Эваном Уоленсом уселись за шаткий стол напротив усталого полицейского лет сорока, представившегося детективом Арнольдом Макгреем. Детектив с любопытством и какой-то брезгливостью оглядел Трента. И сразу стало понятно, что любые слова Трента детектив изначально сочтет ложью. В руках Макгрей держал газету, которую Трент уже видел. — Вы сами послали эти снимки? — начал детектив. — Нет. — Вы встречались с Мэри Эндикот? — Да. — Долго? — Несколько раз. — Нельзя ли точнее? Трент на минуту задумался: — Два раза. — Почему же все закончилось? — Ничего и не начиналось. — Она вас не устраивала? — Мы друг друга не устраивали. — Нелегко быть отвергнутым. Вы, наверное, взбесились? Уоленс вмешался мгновенно: — Ну, это уже смешно. Мистер Тенфорд дважды встречался с женщиной. Вот и все. Продолжайте, детектив. — Все в порядке, Уоленс, — успокоил адвоката Трент. — Вы привыкли получать любую девушку, какую захотите, — Макгрей пристально смотрел на Трента. — Это вопрос или утверждение? — Мужчины вроде вас не любят, чтобы им отказывали. Трент попытался объяснить: — У нас не было ничего общего. И ни у кого никаких сентиментальных чувств. — Как вы можете знать это? — Мы говорили об этом на нашем втором и последнем свидании. И смеялись. Она сказала, что не хочет мужчину-трудоголика. Детектив тем не менее продолжал на разные лады расспрашивать Трента о его отношениях с Мэри, об их чувствах. Уоленс время от времени прерывал его возражениями. Наконец Макгрей, так и не получив удовлетворившего бы его ответа, задал вопрос, от которого Трент вытянулся, как провинившийся школьник: — Вы получали какие-либо угрозы в последнее время? По Интернету? По почте? Телефонные звонки? — Да. Уоленс оторвался от своего ноутбука: — Что? Я не знал… — Я получил письмо, — быстро сказал Трент. — Что там? — засопел Макгрей. — Мне предложили перевести миллион долларов на некоторый счет, иначе опубликуют что-то непристойное из моего прошлого. — И что это может быть? Уоленс предупреждающе поднял руку. Но Тренту было нечего скрывать, и он не имел отношения к смерти Мэри. — Представления не имею. Я выбросил письмо, решил, что это глупая шутка. — А теперь что вы думаете? — Что кто-то очень хочет, чтобы вы заподозрили меня в причастности к смерти Мэри. Детектив, извинившись, вышел. Трент невидящим взглядом смотрел на дверь. Пока ждали возвращения детектива, зазвонил мобильный телефон Трента. — Ты вовлек нас в жуткую ситуацию, Трент. Отец… Трент взглянул на Уоленса, но тот лишь поднял брови, не отрываясь от ноутбука. Конечно, Тренту нужен собственный адвокат, юрист компании подчинен и верен прежде всего Джеймсу Тенфорду. — Здравствуй, Джеймс, — лет пятнадцать Трент не называл его «отец», а слово «папа» он вообще никогда не произносил. — Я считал, что время моих звонков в полицейские участки прошло. — Я не задержан. Я лишь отвечаю на вопросы. — О женщине, с которой у тебя была связь. — Я несколько раз встретился с этой женщиной. — И она умерла месяц назад при странных обстоятельствах. А в газетах фотография, на которой вы вместе. Не хотелось говорить, что фотография не имеет никакого отношения к этому делу. — Чего ты хочешь, Джеймс? — Хочу знать, как ты можешь быть таким беспечным? — Хорошо. Я встречался с женщиной, которая потом совершила самоубийство. Вряд ли можно назвать это беспечностью. Для Джеймса факт самоубийства совсем не так важен, как связанный с этим скандал, подумал Трент. — Я хочу положить конец всем разговорам и сплетням по этому поводу. Немедленно! Трент сжал зубы: — Я тоже хочу. Еще что-нибудь? Он и Мэри встретились всего пару раз, но ее смерть причинила ему боль. Еще больней было слышать, как отец использовал трагедию, чтобы отругать его. Джеймс вздохнул в трубке: — Я с тобой лишь теряю время. Никакие слова на тебя не действуют. — В этом ты прав. — Ты должен сделать выбор, на это у тебя двадцать четыре часа. Когда же вернется чертов детектив! У Трента нет времени выслушивать воспитательные нотации. — Меня не интересуют угрозы и ультиматумы. — Эта заинтересует. Ставка — АМС. Трент горько вздохнул. Отец опять за старое. Опять угрозы. Он уже с лихвой наглотался всего этого! Джеймс медленно говорил: — Существует средство, которое может спасти доброе имя нашей семьи и нашу деловую репутацию. — Какое? Уволить меня? — Нет. Твой брак. — Не уверен, что это затмит скандал. — Причем брак должен быть не скандальный, а очень приличный. Это моя компания, моя жизнь, и я не позволю ситуации выйти из-под контроля. Если ты действительно так предан АМС, как говоришь, то все сделаешь, чтобы дело было на высоте и чтобы никакие скандалы не задевали его. Я говорю об этом в последний раз. Я обеспечу твое положение главы компании, сразу же оформлю все бумаги, но к концу недели ты должен быть женат. — Я должен быть во главе компании, потому что я прекрасно справляюсь с этим. Невозможно придраться к тому, что я делаю, и ты прекрасно знаешь это. — Сейчас я не об этом. Тебя волнует доброе имя твоей семьи? — Боюсь, тебе не понравится мой ответ. Помолчав немного, Джеймс жестко произнес: — Если ты к завтрашнему вечеру объявишь свою помолвку, я объявлю персоналу компании и прессе о твоем новом статусе. Если нет, сочту это твоим отказом. Трент от злости ничего не видел. Скорей бы пришел детектив! — Я должен повесить трубку, — с трудом выговорил он. — Еще одно. Женщина, которую ты выберешь, не может быть такой, как эти твои… сменяющиеся подружки. Все они хороши для забавы. Тебе нужна спутница жизни, миссис Тенфорд . Совсем не обязательно, чтобы она была из богатой семьи. Господь знает, для меня это не важно. Но она должна иметь мозги. И стиль. И чтобы не была дешевкой. Выбирай с умом! — До свидания, Джеймс. — Мне нужно связаться с Уоленсом? — Думаю, он сам свяжется с тобой. Детектив Макгрей вошел в тот момент, когда Трент нажал отбой. Все заняли свои места. Детектив поднял брови: — В юности вам случалось бывать в таких местах, как это? — Все давно закончилось без последствий, — вскочил Уоленс. Трент остановил рукой адвоката и спросил Макгрея: — Что вы хотите узнать? — Насколько плохим ребенком вы были, мистер Тенфорд? — детектив, не моргая, смотрел на Трента. — Я не был так ужасен. Но очень старался быть похуже. Макгрей чуть улыбнулся и несколько секунд смотрел на Трента, словно решая, нужно ли продолжать вопросы в том же духе. Потом сказал: — Вы не единственный получили такое письмо. — Кто еще? — удивился Трент. — Человек живет в вашем доме. — Вы мне не скажете, кто? — Это не важно. Важно, действительно важно, чтобы вы точнее вспомнили содержание письма. Было почти пять, когда Кэрри останавливала такси на углу Двадцать седьмой улицы и Второй авеню. Такси было для нее непозволительной роскошью, слишком большим расходом, но сегодня так слякотно и пронизывающе холодно, что даже думать о метро не хотелось. Кроме того, нужно вовремя попасть к матери и отпустить ее сиделку, иначе придется платить за время переработки. Кэрри села в такси и назвала адрес. Сотни раз она пыталась уговорить мать переехать к ней — Себастьян Стоун любезно предлагал это, — но Рейчел Грей и слышать не хотела. Она жила в небольшой квартире, которую арендовала почти двадцать лет назад, когда они с Кэрри впервые переехали в центр Нью-Йорка из Олбани. Рейчел была привязана к своему жилищу, к своим вещам. Кэрри больше не поднимала этот вопрос. Она старалась только сделать жизнь больной матери удобней, приятней и легче. Кэрри открыла дверь своим ключом. Стены квартиры были сплошь увешаны картинами Рейчел, самыми разными. В течение многих лет Рейчел Грей была очень успешным художником. Ее картины легко и достаточно дорого продавались. Сейчас, когда она не работала, денежные поступления были редки — изредка продавалась картина из старых запасов. Конечно, у нее были кое-какие сбережения, но для жизни на Манхэттене этого явно не хватало. Поздоровавшись с сиделкой матери Вандой, Кэрри вошла в спальню и села у кровати. Лицо Рейчел было бледно. Всегда худая, она выглядела сейчас усталой и изможденной. Обстановка комнаты не изменилась, те же переполненные книгами полки, фотографии и безделушки, антикварные светильники, картины матери и ее друзей. Много лет Кэрри прибегала сюда после занятий, видела мать за мольбертом и слышала записи «Депеш Мод». Теперь она попадала в другой мир, с другим смыслом, с другими чувствами и другими словами. Ей требовалось несколько мгновений, чтобы осознать это, каждый раз заново свыкаться с новой реальностью. Рейчел смотрела на нее ищущим взглядом: — Вы очень похожи на мою дочь. — Я и есть твоя дочь. — Как вас зовут? — Кэрри. — Совсем как героиню «Маленького дома в прериях», — мягко сказала Рейчел. — Да. Меня назвали в ее честь. — Как славно. — Да. Кашлянув, Рейчел сказала: — Пить хочется. — Сейчас принесу. Когда первый раз Кэрри услышала «вы очень похожи на мою дочь», она заперлась в ванной и рыдала до рвоты. Есть вещи, которые дочь не может, не должна слышать от матери. К счастью, не каждый день было так ужасно. Иногда случались хорошие дни. Бывало, что Рейчел точно знала, кто такая Кэрри. Это были светлые дни. Вернувшись, Кэрри дала матери чай со льдом. Рейчел взглянула на стакан с таким ужасом, как будто ей дают бомбу: — Я этого не хочу! — Ты же любишь чай со льдом. — Да? — Да. — Хорошо, — и выпила весь стакан. Снова взглянув на Кэрри, Рейчел спросила: — Кто вы? — Твоя дочь, Кэрри, — взяв мать за руку, ответила Кэрри. — Хорошо. Тогда почитай мне. Что же, не самый плохой день. Бывает гораздо хуже. Кэрри взяла книгу с ночного столика и начала читать. Потом дала Рейчел поесть и читала вслух, пока та ела. Читая, дождалась, когда мать заснет. Уходя через несколько часов, Кэрри не могла вспомнить ни единого слова из прочитанного. Было около девяти, когда Трент, в промокшем насквозь пальто, вошел в лифт. Он покинул полицейский участок несколько часов назад, но домой не пошел, а отправился пообедать. Когда двери лифта начали закрываться, кто-то снаружи вставил металлическую ручку зонта, и двери открылись. — Привет, 12В, — улыбнулся вошедшей женщине Трент. Хорошенькая брюнетка подняла голову посмотреть, кто с ней разговаривает, чуть улыбнулась и ответила: — Привет. Она сильно вымокла, вода стекала с длинных волос. — Попали в ураган? — Как видите, — ответ звучал резковато. — И как вы? — Отлично. Трент смотрел, как девушка, вынув из сумочки платок, вытирала им свои длинные волосы. Она не была ослепительно красивой, но было в ее губах, в этих изящных округлостях тела, в строгой манере держаться такое, что привлекало Трента. Ему захотелось прижать девушку к себе и целовать, целовать до тех пор, пока ее не покинет это напряжение, пока она не перестанет быть недовольной и сердитой… Хороший поцелуй и ему помог бы забыть ужасы сегодняшнего дня. — Извините, — он постарался ослабить ее раздражение. — За что? — За это 12В. Когда вы вошли в лифт, мне захотелось пошутить. Она посмотрела в сторону, потом на него и покачала головой: — Все хорошо. Сегодня у меня уже были трудности с людьми, забывающими мое имя. — На работе? — Нет. Это личное. — С парнями? — Нет. Просто личное, — она чуть улыбнулась. Личное, хм? Но не парень… Черт, и почему его это интересует? — Ну… извините. Это не любопытство, просто хотел внести хоть немного юмора в этот безрадостный день. — У вас тоже безрадостный? — Угу. Кэрри ощущала себя мокрой и потрепанной, этакой изношенной кухонной тряпкой в сверкающем замкнутом пространстве лифта. Хотелось как можно скорее уйти от этого красавца. Она старалась не смотреть на него, но это было нелегко. Трент тоже промок, мокрыми были лицо и волосы, но он выглядел восхитительно, даже лучше, чем днем, когда она относила ему газету. Как же так? Промокли оба, но она смотрится как мокрая курица, а он — как картинка с обложки журнала «Мужское здоровье». Она боролась с искушением спросить, что же такого нехорошего было у него сегодня днем? Но с какой стати? Ведь она совсем не знает человека, и зачем вообще ей чужие проблемы? Двери лифта открылись, и, прощально махнув рукой, Кэрри направилась к своей квартире. Она знала, что Трент идет за ней, чувствовала его спиной. — Хотите выпить? Бокал вина? Она не обернулась, только тряхнула головой: — Нет, спасибо. — Кажется, вам бы это помогло. Да, ей нужно что-то, чтобы ослабить внутреннее напряжение. Но не алкоголь. Сейчас был период ее одиночества. Несколько раз в году случалось, что жизнь шла не так, как надо, а словно наоборот. Сегодня она собиралась съесть кусок вкусного пирога, который дожидался в холодильнике, и, наслаждаясь им, постараться не думать о том, что работы пока нет, что матери никогда не станет лучше и что, возможно, она, Кэрри, обречена на постоянное одиночество. А потом, когда она перейдет к пикантной закуске, она постарается забыть, как приятно бывает ощущать на себе вес мужского тела, руки, ласкающие кожу легкими прикосновениями, губы на затылке, на шее возле уха, на пупке… Слава богу, наконец ее дверь. — Пока, — снова махнула она Тренту. — Секунду. Идиотизм, но она обернулась: — Что? — Не знаю. Может, нам поболтать или что-нибудь еще? — Этот высоченный красавец с голубыми глазами сам явно не понимал, что он тут делает. — Я не в настроении разговаривать. — Можно сходить куда-нибудь. Что вы в настроении делать? — Ничего. — Ну ладно. Она вздохнула. — Послушайте, не хочу быть грубой, но у меня есть планы на вечер — горячий душ, потом хороший кусок пирога. И, если хватит сил, любимые соленые сырные галеты. — Класс! — Он улыбнулся, показав свои ямочки. — Да, класс. Я очень устала, промокла и… — Что и?.. — И ничего, — покачав головой, она открыла дверь, — пока, Трент. Он поймал ее руку. Кэрри остановилась, замерла и услышала, как колотится ее сердце о ребра. Если его рука так приятна, то… Свою мысль она так и не успела додумать. Трент развернул ее и прижал к себе. Она молчала, не двигалась. Хотелось понять, что дальше… А Трент откинул ее волосы назад и стал целовать место между шеей и плечом. Целовал мягко, нерешительно, еле прикасаясь, но Кэрри казалось, что место это как дамба, через которую вот-вот вырвется с таким трудом сдерживаемые ею желание и страсть. У нее подкашивались ноги, что-то горело и дрожало внутри. Она закрыла глаза, подняла подбородок, подставляя ему губы. И этот поцелуй был нежен, мягок и неспешен, она таяла, тянулась к нему. Уж очень давно никто не ласкал ее, уж слишком долго она ощущала себя ненужной. И так нравилось прикосновение его губ, языка… Она почувствовала руку Трента на своем животе, прижала ее через рубашку и, вместо того, чтобы остановить, потянула ее вверх, туда, где так сильно билось сердце… — Хочешь зайти? — быстро и не задумываясь, спросила Кэрри. — Хочу, — кивнул он. Она улыбнулась. — Но я не могу, — вдруг добавил он. Ее словно облили ледяной водой, сердце оказалось где-то в горле. Она с трудом глотнула и посмотрела на него. Его сжатые челюсти показывали решимость уйти, при этом он словно заставлял себя сделать это. Отпустив руку Кэрри, он сказал: — Я должен уйти. — Что? — Должен уйти. Сейчас. Она смотрела на него, повторяя про себя слово «идиотка». Мазохистская идиотка. И чего она ждала от этого парня? Едко выговорила: — Тогда, пожалуйста, иди. Развернувшись, тихо пробормотала: — Сопляк. Кэрри не любила устраивать драмы, но, войдя в квартиру, с силой хлопнула дверью, сделала несколько шагов, потом вернулась, заперла дверь и прислонилась к ней спиной. Ладно. Ну что же, дура? И нечего копаться в этом. Подумаешь, ну поцеловала симпатичного парня. Эка важность. Такое случается сплошь и рядом. Может, не с ней, но все же. Было приятно, теперь она знает, чего ей сейчас не хватает. Надо встретиться с кем-нибудь, хотя бы пару раз. А о Тренте Тенфорде забыть! В этот момент раздался стук в дверь. Кэрри передернуло. Вздохнув, она открыла дверь и, старательно настраивая себя на вежливую сдержанность, вопросительно посмотрела на мужчину за порогом: — Пожалуйста, не говорите мне, что вы явились за продолжением, — это звучало саркастически, при этом она старалась не думать о том, что, обладай ее тело собственным разумом, оно бросилось бы в объятия Трента Тенфорда и потянулось бы к его губам за поцелуями. Он прислонился к дверной раме, голубые глаза светились пониманием: — Я такой осел… Какую-то долю секунды ей хотелось хлопнуть дверью прямо перед его лицом, но она настоящий житель Нью-Йорка. Споры и язвительные уколы, скрывающие сексуальный интерес, — вот ее стиль. Кэрри вздохнула: — Добавьте слово «надутый» и почти попадете в точку. Он рассмеялся, покачав головой. — Послушайте, правда, сегодня жуткий, совсем жуткий день. — Да, это я уже слышала. — Простите меня, — он склонил голову. Гнев немного ослаб, она кивнула. — Извинение принято. — Могу я для вас что-нибудь сделать? — Спасибо, у меня все есть. — Хороший кусок пирога и соленые сырные галеты? — В вашем исполнении звучит патетически, — после минутной паузы сказала Кэрри. — Я настаиваю. Что мне сделать для вас, мисс Грей? — Ничего. Вы не должны… — Стоп, прошу вас. Он оттолкнулся от стены. Какой симпатяга! Высокий, мускулистый, глаза сексуально блестят, а эти ямочки… Просто дух захватывает… — Я думаю, вы достаточно слышали обо мне и моей репутации и знаете, что я никогда и ничего не делаю потому, что должен. — Наверное, это так, но… Он взял ее за руку, и у нее опять задрожали коленки. Его глаза были серьезны. Он заговорил: — Вы мне нравитесь. Этого вполне достаточно, чтобы не затевать банальный роман, тем более с соседкой. Что-то в вас зажигает меня, Кэрри Грей, и это что-то касается не только секса. Я хочу видеть вас еще и еще. — Что у вас на уме? — Его серьезность заставила ее напрячься. — Давайте сходим куда-нибудь. — Когда? — В пятницу вечером. — Свидание? — В половине восьмого. — Неприятно говорить, но я не ваш тип, Трент, — Кэрри попыталась остудить пыл соседа. Он внимательно посмотрел на нее, покачал головой и усмехнулся: — Может быть, как раз мой. Может быть, пришло такое время, что умненькие и красивые девочки стали моим типом. — Ладно, — улыбнулась она. Потом сообразила, что она пойдет на свидание от дома матери: — Давайте встретимся где-нибудь, не здесь. — Давайте. Как насчет Лексингтонского собора? — Собора? — Ее брови поднялись. Он помолчал немного, потом несколько застенчиво произнес: — Мне необходимо кое-что сказать вам. О господи, теперь-то что? — Вы священник? — Нет, — усмехнулся Трент. — Я и не подумала так, — пробормотала Кэрри. — На самом деле мне нужно спросить вас кое о чем. Кэрри показалось, что ее тело покрывается мурашками. Верный знак, что пора уходить от этих разговоров. — Кэрри 12В Грей… — Да? — Предупреждаю: это прозвучит как абсолютное безумие. — Не самое лучшее вступление к разговору. Он опустился на одно колено. — Я знаю вас только один день… — Не намного лучше, Трент. — Но я думаю, вы единственная… Единственная? Полный бред. В ее голове зазвучала музыка из сериала «Сумеречная зона». Он усмехнулся, вновь показав свои чудесные ямочки: — Вы выйдете за меня замуж? Глава третья Ошеломление — нет, это не то слово. Потрясение — немного точнее, но тоже не то. Может быть, он не совсем?.. Кэрри вновь ощутила себя в восьмом классе. Мистер Самый-Популярный-Мальчик-В-Классе, Стюарт Каплайн, привел смущенную и возбужденную Кэрри на школьную футбольную площадку, где, держа ее за руку, стал целовать в присутствии ребят взасос. Вовсе не потому, что она ему нравилась. Просто он так развлекался, хвастался перед друзьями. Ужасные чувства того момента навсегда останутся с ней. Полностью одурачена, полностью обманута… Она постаралась говорить спокойно: — Я давно вышла из подросткового возраста и не играю в эти кретинские игры. — Что? — Он поднялся с колена. — Вы должны идти. — Я понимаю, это звучит… — Я пошла, — она попыталась закрыть дверь, но он схватил ее за руку. — Кэрри, секунду. — Нет! — Я дурак. Но все-таки хочу объяснить странную ситуацию, в которой оказался. Вы мне, правда, очень нравитесь. Дайте объяснить… — Не смейте снова стучать ко мне, — и закрыла дверь перед его носом. В этот раз Кэрри не стояла, грустя, у двери. Сразу пошла к холодильнику, где ее ждал вожделенный пирог. Она любила Нью-Йорк, хотя в нем и водятся такие странные создания. Подумать только, ведь такой привлекательный! Она почти почувствовала тонкую связь с ним, даже показалось, что нашелся человек, который может немного скрасить мерзкий день… А все закончилось так по-дурацки, обидно и жестоко. — Тут все гудит от слухов. Как мухи в конюшне в Ривердале, там моя сестра учится ездить верхом. Трент поднял голову. Мальчик, разносивший бутерброды в компании АМС, Дэнни, улыбаясь всем своим круглым веснушчатым лицом, стоял в дверях. Он, как всегда, говорил с Трентом, вторым человеком в АМС, смело, на равных, иногда почти нахально. Трент никогда и никому не позволял такого, кроме Дэнни, потому что относился к нему как к младшему брату, которого у него никогда не было. Последние два года Трент оплачивал учебу Дэнни в колледже, но в компании никто не знал об этом. Мальчик был очень способный, когда-нибудь он станет прекрасным адвокатом. — У меня нет времени для сплетен, Дэн. Ты же знаешь. Дэнни прикрыл дверь и вошел в комнату: — Даже когда о вас? — Особенно обо мне. — Ну ладно, но, если вы соберетесь жениться, на свадьбу пригласите? — А тебе не пора в колледж? — нахмурился Трент. — До двух я на работе. — И бутерброды все разнес? — И кто же она? — ухмыльнулся Дэнни. Трент не отвечал. — Супермодель или актриса? — Тебе явно пора в колледж. — Поверить не могу, что вы женитесь. — Всего хорошего, Дэнни. Дэнни указал на бумаги на столе Трента: — А что вы делаете? Пишете вашу клятву перед алтарем? От взгляда Трента Дэнни мгновенно оказался у двери: — Все, все. Меня уже нет. Трент откинулся на спинку стула и заглянул в бумаги. Кэрри Клодет Грей, подающий надежды дизайнер, следит за квартирой принца, с отличием закончила школу. В четырнадцать лет работала в картинной галерее и преподавала английский как второй язык. Мать художница, об отце сведений нет. Окончив высшую школу, училась в Школе искусств Манхэттена. О муже, романах — ни слова. Интересно… Хорошая девушка, в этом нет сомнений. Ясно, ей нужны деньги, и это самое интересное. Большая плата за обучение, постоянной работы дизайнера пока нет, единственный регулярный заработок — следить за квартирой принца. Тут же в голову полезли всякие мысли — а сможет ли он вдруг стать семейным человеком? Однажды Трент был очень близок к женитьбе. В то далекое время, когда был глуп до идиотизма, между восемнадцатью и двадцатью… В годы учебы в колледже Трент познакомился с женщиной и понял, что это любовь на всю жизнь. Она была эффектной светской дамой, старше Трента — ей было двадцать пять, — хотела скорее выйти замуж, родить детей. Трент был так влюблен, что согласился. За неделю до свадьбы она позвонила и сообщила, что уже вышла замуж и в данный момент в свадебном путешествии. Она не просила извинить ее, только кратко объяснила, что этот человек может обеспечить ей лучшую жизнь, что этот договор выгодней. Наверное, целый год Трент приходил в себя. Пока наконец не понял, что брак — это сделка, и заключать ее нужно тогда, когда ты к этому готов. А сейчас готов? — спросил он себя, повернувшись от окна к столу. Он готов заключить договор на короткое время, чтобы отец был доволен, и встать во главе АМС? Да. Стать президентом АМС стоит года «семейной тюрьмы» — особенно если с «тюремщиком» так приятно целоваться. Придвинув к себе телефон, он набрал номер и сказал отцу, что выполнит его условие. Дело за малым — осталось уговорить даму. Половину первого этажа дома Трента занимало «Парк-кафе», популярное у жителей района, особенно ранним утром и в часы обеда — с четырех до пяти. Именно в это обеденное время Трент вошел в кафе, взглядом отыскивая Кэрри. И обнаружил ее с Элизабет Веллингтон, с мужем которой он был немного знаком. Подходя к их столику, Трент заметил, что хорошенькая Элизабет, вся в слезах, что-то возбужденно говорила Кэрри. Увидев Трента, Элизабет, стараясь не встречаться с ним взглядом, шепнула что-то, встала и поспешно ушла. Кэрри откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди: — Трент Тенфорд, от которого удирают все женщины Манхэттена. — Да. Полагаю, я это заслужил, — кивнул Трент. — Вы пришли выпить кофе или подслушивать? — Попросить прощенья. — Он уселся на стул Элизабет. — Я уже забыла… — По вашему голосу не скажешь. — Нет? — (Он покачал головой.) — Ладно. Тогда извинение услышано и принято. У него дрогнули уголки рта — она действительно ему очень нравилась. Он не встречал женщин, с которыми было так приятно и легко разговаривать, с которыми хотелось так часто улыбаться. — Послушайте, мое предложение выйти замуж… — Именно про это я и забыла. Серьезно. — Я как раз и не хочу, чтобы вы его забыли. Забудьте лишь то, как оно было сделано. — Он продолжал, не дав ей вставить слово: — У меня проблема, мне нужна ваша помощь. Я очень близок к тому, чтобы получить все, о чем мечтаю, — положение в нашей компании, ради которого я всю жизнь работал, очень много работал. Но для этого я должен, — он поднял бровь, — быть женат. Она секунду смотрела на него, потом процедила сквозь зубы: — Боже правый, я пошла… — Подождите, Кэрри! — Он последовал за ней. — Вам, несомненно, нужен психиатр. — Возможно, но не поэтому. Она направлялась к лифту. — Куда вы? Мне необходимо поговорить с вами. В лифте — он вошел за ней и нажал кнопку их этажа — Кэрри, глядя на него с этим типичным женским выражением «не-смей-подходить-ко-мне», сказала: — Знаете, кто вы? Вы — Мистер-Красавец-И-Любимец-Женщин-И-Денежный-Мешок-И-Все-Везде-Для-Вас. — Боже, вот это тирада! — Уверена, в этом городе полно женщин, которые мечтают выйти за вас замуж. Но я не из них. Хотя Тренту нравилось смотреть, как кипятится его почти уже невеста, времени у него было не так уж много. Требовалось остановить этот поток возмущения. Он нажал кнопку «стоп». Кабина резко остановилась, и они оба непроизвольно дернулись. Кэрри вдохнула: — Что, черт возьми, вы здесь устраиваете? — Вы слишком много говорите. — И вы тоже! — Я не хочу вас обидеть. Но мне так нравится… Нравится смотреть, как движутся ваши губы, нравятся ваши волосы… Хочу любоваться ими в будущем, но сейчас мне необходимо, чтобы вы меня выслушали. У нее сжалась челюсть, тон стал угрожающим: — Отодвиньтесь, я пущу лифт! Иначе закричу. — Я знаю ваши обстоятельства… — Какие обстоятельства? — насторожилась Кэрри. — Финансовые. Она замолчала, перевела дыхание и неуверенно — он такого выражения у нее еще не видел — выговорила: — Что?.. — Послушайте, я должен был сделать это… — Вы узнавали обо мне? — Профессионально. Вы же будете Тенфорд, я должен о вас все знать. Она взмахнула руками: — Не собираюсь становиться Тенфорд! Мне следует как следует отлупить Тенфорда, а не выходить за него замуж! — Значит, мы прекрасно поладим. Мне необходимо, чтобы меня кто-нибудь отлупил. — Вы бредите, — она нажала кнопку, и лифт стал подниматься. Трент посерьезнел. — Выходите за меня, Кэрри. Всего на год. Обещаю заплатить все ваши долги и кредиты. И, кроме того, внесу на ваш счет пятьсот штук баксов. — Двери лифта открылись. — Уверен, вы потратите эти деньги на что-то существенное. — Достаточно, Трент! — Вы сможете купить квартиру. Она шла, не оборачиваясь. — Сможете помочь кому-нибудь, — продолжал он ей вслед. На этих словах Кэрри замерла посреди холла и не двигалась почти целую минуту. Потом тряхнула головой и больше не останавливалась, пока не исчезла в своей квартире. Глава четвертая Рейчел Грей была потрясающая мать-одиночка. Да, она работала день и ночь и все часы между ними. Она буквально не отходила от мольберта, и при этом Кэрри никогда не чувствовала недостатка заботы, внимания и любви. Даже наоборот. Рейчел всегда находила возможность вовлечь Кэрри в свою работу. Она устанавливала для дочери малый мольберт, просила ее смешивать краски, позволяла разрисовывать стены в гостиной. Иногда она устраивала для дочки кое-что интересное. Например, как-то разбудила Кэрри среди ночи, на ее шее поверх пижамной кофты висело ожерелье из рулонов туалетной бумаги, на лице хитрая улыбка. — Пойдем во двор, нарядим дерево, вообразим, что сейчас Рождество. Кэрри улыбалась, вспоминая ту ночь. И раньше, и теперь Кэрри гордилась тем, что у нее такая мать, и знала, что и та гордится дочерью. А стала бы Рейчел гордиться дочерью, которая продает себя за деньги? Кэрри налила полный стакан апельсинового сока. Как все изменилось за последние полтора года! Раньше Рейчел работала, все время рисовала, управляла собой, своими мыслями, своей памятью. Теперь нужно ее полностью содержать, платить за квартиру, платить сиделке, ну и за еду… Кэрри уже еле справляется со всем этим. Она залпом выпила сок и направилась в комнату переодеться. Костюм, что на ней, пока что был почти новым, и его следовало сохранить для будущих собеседований, потому что сегодняшнее закончилось ничем. Как и многие предыдущие. Раз пять за прошедший месяц она слышала все ту же причину отказа: недостаточно опыта. Проблема в том, что Кэрри хотела попасть в высококлассную дизайнерскую фирму на приличную должность, надеясь, что кто-нибудь, не обращая внимания на малый опыт, оценит ее изобретательность, талант, даст ей шанс. Потому что случайные заработки не приносят достаточно денег. Что же ей делать теперь? И как это можно предлагать такой бред — замуж на год? Да, деловое предложение. Никакого секса, так, только для вида… Стоп! Это она решила, что не будет никакого секса, но с Трентом таких гарантий быть не может. И вдруг Кэрри представила, скорей почувствовала, как Трент снимает с нее туфли, чулки… Ой! Она свернулась калачиком, обняла руками колени и постаралась успокоиться. Конечно, с помощью этого странного брака можно было бы решить так много проблем! Покрыть задолженность за обучение в художественной школе. Можно устроиться в хороший дизайнерский дом на небольшую зарплату, только чтобы учиться и набираться опыта, не волнуясь о финансовом положении. Уход за матерью был бы обеспечен на долгие годы… Зазвонил телефон. Кэрри кинулась к нему. Наверняка звонит Трент, сейчас будет убеждать согласиться на предложение. Но нет, это не он. — Привет, Тесса, — весело приветствовала Кэрри личного секретаря принца Себастьяна. — Как дела? — Все хорошо. Принц вскоре прилетит, — сказала Тесса, и Кэрри сразу представила зеленоглазую блондинку за рабочим столом. — Я забронирую тебе стандартный номер в отеле «Мерсер», — продолжала Тесса. Принц никогда не забывал о жилье для Кэрри на то время, когда он в городе. Кэрри очень ценила это, но жить в отеле так одиноко… Можно перебраться на время к матери, но там тесновато, она будет мешать Ванде. — Не знаешь, принц надолго? — Не знаю, извини. — Никаких проблем, спасибо. — Кэрри, я позвоню за несколько дней до его прилета. Пока. — До свидания, спасибо еще раз. Повесив трубку, Кэрри почти минуту сидела неподвижно. Потом взяла листок бумаги и ручку, твердым почерком написала краткую записку, пошла и подсунула ее под дверь 12С. Сердце в этот момент билось отчаянно. Сказать это Тренту в лицо немыслимо, ничего не получится. Она поперхнется, развернется и удерет. Ровно в семь часов следующего утра Трент обходил столики в «Парк-кафе», взглядом хищника оглядывая все вокруг. Наконец он обнаружил ее. Она смотрела в кружку с кофе, кусая губы. Вот это да! Кажется, она нервничает, подумал Трент. В записке Кэрри ничего не сообщила, только попросила о встрече. И все-таки, получив записку, он не слишком удивился. Может быть, Кэрри примет его предложение? Его вдруг словно обожгло. Это не было сексуальное чувство, нет! Он испытал что-то совершенно незнакомое, что-то сродни собственническому ощущению. Эта женщина — его! Сила собственной реакции так поразила его, что Трент постарался убедить себя, что все просто: это не желание получить ее, ему всего лишь нужно положение в АМС. — Есть у меня время заказать эспрессо или мы будем говорить на ходу? Кэрри перевела дыхание и спокойно сказала: — Я согласна участвовать в… сговоре. — В сговоре? — Было абсолютно ясно, о чем она. — Выйти за вас на один год, — сухо произнесла она. — Хорошо, — кивнул он. — Хорошо, — кивнула она. Он махнул рукой девушке за стойкой — она знала Тренда и помнила, какой кофе он любит. Трент выглядел спокойно, сидя рядом с Кэрри, но внутри него бушевала буря, буря удовлетворения. Он получит то, чего желал больше всего. АМС и ее, эту девочку-женщину. Она год будет принадлежать ему. И АМС на год? Он смотрел, как Кэрри пьет свой кофе, который, несомненно, уже остыл. Она была без очков, но выглядела как обычно: аккуратненькая, хорошенькая, маленькая, в джинсах и черной рубашке деревенского стиля. И в то же время словно светилась. Блестящие рыжеватые волосы, откинутые назад, открывали глубокие, проницательные зеленые глаза. Полные губы, вкус которых он ощущал и сейчас. И все эти округлости… И она вся светилась под его взглядом… Ему принесли кофе. Не отрывая от Кэрри взгляда, он кивнул официантке и пробормотал: — Спасибо. — Слова сорвались с его губ почти самопроизвольно: — Я предложил вам этот брак как деловое соглашение, но хочу, чтобы вы знали, что нахожу вас потрясающе привлекательной. Не знаю, легко ли мне будет не коснуться вас, не поцеловать еще раз, но если вы не хотите… — Не хочу! Ее мгновенная реакция ранила его эго, но он сумел не показать этого. Лишь пожал плечами. — Хорошо. Я могу уважать это. — Вот и славно. — И тут же быстро добавила: — Но я пойму… если вы найдете это… на стороне… — Что найду? — Секс, — она почти прошептала слово, словно они были в церкви, хотя вокруг царил гомон, смех, разговоры. — Отлично, — не мог не усмехнуться Трент. — Если вы хотите найти это где-нибудь… — Спасибо, — Трент продолжал улыбаться. — Пожалуйста, — кратко отрезала Кэрри. Трент следил за меняющимся выражением ее лица, смотрел на розовые щеки и сексуальное любопытство в глазах, которое ей не удавалось скрыть. Он не дурак. Понятно, что он нравится Кэрри Грей, и довольно сильно, вряд ли он ошибается в этом. И каковы бы ни были ее причины выставить сегодня знак «входа нет», Трент был уверен, что сумеет вскоре убедить ее снять этот запрет. — Знаете, по моему опыту, женщины не очень любят делить своих мужей с другими. — Да, конечно, но вы же не будете моим мужем. Ну, по-настоящему… — она сверкнула зелеными глазами. И снова собственническое чувство обдало его горячей волной. Трент поднял чашку, глотнул эспрессо, но горячая жидкость не успокоила его, не укротила неуправляемое животное внутри. — Послушайте, Кэрри, хотя вы так бесстрашно позволяете мне находить удовольствие на стороне, я не могу ответить вам таким же великодушием, не могу допустить те же привилегии для вас. Она резко вскинулась. — Допустить? — медленно и желчно повторила Кэрри. — Да, именно. — Я не выполняю приказов, Трент. — Просто считайте это частью договора. — Но вы не можете вносить в договор то, что хотите и когда хотите. — Мы собираемся пробыть в браке один год. Если мы будем развлекаться на стороне, это нанесет непоправимый вред репутации каждого из нас. — Он поставил чашку и серьезно посмотрел на Кэрри: — Я клянусь вам здесь и сейчас, что не нарушу мою супружескую клятву вам. Она недоверчиво взглянула: — И у вас не будет других женщин? — Совершенно верно. Целый год никаких женщин, кроме моей жены. Она перевела дыхание, обдумывая его слова. На лице мелькнула тень улыбки. — Это означает для вас целомудрие на целый год. Вы действительно думаете, что сможете? Нет. Он так вовсе не думал. Особенно если она будет рядом с ним в его квартире день и ночь, будет мыться в его ванной, сидеть с ним рядом на диване и будет все время такой сверкающей… Трент глотнул кофе и присвистнул. — Что такое? Слишком горячо? — Смогу. Очень даже смогу. Они поженились в следующую субботу. Отмечали событие в роскошном ресторане отеля «Челси», в полубогемном районе западных улиц Нью-Йорка. Торжество было малочисленным, и только благодаря известности Тенфордов они оказались в столь знаменитом месте. Ведь здесь жили и работали Артур Миллер, Томас Вулф, Брендан Бихан, Дилан Томас [1] . Голова кружится от этих знаменитых имен! Ни колец, ни свадебных обрядов. Этого потребовала Кэрри. Она с детства мечтала о сказочной свадьбе с красивым кольцом, с венчанием в церкви. Но это не было настоящим, и она настояла, чтобы они с Трентом лишь просто, по-деловому обменялись клятвами. Тем не менее все, включая немногочисленных гостей, было изысканно и достойно, чтобы происходящее подобающим образом было освещено в прессе. 1 Артур Миллер (1915–2005) — известный американский драматург и прозаик; Томас Вулф (1900–1938) — американский прозаик, чье творчество пришлось на 20—30-е годы прошлого века; Брендан Бихан (1923–1964) — ирландский драматург; Дилан Томас (1914–1953) — уэльский поэт. Что и произошло на следующий день. Газеты были заполнены рассказами о свадьбе младшего Тенфорда и об уходе старшего с поста главы АМС. На Кэрри было чудесное, безумно дорогое платье, которое выбрала координатор свадьбы, и прическа невесты была сделана по профессиональному совету этой же дамы. Раз это не ее свадьба, то какая разница? Все гости были, конечно, со стороны Тенфордов, потому что Кэрри не пригласила мать и друзей. Им она попытается объяснить, что все произошло слишком скоропалительно, это было вроде тайного бегства. Но, конечно же, недоуменных вопросов и неловкости не избежать. Итак, в 4:00 в субботу она стояла рядом с Трентом, который был невыносимо хорош в черном смокинге, возле огромного — от пола до потолка — окна на Гудзон. В присутствии гостей и старших Тенфордов Кэрри и Трент объявили, что они согласны стать мужем и женой. Потом Кэрри поговорила с его родителями. Похоже, выбор сына им понравился. Они явно придерживались довольно отсталых взглядов, как и большинство очень богатых пар, которых Кэрри случалось знать на Манхэттене. Потом была хорошая музыка и изысканная еда, но Кэрри почти ничего не ела. Она чувствовала себя скованно и одиноко, единственное, что согревало ее в этот очень теплый августовский день, — поцелуй Трента и то, что он не отпускал ее руку. В семь вечера все закончилось. Они поехали домой. Кэрри размышляла, что же дальше? Что будет вечером, что завтра и каково это — быть миссис Тенфорд только по имени? Глава пятая Первая брачная ночь Кэрри была невероятно романтична — именно невероятно, потому что она собирала свои вещи, чтобы покинуть роскошное жилище принца Себастьяна, который скоро приедет на Манхэттен. Она позвонила принцу несколько дней назад, чтобы сообщить ему о своем уходе. Он сказал, что ему очень жаль терять ее, но он рад за нее — причину ухода она объяснила. Кэрри тем не менее обещала приглядывать за квартирой принца до его приезда. — Готова? — Трент стоял на пороге спальни. Он сменил смокинг на джинсы и футболку и уже намеревался взяться за работу. Кэрри кивнула, и они вдвоем, взяв сумки, покинули квартиру принца, этот кусочек славной уютной Старой Европы, и двинулись по коридору в двуспальное, ультрасовременное, ультрамодерновое, ультрамужское холостяцкое логово. Квартира Трента по планировке походила на квартиру принца, но была оформлена в другой тональности, окрашена в другие цвета, на стенах висели другие картины и фото, и вообще весь декор был совершенно иной, преобладали стекло, металл, кожа. Все было разумно организовано и приспособлено для работы и отдыха. Жилище Трента было очень просторно, в нем было много воздуха. Когда они проходили мимо большой кухни (естественно, очень современно оборудованной), Кэрри заметила в раковине стопку грязной посуды. Богатый он парень, Трент Тенфорд, но тем не менее он парень ! Наконец Трент внес ее сумку в комнату очень внушительных размеров, окрашенную в песчаный тон, с большим светлым дубовым шкафом и огромным вентилятором на потолке. Под вентилятором размещалась королевских размеров кровать с обитым кремовой тканью изголовьем и металлическими ножками. На металлических ночных столиках с обеих сторон кровати стояли лампы в стиле модерн и невысокие вазы. Обе были наполнены красными розами. — Здесь был мой офис, но, по-моему, тебе комната подойдет больше, ты очень украшаешь ее. Кэрри тронул комплимент. Как это хорошо! Она взглянула на него через плечо: — Приятно слышать. — Я могу сказать еще много приятного. — Мне жаль, что я лишила тебя офиса. — Никаких проблем. Если тебе здесь не понравится, можешь перебраться в мою комнату, а я верну сюда стол и компьютер. — Как насчет того, что я просто скажу спасибо, и остановимся на этом? Да, Трент чертовски обаятелен, в этом ему никак не откажешь. Трудно будет сопротивляться ему, но необходимо. Если нет, то что же станется с ней? Она на этот год принадлежит ему, а затем ее выгонят вон из его жизни. Все оплачено… От этих мыслей Кэрри непроизвольно съежилась. Вероятно, ощущая ее состояние, Трент продолжал знакомить ее с новым местом. — У этой комнаты своя ванная. Там свежие полотенца, халат, и я попросил Ханну — она занимается моим домом — купить всякие… женские принадлежности. — Женские принадлежности? — переспросила Кэрри. Он взглянул на нее и заразительно рассмеялся. — Да ладно, Кэрри. Давай сделаем перерыв. Ты мой первый настоящий гость здесь. — Ну да, конечно! — Хочешь верь, хочешь нет. — Ты знаешь, во что я поверю. Я сама доводила до твоей двери бедных овечек, не забыл? Он подошел к ней и очень серьезно сказал: — Действительно, сюда приходили женщины. Но ни одна не оставалась после семи утра. Ее почему-то потрясла эта честность. — Это ужасно… — Возможно, но это принималось всеми как должное. — (Она подняла брови, не в состоянии сказать что-либо.) — Я такой, какой есть, Кэрри. Я устроил свою жизнь так, как хотел. У всех, кто общается со мной, есть выбор. — Хорошо. Поняла. Но почему ничего после семи утра? — Это может быть неправильно понято, — он пожал плечами. — Но что именно? Ты не любишь людей, которые спят допоздна? Или слишком поздно завтракают? — Нет, не то. Просто это не более чем несколько часов удовольствия. — А, поняла… Завтрак — слишком интимная вещь? — Именно. — Обсуждать то, что будет потом, когда съедим оладьи и яйца?.. — Я честный человек. Все, кто бывал здесь, с самого начала все знали. — Поняла. — Да, ты понимаешь, — совершенно неожиданно он взял ее руку, повернул и поцеловал ладонь. Кэрри почувствовала, как тепло, почти жар, поднимается от запястья, выше… к локтям… плечам… Чуть не подогнулись колени… У него изумительные губы, полные, мягкие, чувственные, и поцелуй такой осторожный, неторопливый, дразнящий… В этот момент она вспомнила свои недавние мысли и отняла руку. — Я хочу распаковать вещи. — А я не хочу тебе мешать, — спокойно сказал Трент, хотя в его взгляде горело желание. Когда он был уже у двери, она окликнула его: — Ну и сумасбродство мы с тобой тут учинили! — Что? Наш брак? Или вот этот переезд? — Все. — А ты не так часто совершаешь сумасбродства, да? — Да, редко. — Так вот, чтобы ты знала: степень любого сумасбродства определяешь ты. Чудесно, мрачно подумала Кэрри. Пусть бедняга, умирающий от жажды, сам определит, сколько ему пить. Лихо ты придумал, шикарный мальчик с Парк-авеню! — Я приготовлю обед. Приглашаю тебя присоединиться, когда распакуешь вещи. Хотелось ответить «да». По-настоящему хотелось. Но ей надо побыть одной, подумать, понять, что же делать в этом браке на год . И она отрицательно покачала головой. — Я устала. Такой длинный день… Он выглядел разочарованным, но старался не показывать вида: — Хорошо, спокойной ночи, — и закрыл дверь. Кэрри снова одна. Тяжело вздохнув, она стала смотреть в окно, изучая новый вид, игнорируя все свои ощущения и мысли. Это сон. И она знала, во сне знала, что это сон, но просыпаться не хотелось, чтобы это не кончалось. Она чувствовала на себе его движущееся тело, оно словно из разжиженного металла, гибкое, прохладное, гладкое, изумительно приятное… А все ее тело — мышцы, кровь, кости — в ответ загораются пламенем страсти. — Кэрри? Мягкий звук ее имени исходил не из его губ, они были на ее губах, но тем не менее это был его голос, голос Трента. — Кэрри? Его образ проступил в светлом всплеске, она начала просыпаться, ощутила простыню под спиной, собственные волосы на лице. И открыла глаза. Трент стоял над ней. Как картинка из журнала. В костюме, галстуке, ослепительно белой рубашке, чисто выбрит, с голубыми, как безоблачное летнее небо, глазами. Вкусный — единственное, что она сумела подумать. — Который час? — Семь. Прости, что разбудил, но хотел сказать до свидания. Подумал, что тебе будет странно проснуться и… — Правда. Спасибо, — она улыбнулась ему в благодарность за заботу. Со своего места, из-под одеяла, она чувствовала запах его лосьона, чистый запах океанской свежести, который наполнял ее желанием, страстью. А что, если приподняться, схватить его за лацканы, притянуть к себе и целовать? Что он станет делать? Что подумает о ней? И что она о себе подумает? Она только вчера вышла за него замуж, только-только повесила свадебное платье в шкаф в его квартире, только-только заключила с собой пакт — не иметь с ним никаких физических отношений. Потом ее внимание привлек другой запах, что-то более земное. Орехи или кофе? Взглянула направо и увидела на ночном столике кофе, тосты и какие-то фрукты. Подняв брови, взглянула на него: — Похоже на завтрак? — Полагаю, он и есть, — улыбнулся Трент. — А что же с твоими правилами? — Те правила, о которых я вчера говорил, не относятся к тебе или к нам. Волна счастья накатила на нее, хотелось подольше сохранить это чудесное ощущение. — Ты сильно стараешься, да? — Ты о чем? — Быть хорошим мужем. — У меня всегда была прекрасная успеваемость, — усмехнулся он. — Спасибо, ты помог мне не почувствовать себя здесь лишней, — Кэрри села, зная, что ее волосы в полном беспорядке, но сейчас это не важно. — Ты должен уходить сию минуту? — А что? — Было видно, как напряглось его тело. Она отпила кофе. — Ты вчера говорил про меня и мои редкие сумасбродства… — Ну и?.. — Я думаю, настало время для маленького сумасбродства. — И как же в точности сумасбродствовать ты хочешь? Улыбаясь, она указала на тарелку на столике: — Ты все это мне приготовил, а как насчет того, чтобы покормить меня? Трент рассмеялся, расслабился: — Знаешь, ты мне очень нравишься. Жуть как нравишься. Ну, открывай рот, — он взял тарелку и положил самую красивую клубнику ей в рот. Когда она закрыла рот и улыбнулась ему, он, покачав головой, пробормотал: — Ну, черт тебя побери… Оба рассмеялись, и Трент продолжал кормить ее, пока ягоды не закончились. — Спасибо. Правда, очень здорово, — она прихлебывала кофе. — Кэрри, я ведь правду говорил тогда, в «Парк-кафе». Ты единственная. Сердце Кэрри таяло от этих слов. Вот только понять невозможно, почему такой красивый и богатый мужчина, у которого полно женщин, обратил серьезное внимание именно на нее? И как случилось, что Трент оказался таким милым, заботливым и внимательным мужем? Почему все эти трогательные мелочи приходят ему в голову? Возможно ли такое, что он серьезно относится к клятве, которую они дали друг другу? Или это что-то еще?.. Он наклонился и прошептал ей на ухо: — Ты единственная… понимаешь… да? Она забыла все, о чем только что думала, закрыла глаза и прошептала: — Да. Он поцеловал ее, и она не противилась. Сначала он целовал ее губы, очень нежно, очень мягко, потом подбородок, щеки, шею и снова губы… Поцелуи не были особенно зажигательными или сексуальными, но все тело Кэрри стонало, болело, пульсировало, умоляя его продолжать. Но когда она открыла глаза, он уже выпрямился и смотрел в сторону. — Я должен идти. — Я знаю. — Пообедаем сегодня? — Я приготовлю, — она улыбнулась, — и покормлю тебя. Он резко вдохнул: — Ты заблудшая, жестокая, мучительная женщина, Кэрри Тенфорд. Кэрри Тенфорд. Звучало странно и неправильно, но хотелось, чтобы он еще раз повторил такое непривычное сочетание. Он увидел ее реакцию, улыбнулся и сказал: — Я приду домой около восьми. Оставшись одна, Кэрри со вздохом откинулась на подушки. Оказалось, что она во власти отчаянного желания близости с человеком, за которого вышла замуж и которого, как она поклялась сама себе, ей не следует даже касаться. Трент был на вершине мира. В половине второго дня, когда все высшие должностные лица АМС собрались в конференц-зале и расселись вокруг овального стола из красного дерева, Джеймс Тенфорд объявил о своей отставке, которая действительна с настоящего момента. Президентом и главным исполнительным директором АМС становится его сын, Трент Тенфорд. Новость никого не удивила, все ожидали этого события со дня на день. Но для Трента слова отца прозвучали сладчайшей музыкой. После заявления отца Трент объявил о служебных перемещениях, частично вызванных свершившимся событием, и рассказал о своем плане модернизации АМС, который до конца года выведет компанию на первое место среди медиахолдингов. К половине восьмого, с ощущением счастливого измождения, он покинул офис компании и вышел в жаркий августовский вечер. Скорей домой, к жене! У дверей его ожидал автомобиль компании. Водитель Майкл с улыбкой открыл дверцу: — Добрый вечер, сэр. — Очень добрый, — радостно улыбнулся в ответ Трент и уселся на заднее сиденье. А прямо напротив его ждал невероятный сюрприз. — Кэрри, что… — Привет. Ее теплая, ласковая улыбка заставила Трента задрожать от желания: — Привет. Она выглядела как обычно, и он успел уже немного привыкнуть к этому образу, и в то же время по-другому. Не было джинсов, не было блузки или платья в деревенском стиле. Все эти вещи хороши, ее стиль, но сейчас все иначе, размышлял Трент. Он знал, что у нее чудесные формы, все эти прелестные округлости, но никогда не видел этого так, как сейчас. На ногах у Кэрри были серебряные босоножки на высоченных каблуках, обнажавшие десять прекрасно наманикюренных пальчиков, а алое платье без бретелек приоткрывало его голодному взгляду полную грудь. Трент в этот момент думал только о том, как бы послать все договоренности к чертовой матери, сжать ее в объятиях и… Он был так потрясен, что не мог говорить, не слышал ничего ни снаружи, ни внутри автомобиля. Вдруг до него дошло, что у нее шевелятся губы… она говорит что-то… Собравшись, он вспомнил, как звучали слова: — Хочешь знать, почему я здесь? — Да? — совершенно автоматически ответил Трент. — Я хотела пригласить тебя пообедать. — Ты — что?.. — Отпраздновать! Он смотрел на прекрасное лицо, которому достаточно совсем немного косметики, на длинные волосы, свободно лежавшие по плечам. Она улыбнулась ему. — У тебя сегодня большой день, Трент. — Что? — Ты получил то, о чем мечтал, ради чего работал. Или ты не в курсе? Наконец ему удалось прийти в себя. Он кивнул. — Да, правда. Конечно. Я просто… — Что просто? Правда, что с ним? Он в отчаянии? Или, наоборот, счастлив? Наконец он вымолвил: — Я удивлен. — Ну и прекрасно, — она повернулась к шоферу. — Пожалуйста, в «Бабл», Майкл. — Хорошо, мэм. Кэрри снова повернулась к Тренту: — А всего несколько дней назад я была мисс. — Ты ошеломляюще прекрасно выглядишь. Она сильно покраснела, опустила голову. Потом вновь взглянула на него. — Спасибо. Как это он приедет с такой красавицей домой и не сможет притронуться к ней? Это за пределами его понимания. Что за идиотское обещание он дал ей?! Кретин! Трент откинулся на спинку сиденья: — А что, если я скажу: к черту этот обед? — Я решу, что это наша первая ссора. — Нет-нет, я не хочу… — И я не хочу. — Как это мило с твоей стороны, — улыбнулся Трент. — У меня, кстати, тоже всегда была прекрасная успеваемость. И я умею быть хорошим другом, — Кэрри улыбнулась в ответ. К моменту приезда в ресторан Трент полностью пришел в себя. Перед выходом из автомобиля он сказал: — Как только мы шагнем в ресторан, нас начнут тщательно и придирчиво осматривать. — С головы до ног? — И внутрь постараются заглянуть. — Публика желает знать все о жене Трента Тенфорда? — Да, — он подал руку, помогая ей выйти из автомобиля. — И если честно, кто же может винить их за это? Она улыбнулась, взяла его под руку, и они вместе вошли в один из лучших итальянских ресторанов Манхэттена. Глава шестая Было десять вечера. Полчаса назад они вернулись из ресторана. Трент сразу пошел принять душ, Кэрри же занялась поисками работы. Когда спустя минут двадцать Трент в голубом халате, с еще влажными волосами, пришел в кухню и достал из холодильника пиво, Кэрри подняла на него глаза и тут же снова углубилась в свое занятие, потому что смотреть на этого красавца в халате и с босыми ногами не так уж просто. — Хочешь глотнуть? — Он протянул ей пиво. — Давай, — Кэрри отпила, вернула ему бутылку и вновь занялась своим делом. — Что ты делаешь? — Переписываю свое резюме. — Помочь? — Нет. Спасибо, — от него так хорошо пахло мужским мылом, свежестью, что она старалась дышать ртом. — Мне просто надо получше подать свои дизайнерские таланты. — Дай посмотреть, — он сел рядом и взял листок. Кэрри выпрямилась, как на интервью: — Я обязательно найду к осени хорошую работу в хорошей фирме. Хочу учиться у лучших. — Я знаю, что тебе нужно здесь поправить, — сказал Трент, возвращая резюме. — Что? — Изменить фамилию. — Что? — Напиши Тенфорд, и легко найдешь работу. — Я не могу… — Кэрри была потрясена. — Да почему, черт возьми?! Она еще больше выпрямилась и сложила руки на груди: — Я хочу получить работу за свои способности, а не из-за фамилии. — У человека, который смотрит резюме, нет времени понять, какие у тебя способности. Знаешь, сколько людей ищут работу дизайнера на Манхэттене? Не кофе разносить, не бумаги передавать, а вполне ответственную работу. — Наверняка много… — Тысячи! Наниматели не будут даже читать твое резюме, если что-то в нем не привлечет их внимания. — Например, фамилия Тенфорд? — Точно, — кивнул он. — Но в этом городе не один Тенфорд. — Но ни Кэрри Тенфорд. В этом городе все знают, что я женился, и все знают, на ком. — Что-то мне не нравится… — вздохнула Кэрри. — Совсем неплохая фамилия. В эту минуту он был похож на гордящегося собой мальчика, и она с улыбкой согласилась: — Неплохая. Что ее останавливало? Что заставляло сопротивляться? Что эта фамилия у нее только на год? Что она ей по-настоящему не принадлежит? Кэрри почти постоянно чувствовала какую-то неловкость. Неприятное чувство. Может быть, она сделала неправильный шаг? Чем больше она была с этим человеком, тем более неловко она ощущала себя. — Ты сначала получи работу, потом показывай свои способности. — У меня очень неплохие способности, — настаивала Кэрри, больше для себя, чем для него. — Ну и прекрасно, — согласился он, — но если их негде использовать, то как ты поведешь себя? Они становились друзьями, она и Трент. Растущая теплота между ними, более близкое общение, узнавание и явно крепнущие связи — все это появлялось постепенно. Чудесно, восхитительно. С ее стороны этому состоянию помогает влечение, которое она испытывает к Тренту с того самого момента знакомства, когда принесла ему газету. Она еще глотнула пива и взглянула на резюме. Ну что же, в конце концов, она действительно Кэрри Тенфорд, миссис Трент Тенфорд. Какой от этого вред? Она хороший работник и быстро обучается. Она принесет немалую пользу любой компании, у которой хватит здравого смысла нанять ее. Кэрри бросила на стол резюме и объявила: — Хорошо, я это сделаю. — Молодец. Трент наклонился и поцеловал ее. Теплый, нежный поцелуй, и было понятно, что дальше последует продолжение. Когда он вновь потянул Кэрри к себе, их губы оказались рядом. Трент сделал какое-то движение, и Кэрри оказалась у него на коленях. Их губы слились, а ее руки обвились вокруг шеи Трента. Ее тело словно перестало ей принадлежать, а может, оно просто отделилось от ее разума и действовало самостоятельно? Кэрри больше не в состоянии была сопротивляться своим желаниям. Пусть будет что будет! А с тем, что будет потом, и разбираться потом. А сейчас она отдастся удовольствию. Его халат распахнулся, и она приникла к его горячей коже, его руки гладили ее спину. А поцелуй, который не давал дышать, все не кончался… Потом его рука передвинулась к верху ее алого платья, чуть отодвинув край, достала ее тяжелую грудь. Трент, аккуратно поддерживая грудь снизу, оторвался от губ Кэрри и стал жадно и одновременно бесконечно нежно целовать сосок, а она, почти в забытьи, бормотала: — Да, да, здесь, еще, еще!.. Такого страстного и сильного желания она никогда прежде не испытывала. Кэрри до боли хотела его. О боже, скорей к нему, быть с ним, совсем с ним, почувствовать его в себе! Ни один из них не услышал стук, по крайней мере сразу. Но там, за дверью, был кто-то очень настойчивый, стучал все громче и громче. Трент выговорил проклятье и откинулся назад. Он казался совершенно пьяным. — Одиннадцать ночи, — пробормотала Кэрри. Стук становился все сильней, где-то по соседству заворчала собака, и послышался высокий женский голос. Трент взял лицо Кэрри в ладони: — Я сейчас вернусь, — Он запахнул и завязал халат, потом направился к двери. Кэрри осталась сидеть за столом. Она была как в тумане. Ей до крика необходим был Трент — именно сегодня ночью, в ее постели! Но тут, несмотря на свое странное состояние, она услышала голоса — высокий и настойчивый женский и низкий, раздраженный, принадлежащий Тренту. Как зверек, охраняющий свое, она решительно встала, поправила платье и вышла в холл. В этот момент Трент закрывал дверь. — Прошлое постучало, — успел он произнести, прежде чем вновь раздался стук и они услышали умоляющий женский голос: — Трент, ну пожалуйста! Он покачал головой, глядя на Кэрри: — Прости, пожалуйста, мне так жаль. Не знаю, как она сюда попала. Видела нас в ресторане. У нее свои соображения. Он снова открыл дверь и в этот раз мягко, сочувственно и убедительно обратился к девушке: — Мэделин, иди домой. Незнакомка оказалась высокой, стройной, очень эффектной, рыженькой. Она замотала головой: — Нет! — Я вызову тебе такси. — Такси я не хочу. Я хочу, чтобы ты объяснил мне, зачем ты таскал с собой в «Бабл» это ничтожество и называл своей женой. Вот это да! Малышка рвется напролом, подумала Кэрри. Она отодвинула Трента. — Подожди, Кэрри… — начал он. — Все в порядке, это женское дело, — Кэрри посмотрела вверх, в лицо этой модели, которая явно немного растерялась, увидев прямо перед собой другую женщину. — Привет, Мэделин. Рыженькая особа быстро пришла в себя: — А, ты и есть та самая! Заявляешь, что ты его жена? — Да, — спокойно ответила Кэрри. — А ты, высокая, красивая, напилась и ломишься в одиннадцать ночи в дверь мужчины. Подумай об этом. Это выглядит как-то безнадежно для такой женщины, как ты. — Да? — удивилась Мэделин. — Пожалуй, да. — Иди домой, прими ванну и, когда завтра проснешься, начни все сначала. Кстати, это же Манхэттен, дорогая, здесь миллионеры, иногда довольно симпатичные, на каждом углу, — Кэрри похлопала девушку по плечу. — Да, ты права, абсолютно права. Спасибо тебе… Как?.. — Кэрри. — Спасибо, Кэрри. — Вызвать тебе такси? Гостья покачала головой: — Швейцар вызовет. Он от меня без ума. Как жаль, что он всего лишь швейцар. — Спокойной тебе ночи, — сочувственно сказала Кэрри. Закрывая дверь, она увидела, с каким удивлением, просто с открытым ртом, смотрит на нее Трент. Она покачала головой: — Поверить не могу. — Я знаю. Еще раз прости, пожалуйста, мне так жаль… — Да я не могу поверить, что одна из твоих бывших красоток, без всяких провожатых, сама нашла дорогу к твоей двери! Он уставился на нее, потом широко улыбнулся, появились его убийственные ямочки. Она тоже улыбнулась, и вскоре оба весело смеялись. Через минуту Кэрри, проходя мимо Трента, легко хлопнула его по плечу: — Спокойной ночи, муж. — Подожди. — Что? — обернулась она. Этот вопрос возник для обоих: можно ли вернуться к тому, что прервало появление Мэделин? Кэрри ответила за обоих — с неловкой улыбкой она отрицательно покачала головой. Он кивнул, совершенно разочарованный: — Ладно. — Так спокойной ночи. — Кэрри? — Да? — Говоря о довольно симпатичных миллионерах, ты имела в виду меня? — Он поднял бровь. — Пока, Трент, — она направилась в свою комнату. — Я получила работу, — провозгласила Кэрри, влетев в квартиру с видом человека, которого приняли в какое-то совершенно исключительное общество, — только что получила сообщение на мобильник. Я в восторге! Трент готовил обед на кухне, на сей раз — суши. — Мои поздравления, — улыбнулся он. Она царственно склонила голову: — Спасибо тебе. Он уже снял деловой костюм и в джинсах и голубой футболке выглядел изумительно — футболка, помимо цвета глаз, подчеркивала великолепие фигуры. — И как называется счастливая компания? — вручая Кэрри стакан белого вина, спросил он. — «Эбет и Грег». — Здорово, просто отлично, — он поднял стакан с вином. — Твое здоровье! — И твое, — Кэрри отпила из стакана и внимательно посмотрела на Трента. — Подожди-ка. — Что? — А почему ты не удивился? — А ты поставила фамилию Тенфорд? — Да. Он сделал жест рукой, словно говоря — понятно же. Кэрри шутливо погрозила ему пальчиком: — Ишь ты, умник! — Так меня и называют, — он обнял ее за талию и притянул к себе. Сердце Кэрри бешено заколотилось. — Правда? И даже в офисе? Секретарь так и говорит: «Все собрались на совещание, Умник!»? Трент засмеялся и прошептал ей на ухо: — Может, мне называть тебя Умница? Она засмеялась, потом вздохнула — когда он поцеловал ее шею. — Пойди и проверь свой шкаф, — чуть отодвинул ее от себя Трент. — Зачем? — Кэрри не хотелось уходить от него. — Ну, просто пойди. Она закатила глаза и, вздохнув, направилась в свою комнату. Трент последовал за ней и остановился у двери. Кэрри осторожно открыла дверцу шкафа, опасаясь, что оттуда на нее может упасть что-нибудь. — Боже! — Интересная реакция. Не вполне то, на что я надеялся… Весь шкаф был забит одеждой, обувью, сумочками и прочими аксессуарами. Было все учтено — и ее размер, и великолепный подбор цветов. Она с удовольствием потрогала изумительно скроенный серый костюм в стиле Шанель. — Ты опустошил всю женскую секцию «Барнса»? — Нет, не всю, — совершенно серьезно ответил Трент. — Ты сделал все это за несколько часов? — Да это пустяки!.. Кэрри уселась на кровать и вздохнула. Она вообразить не могла, как можно сделать все это за столь короткое время. А для Трента это явно было просто. Может быть, несколько звонков и приличная сумма денег — ничего больше и не требовалось? Даже если так, подумала она, какой жест… — Трент, это потрясающе, прелестно и так трогательно… Он остановил ее: — Прежде чем ты скажешь еще что-нибудь, хочу заметить, с моей стороны это был абсолютно эгоистический поступок. — Разве? — При моем новом положении нам придется ходить на всякие приемы, и твоя… Кэрри рассмеялась: — Мои старые тряпки не подойдут? Да ни в малейшей степени! — И для новой работы тебе тоже была нужна новая одежда. Кэрри подошла и обняла его. Без малейших колебаний Трент обнял и прижал ее к себе. Его мускулы, его запах, то, как ее грудь прижималась к нему, — все это становилось для Кэрри привычным. — Я не из тех девушек, которые отказываются от прелестных подарков, которые им очень хочется иметь. — Нет? — Да, я обожаю тряпки, чувак. — Ты назвала меня… чуваком?! Она отошла от него, смеясь: — Спасибо тебе. — Пожалуйста. Я пойду закончу готовить обед, а то ты еще напьешься, у тебя закружится голова, и ты будешь приставать ко мне… — У меня никогда не кружится голова. — Ну, может же парень помечтать! Разве нельзя? — выходя из комнаты, пробормотал Трент. — Мистер Тенфорд, вам звонит миссис Дэвис. Трент даже не оторвался от работы — имя незнакомое, а у него через десять минут совещание. — Примите сообщение. Секретарь не уходила. — Она говорит, это очень важно, — услышал он ее голос. — Все всегда важно, запишите сообщение. — Она говорит, что это касается вашей… тещи. — У меня нет… — он остановился на полуслове, только сейчас сообразив, о чем говорит секретарь. Ну да, теперь у него есть теща. Трент взял трубку: — Переключите звонок. — Да, сэр. — Говорит Трент Тенфорд, — сказал он в трубку, недоумевая, зачем он мог понадобиться матери Кэрри. Кэрри очень мало говорила о матери — что она живет на Манхэттене, что она художник — все это он знал от информатора. — Мистер Тенфорд, говорит Ванда Дэвис, сиделка миссис Грей. — Сиделка? Зачем сиделка? — У нас здесь сложности. — Какого рода сложности? Женщина заколебалась. — Вы не знаете, где Кэрри? — На работе, — он вдруг встревожился, сам не понимая почему. — В чем дело? — Я не сумела дозвониться Кэрри. Миссис Грей в очень возбужденном состоянии. Кэрри удается ее успокоить, и мы обычно обходимся без травм и «скорой помощи». — Что? Миссис Грей больна? — Да, знаете, она… Ох, простите, я думала, вы в курсе… Трент на несколько секунд задумался — о своем новом положении, о совещаниях, которые он назначил одно за другим именно на сегодня. Затем спокойно сказал Ванде: — Не вызывайте «скорую помощь». Я сейчас приеду. Продиктуйте адрес. Глава седьмая Кэрри страшно волновалась, подходя к квартире матери. Она была на совещании с участием партнеров и новых клиентов, и всех попросили выключить мобильные телефоны. Никогда она больше не будет так делать, надо было выключить звук, оставить только вибрацию, этого было бы достаточно. Вернувшись в офис и прослушав пять сообщений от встревоженной Ванды, Кэрри объяснила всем, что у нее в семье случилось что-то непредвиденное, и сразу же поехала к Рейчел. Первое, что она увидела, войдя в квартиру, была измученная сиделка, которая нервно ходила по кухне, часто останавливалась и крестилась. Кэрри бросилась к ней: — Ванда! Что произошло? При виде Кэрри женщина вздохнула с явным облегчением и бросилась к ней, качая головой: — Я не знаю. Она говорила о вашем отце. — Господи, — прошептала Кэрри. — Ведь так бывало и раньше, и… ничего не случалось. И в этот раз я думала, что она уже успокоилась, пошла готовить суп, но она вдруг страшно возбудилась, стала кричать, плакать, говоря, что она должна найти вашего отца, заставить его все выслушать, вернуть его. — Нет! — Она пыталась встать и уйти! Подходила к двери, сумела открыть ее, чуть не вышла! — О господи! — прошептала Кэрри, чувствуя, как ее желудок завязывается в узлы: мать не пыталась выходить из квартиры уже полгода. — Я никогда не видела ее в таком состоянии, не представляла, что делать. Я позвонила вашему мужу. Внутри Кэрри все куда-то провалилось. Она не говорила Тренту о болезни матери. Кэрри пока не знала, можно ли доверять ему такое глубоко личное, тем более такое ужасное и такое невыносимо болезненное… — Он с ней уже полчаса, — объяснила Ванда. — Что?! У Кэрри помутилось в голове. Вообразить этих двоих вместе — немыслимо! — Он ее сразу успокоил, как только пришел. Не представляю, как ему удалось? Кэрри едва слышала слова Ванды, направляясь в комнату матери. Дверь была слегка приоткрыта, и Кэрри сразу увидела свою мать, которая спала. Ее бледное лицо было очень спокойным и совсем молодым, как у юной девушки. Трент сидел на стуле рядом, с книгой в руках. Услышав шаги Кэрри, он обернулся и приложил палец к губам. — Только что уснула, — прошептал он. Кэрри подошла к нему, положила руки ему на плечи, посмотрела на спокойное, умиротворенное лицо матери: — Как она? — Хотела бежать из дома, чтобы найти твоего отца, — тихо сообщил Трент. Слезы текли по щекам Кэрри. Как объяснить матери, что отец оставил их много лет назад и им стало намного лучше без него? Но Рейчел все чаще и чаще проваливалась в прошлое. Запутанные яркие воспоминания, которые в памяти Кэрри были лишь призрачными штрихами, в голове ее матери были живыми и вполне реальными. — Как тебе удалось ее успокоить? — Я сказал, что найду его — для нее и для тебя. — Нет… Трент… — Я должен был, Кэрри. Она спросила, кто я… Я сказал, что я твой муж. — И что она?.. — Сначала она не помнила, что ты ее дочь. Потом, перед тем как уснуть, показала на меня и сказала: «Ты муж Кэрри». Кэрри сжала его плечи. Она не могла поверить, что Трент здесь и сделал это ради нее. — Что ты читаешь? — «Гордость и предубеждение». Твоя мать сказала, что это один из ее любимых романов, поэтому… Во всяком случае, ее это успокоило. Знаешь, для романа эта книга не так уж и плоха. — Приятно узнать, что ты одобряешь литературный гений Джейн Остин. — Переведя дыхание, Кэрри спросила: — Слушай, почему бы тебе не вернуться на работу? Я останусь здесь. — Нет, — потряс он головой. — Что значит — нет? — Твоя первая неделя в компании… — Я думаю, они поймут. — Не поймут. Они тебя уволят. Кэрри сжалась. Трент прав. Но Рейчел нельзя оставлять… Если она вновь разволнуется, Ванде одной не справиться. Трент взглянул на Кэрри очень серьезно: — Я останусь. — Ты не можешь! — Почему? — У тебя тоже работа. Он самоуверенно улыбнулся: — Я во главе компании и могу делать, что хочу. За всю свою карьеру я пропустил всего три дня. Четвертый я проведу сегодня с твоей матерью. — Трент… — Увидимся позже. Она не двигалась. В ее мозгу роилось множество вопросов об этом человеке, который вел себя как… как муж. — Если станет хуже… — начала Кэрри. — Я тебе позвоню, — уверил он. Работа — это ее будущее, это обеспечение жизни ее матери. Она еще раз сжала его плечо. — Я вернусь сюда в половине шестого, сменю тебя. — Конечно. Ступай, — он подтолкнул ее и вернулся к книге. — Хочу узнать, как поведет себя мистер Дарси. Кэрри улыбнулась, еще раз взглянула на мать и вышла. Трент, лежа в постели, читал рабочие бумаги, когда услышал, как открылась входная дверь. Было немногим больше одиннадцати ночи, он уже несколько часов был дома: приехал сюда после того, как Кэрри вернулась к матери. Он предложил свою помощь, но Кэрри настояла, чтобы он уехал. Он слышал, как она вошла в свою комнату, закрыла дверь. Прошло несколько минут, и Трент подумал, что она легла. Почему нет? У Кэрри был длинный и трудный день. Он вернулся к чтению документов, стараясь скрыть от самого себя разочарование. Через несколько секунд она молча вошла в его комнату. У Трента от изумления открылся рот. На ней была только кремовая ночная сорочка, коротенькая и кокетливая, из тех вещей, что он заказал для нее в «Ла Перла». Она медленно пошла к нему и остановилась в изножье кровати. Трент смотрел на нее с благоговейным трепетом. Лицо Кэрри было без всякой косметики, такое свежее, розовое… Длинные волосы свободными волнами спадали на плечи, полная грудь едва прикрыта вышитым нежным шелком. Он с трудом перевел дыхание. — Трент, — мягко сказала она. — Стоп! В его выкрике был гнев, она замерла: — Что? Что-то не так? — Не приходи сюда в таком виде! — Почему? — Сама знаешь. Она понимающе улыбнулась и немного приподняла подол рубашки. — Я серьезно, Кэрри, — почти прохрипел Трент. Видно было, что ему трудно сдерживать желание, что он весь страшно напряжен. — Я даю тебе пять секунд, разворачивайся и уходи, через пять секунд я за себя не отвечаю! Ее зеленые глаза светились пониманием, но она не двигалась. — Раз, — начал он, сев на кровати, — два… Она по-прежнему не двигалась, но на лице мелькнула улыбка. — Три… Она шагнула к нему. — Четыре… «Пять» он не сказал. Зачем? Трент вскочил и сжал ее в объятиях. Их губы слились, в одно краткое мгновенье она оказалась на нем, глядя ему прямо в глаза. Что-то в этот миг произошло между ними, то, что потрясло Трента до самой глубины. Кэрри — его женщина. Оттого он так долго хотел ее. И все это время понимал, что она создана для него, нужна ему сейчас и будет нужна всегда. Ему хотелось обнять ее — так крепко, чтобы не понимать, где он и где она, слиться с ней, раствориться в ней и оставаться вместе долго-долго, пока хватит сил… Кэрри тихонько застонала, когда он начал целовать ее шею, все ее тело вышло из повиновения — оно так давно ждало его, до боли желало, стремилось к нему. — Будь со мной, ты… ты… тебя… — прошептала она. Он быстро наклонился к ночному столику и вернулся к ней. Последние два года в жизни Кэрри не было секса. Страшная болезнь матери подавляла в ней все эмоции, желания и силы. Но и раньше, когда еще у них была нормальная жизнь, когда случались увлечения и романы, ничего подобного она еще не знала. Она никогда не испытывала такой радости, такого счастья от совершенства мужского тела, от этой великолепной, торжествующей красоты. Не испытывала такого восторга от соприкосновения с ним. От желания отдавать ему всю нежность и любовь, спрятанную в ней. Она не знала, что поцелуи, прикосновения его рук могут пробудить такую симфонию чувств, такое море наслаждения, поднять такие внутренние глубины, которых она и не подозревала в себе. Кэрри, привыкшей воспринимать жизнь в образах, сейчас казалось, что они — то самое единое существо, которое, по древнегреческому мифу, боги в наказание за что-то разделили на мужчину и женщину и отпустили в мир. Если бы они не нашли друг друга, она, художник, так и не познала бы гармонии чувств и состояний. Секс был лишь продолжением их единения, их общности на каком-то очень высоком, духовном уровне. Наверное, именно поэтому их секс и был так совершенен. То, что это был Трент, то, как он ее трогал, гладил, прижимал, как двигался, рождало в ее мозгу такие мысли и желания, про которые она и не подозревала. Но сейчас она хотела испытать с ним все. И Кэрри знала, что в этом они едины. Отношение Трента к ней так же высоко и так же отчаянно. Это видно в каждом его поцелуе, в каждом его вдохе. Кэрри была счастлива, бесконечно счастлива. И понимала, что ей невероятно повезло: попасть в такой водоворот эмоций! Только бы хватило сил выдержать эту бурю, не умереть от счастья. Они оторвались друг от друга, потому что оба были без сил. Потому что нужно было перевести дыхание. Потому что невозможно было не только шевелиться, но и произнести хотя бы одно слово. Неподвижно они провели несколько минут. Оба лежали на боку, под простыней. Трент чуть-чуть придерживал Кэрри, ее спина прижималась к его животу. Кэрри чувствовала такой покой, такое расслабление и свободу, такое умиротворение, какого ей давно не случалось ощущать. А может быть, это было с ней впервые в жизни? Она повернулась, чтобы посмотреть на Трента, увидеть его глаза, узнать, как он пережил то, что произошло между ними. Но его глаза были закрыты, а лицо исполнено покоя. Как всякой нетерпеливой женщине, собственнице, ей захотелось разбудить его, но вложить в это свои чувства, свою любовь. Еле касаясь, поцеловала его веки, кончик носа, уголок рта. Он откликнулся в тот же миг: — Что такое, женщина? Пришла в себя? Ждешь меня? — с нарочитой грубостью прохрипел Трент, не открывая глаз. Он потянулся и мягко похлопал Кэрри по голым ягодицам. Она рассмеялась, и он открыл глаза и улыбнулся. — Я понял, что тебе нравится. Надо запомнить. — Ты мне нравишься, — она тронула его лицо. Произнеся эти слова, она поняла, что говорит не то. Он не нравился ей, уже нет, так нельзя сказать. Она была на седьмом небе, она была без ума от него… Он озабоченно смотрел на нее: — Что не так? Что с тобой? Все в порядке? Кэрри кивнула. — Ты уверена? — Он обнял ее и сильно прижал к себе. — Ты печальна. Из-за того, что было сегодня? Она поцеловала его, тронутая его вниманием: — Нет. Но раз ты заговорил об этом, я хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделал сегодня. Для моей мамы. — Для тебя. — Спасибо. Он помолчал, продолжая прижимать ее к себе. Потом, очень мягко и осторожно, спросил: — Почему ты не сказала мне, Кэр? — Я тебе о ней говорила. — Только о том, что она художник. — Я не знаю, — она немного отодвинулась. — Болезнь Альцгеймера — это же масса проблем! — Это я знаю. Поверь мне, Трент… — Я не ругаю тебя, родная, — мягко сказал он. — Я беспокоюсь о тебе. Если бы знал, мог бы помочь и раньше. Она обняла его шею и притянула к себе, чтобы поцеловать. Как же неправильно она судила об этом человеке! — Эй, — прошептал он где-то рядом с ее ртом. — Можно мне спросить еще одну вещь? — Конечно. — О твоем отце. Она застыла в его руках и поняла, что он это почувствовал. — Так что с ним? — Почему ты не сказала мне, что он вас оставил? Значит, у матери вчера было несколько моментов просветления в присутствии Трента. Она постаралась немного высвободиться из его рук. Но Трент не дал ей сделать это. Крепко держал. Она перестала бороться и быстро произнесла: — Та же причина, по которой я не говорила тебе о состоянии мамы. Слишком все личное. — Слишком личное? — Наш брак предполагался как деловое соглашение, как некая взаимовыгодная сделка. Ничего личного, ничего имеющего отношения к сексу и тому подобного не предполагалось. — Но получилось по-другому. — Он отпустил ее и сел. — Я хочу, чтобы так и было, Кэрри. Она повернулась и посмотрела на него, сомневаясь, что не ослышалась. Он кивнул: — Ты должна говорить мне все. — Не знаю, могу ли я согласиться с этим, Трент, — блеснула глазами Кэрри. — Почему? — Один год. Это все, что мы обещали друг другу, — в этот момент ей очень хотелось защитить себя. — Если бы мы были настоящей супружеской парой, с общим прошлым, с надеждами на будущее… Все это удивительно, ты удивителен, но… это не надолго… И не важно, что я чувствую к тебе… — А что ты чувствуешь ко мне? Она покачала головой. Нет. Нельзя. Ни в коем случае она не скажет ему, что влюбилась в него. По-настоящему. Пока он не скажет это первый. Если когда-нибудь это вообще произойдет… — Неважно, что я чувствую к тебе, но честно, я не знаю, могу ли доверять тебе. — Кэрри… Зазвонил мобильный телефон Трента. Они молча смотрели друг на друга. — Послушай, — кивнула на мобильник Кэрри. — Да. Что? Ладно, прекрасно, — ответил Трент по телефону и выскользнул из постели. — Я должен уйти. — Уже ночь, — Кэрри вдруг почувствовала, что ей очень холодно. — Я знаю. — Все в порядке? — Да. Не о чем беспокоиться, — он быстро оделся. Кэрри наблюдала за ним: — Ты не очень мне доверяешь, не так ли? Он подошел и поцеловал ее в губы. — Будь здесь, когда я вернусь. Она вздохнула. Им еще предстоит многое преодолеть. Ей и ее мужу. Каждый из них хочет получить от другого именно то, что сам не очень-то готов дать — доверие. Но после сегодняшнего вечера, когда они были так близки, как это только возможно между двумя людьми, все будет иначе, совершенно иначе. Все, абсолютно все, изменится. Должно измениться. Возможно, именно их взаимное доверие и станет частью этих перемен. Ее прошлое, ее отец. Настоящее Трента, к которому он бежит сейчас среди ночи. И она кивнула: — Я буду здесь. Глава восьмая — Надеюсь, у вас нашлась чертовски важная причина, чтобы просить меня прийти к вам среди ночи. Детектив Арнольд Макгрей, вытащив изо рта зубочистку, обратился к Тренту и его новому адвокату Джерри Девлину, которые сели напротив него. — Мне совсем не улыбается напрасно тратить ваше время и отрывать вас от вашей очаровательной молодой жены. — Тогда чего вы хотите? — поморщился Трент. — Показать вам вот это, — детектив передвинул по столу листок бумаги Тренту и Девлину. — То письмо с угрозами, которое вы получили, было похоже на это? Трент внимательно просмотрел страницу: «Один миллион. Счет банка Гранд Кайман. Неделя на размышление». Следующая строчка заклеена черной полоской, вероятно, это сделали уже в полиции, и Тренту было не видно, чем грозили этому адресату. — Да. Мое выглядело точно так же. — Хорошо. Это нас и интересовало. — Почему же вы не спросили об этом в прошлый раз, когда я у вас был? Кстати, тогда был день… — Тогда мы считали, что время еще неподходящее. — Середина ночи — подходящее время? — Мистер Тенфорд, пожалуйста, — Девлин примирительно положил руку на плечо Трента. — Да, пожалуйста, полегче, мистер Тенфорд, — продолжал детектив, — возбужденные свидетели в полицейском участке… — в этот момент он увидел что-то в окне за спиной Трента. — Извините меня, я на минуту, — и вышел. — Конечно, почему же нет? — пробормотал Трент. — Это смехотворно. — Да, — признал Девлин, — но, похоже, они понимают, что вы тут ни при чем. Давайте не будем возмущаться и спорить. Мы же не хотим, чтобы говорили, будто АМС не сотрудничает с полицией. — Чудесно, — выдавил Трент. — Попытаюсь поговорить с детективом, вряд ли вы можете еще в чем-то помочь ему. — Хорошо бы. Девлин пошел искать детектива. Несколькими минутами позже в комнату вошел человек средних лет с очень знакомым лицом. — Трент, привет! Как ты? Этот капитан полиции оказался давним приятелем семьи Тенфордов. Трент обменялся с ним рукопожатием. — Спасибо, Майк. В данный момент немного устал. — Извини, но, боюсь, вызвать тебя было необходимо. — Что делать… — Дело медленно продвигается, на нас давят со всех сторон. Только между нами, — он перешел на шепот, — у нас есть основания полагать, что смерть Мэри Эндикот не была самоубийством. — Что? Как? Почему? — с ужасом спросил Трент. — Большего я не могу сказать. Но спасибо, что ты пришел среди ночи. Пожалуйста, родителям от меня привет. — Спасибо, передам. — И мои поздравления с твоей женитьбой. Никогда не думал, что доживу до этого дня. Должно быть, она какая-нибудь совершенно особенная. — Да, — Трент никогда не обсуждал женщин, с которыми встречался, и уже тем более не собирался начинать это теперь. Капитан вышел из комнаты как раз в тот момент, когда вернулись детектив и адвокат. Макгрей, не садясь, жестом пригласил их обоих следовать за ним. Они вместе вышли из кабинета, прошли по коридору и дошли до входной двери. — Спасибо, что пришли. Если вы или миссис Тенфорд мне понадобитесь, я найду вас. Трент присвистнул. Что, черт побери, этот детектив творит? Он что, угрожает? Хочет, чтобы Трент стоял навытяжку и подпрыгивал всякий раз, когда он позвонит? — Моя жена тут совершенно ни при чем, учтите это и оставьте ее в покое. — Мистер Тенфорд хочет сказать… — мгновенно среагировал Девлин. — Да нет, Джерри, — спокойно прервал его Трент. — Я говорю детективу совсем простую вещь. Моя жена не имеет ничего общего со всем этим. — Я уверен, вы правы, но никогда ничего не может быть известно наверняка, — лицо Макгрея являло собой образец уравновешенности. — Я знаю, — очень резко сказал Трент, — и не хочу, чтобы ее мучили бессмысленными вызовами в полицию. Пожав плечами, детектив спокойно сказал: — Обещаю вам, не буду злоупотреблять своими полномочиями. Но я жду, что если вы узнаете что-то новое, то дадите нам знать. Через две минуты Трент вышел из здания полицейского участка, сел в ожидавший его автомобиль и с силой захлопнул дверцу. Поверить невозможно, что он оставил свою жену, голенькую, тепленькую, на целых тридцать пять минут! Но когда автомобиль рванул вперед, он откинулся на кожаную спинку сиденья, вздохнул раз, другой, освобождаясь от напряжения, и вдруг понял, что впервые в жизни ему есть к кому ехать домой. Это новое, неведомое ранее обстоятельство изменило настроение и вселило в Трента что-то похожее на полную удовлетворенность. Двадцать минут спустя Трент вновь оказался в своей теплой постели и почувствовал запах любви, любви физической. Он глубоко, с наслаждением вдохнул этот запах. Простыни, подушки, спящая Кэрри — все говорило о любви, все пахло любовью… Он постарался подавить свое возбуждение, когда притянул спящую женщину к себе, но это оказалось невозможно, особенно когда она, выгнув спину, прижалась к нему. — Привет, — шепнула Кэрри. — Привет, — он поцеловал ее в шею сзади и с неожиданной радостью и облегчением осознал, что он дома, что он в своей постели и что она в его объятьях. — Все в порядке? — спросила Кэрри. — Абсолютно. — Не хочешь рассказать? — Не сейчас. — Хорошо. Но ты… — Я прекрасно. Честное слово. — Ладно. Она прижалась тесней, а его рука с ее талии скользнула ниже, на живот, потом стала медленно двигаться вверх, пока не накрыла грудь. Сосок оказался между двумя пальцами, и Трент начал слегка сжимать его. Кэрри тихо застонала и окончательно проснулась. Она опять была готова его любить. Прошло несколько дней. Кэрри сидела между двух своих подруг в педикюрном спа-салоне, погрузив ноги в ванночку с теплой мыльной водой. — Мне надо кое-что сказать вам, только я хочу, чтобы вы восприняли это спокойно. Аманда работала в ежемесячном журнале, который, наряду с более серьезными аналитическими материалами, непременно публиковал и светские новости. Она знала, что собирается сообщить им Кэрри. Джулия, проведшая с мужем две недели на Бермудах, понятия не имела, что происходило в это время в жизни приятельницы. Она с любопытством посмотрела на Кэрри: — Из-за этих дел ты ни разу не ответила мне? — Ну да. — Кстати, Джули. Меня потрясает, что ты тратила время на электронные сообщения, — Аманда рассматривала пузырьки с лаком для ногтей, выбирая оттенок. — Прости, но ты же была в свадебном путешествии? — И что? — Ну, надо было тратить время только на всякие другие дела. Кэрри не могла больше терпеть. Она глубоко вдохнула и выпалила свой секрет: — Я вышла замуж за Трента Тенфорда! Обе подруги уставились на Кэрри. Аманда улыбнулась и покачала головой. Джулия же смотрела на подругу так, как будто у нее появилась вторая голова. — Извини? Повтори. — Я вышла за Трента Тенфорда. Моего соседа. — Я знаю, кто он, Кэрри, — Джулия не меньше минуты смотрела на Кэрри так, словно надеялась прочесть на ее лбу объяснение, почему она сделала то, что сделала. Наконец она спросила: — Почему? — Влюбилась, — опустила глаза Кэрри. Но Джулия не собиралась оставлять ни грамма неясности: — Когда же ты в него влюбилась? Кэрри захотелось растаять в воздухе, исчезнуть. Конечно, она ждала чего-то такого, особенно от Джулии. Кэрри знала, что не любопытство, не пустой интерес движет подругой, только трогательная забота, только очень небезразличное отношение к ней. Но делиться с кем бы то ни было деталями своего брака и тем, как все произошло? Нет, это невозможно! Во-первых, причины события достаточно шокирующие. Во-вторых, придется признаться, что в ее замужестве речь вовсе не шла о любви, а сознаваться, что она вышла замуж без любви, по меньшей мере стыдно. Нет нужды посвящать кого-либо в то, как и почему возник этот брак. — Послушай, — сказала она Джулии, — я знаю, что это безумие, все произошло как-то вдруг… Я люблю Трента. Она действительно его любит. И только это имеет значение. Эта мысль наполнила Кэрри светлым и теплым чувством. Да, она любит его, по-настоящему любит… Она перевела глаза с Джулии на Аманду, потом снова на Джулию. — Я надеюсь услышать от вас самые теплые пожелания и искренние поздравления, — она подняла руку, — вовсе не потому, что мы друзья, уверяю вас, а потому, что иначе ваш педикюр будет испорчен. Казалось, Джулия была настроена продолжать расспросы, но вместо этого она улыбнулась, вздохнула и откинулась на спинку кресла. — И ты думаешь, сможешь подкупить нас шоколадным массажем ног? — Я сильно надеюсь. — Думаю, я могу простить тебя, Кэр, — вздохнула Аманда. — Предательница! — картинно прошипела Джулия. Они немного помолчали, наслаждаясь теплой ванночкой, но потом опять возникло желание поговорить, обсудить все, просто поболтать. — Ну, и какова семейная жизнь? — спросила Джулия. — Тебе ли не знать? — заметила Аманда. — Я не знаю, как быть замужем за Трентом. — На самом деле удивительно , — улыбнулась Кэрри. — Впечатляющее многословие, — подняла брови Джулия. — Но мне непонятно… Однажды ты просыпаешься и находишь под подушкой любовные записки и удивляешься . Или открываешь шкаф, обнаруживаешь там плетки и цепи и опять удивляешься . Так, что ли? — мягко предположила Аманда. — Первое. Он удивительный, замечательный, трогательный и заботливый. Он относится ко мне как к королеве. Я никак не ожидала такого… Особенно когда он вернулся после первого поцелуя, чтобы предложить эту сделку — брак на год. Сделку, на которую она согласилась. На мгновенье Кэрри стало интересно, что же Трент на самом деле думает о ней и об их браке? Как он к ней относится? Если бы так, как она к нему… А вдруг он сейчас сидит с друзьями в спорт-баре и говорит о ней? А может быть, вовсе и нет… — Но ты же кое-что знала о нем? — спросила Джулия. — Перед тем, как выйти замуж? Я имею в виду, когда ты так скоропалительно вышла за него? Ты ведь уже знала, какой он удивительный парень, и влюбилась. — Да, конечно. Я говорю, что видела его замечательные качества, но перед нашим знакомством он был такой лихой плейбой, что были сомнения, успокоится ли он. — Поняла, — сказала Джулия так убедительно, как будто и вправду поняла. — Только будь осторожна, Кэрри, — в серых глазах Аманды пряталось беспокойство. — О чем ты? — Иногда кажется, что человека можно изменить. — Я так не думаю. Нет. — Не хочу предполагать плохое, просто из моего опыта… — Какого опыта? — спросила с неожиданным любопытством Кэрри. Аманда выдающаяся личность, но о своем прошлом она не говорила никогда. Она и сейчас не стала ничего рассказывать. Пожала плечами, глядя перед собой, красивое лицо немного побледнело, как будто Аманда хотела скрыть что-то от подруг. Ни секунды не мешкая, в разговор вступила Джулия, возвращаясь к основной теме дня: — Может быть, Трент был таким лихим плейбоем, пока не встретил что-то настоящее. — Думаю, так, — сказала Кэрри. Джулия подняла руку: — Прошу записать в протоколе, что это была моя идея, чтобы Кэрри постучала в его дверь и отчитала. Очевидно, это и привело ее к счастью и любви на всю жизнь. — Мы обе советовали Кэрри так сделать, — покачала головой Аманда. — Нет, это была я. — Остановитесь, девочки. Вы спорите о моем счастье. Огромное спасибо тебе, Джулия, огромное спасибо тебе, Аманда, потому что, честно, если бы вы не уговорили меня тогда, не подтолкнули, я не знаю… я не была бы там, где сейчас есть. Я очень счастлива и… очень люблю. — Будь счастлива, Кэр, — очень быстро ответила Аманда. — Да, поздравляю, Кэр. — Джулия откинулась на спинку кресла, потому что к ней подошла мастер из салона и начала массировать ей ноги. Глава девятая Переговоры с важными клиентами всегда были делом Трента. Обычно он проводил их в одиночку и при этом никогда не думал, что его меньше уважают, потому что он не женат. Казалось, семейное положение и деловые отношения — вообще мало связанные вещи. Но сегодня он вдруг увидел мир совсем другими глазами — глазами женатого человека — и с удивлением обнаружил, что, возможно, прав его отец: на вершинах бизнеса гораздо больше доверия и уважения вызывает человек с обручальным кольцом на пальце и с женой рядом с ним. Правда, в данный момент его жена не была рядом с ним, она отошла, чтобы пройтись по залу, исполняя обязанности хозяйки вечера. Трент не просил ее делать это, когда они вылезли из лимузина и вошли в ресторан «Анна» на Восточной Сорок шестой улице. АМС арендовала ресторан на этот вечер для приема высших чинов со станций Западного побережья, связанных с АМС. Совсем непростая штука, особенно для Трента, поскольку это первое событие такого масштаба с тех пор, как он возглавил сеть. Его отец Джеймс был за границей, поэтому единственными присутствующими на приеме Тенфордами оказались Трент и Кэрри. Трент удивленно наблюдал, как Кэрри, с неповторимым изяществом и легкостью светской дамы, перемещалась от одной группы гостей к другой. Она выглядела изумительно в бледнорозовом платье без бретелек, плотно облегавшем ее грудь и мягкой волной спускавшемся вниз, к полу. Волосы убраны в стильный роскошный узел, мягко и свободно лежащий на шее. Косметики очень мало. Официант предложил закуски, но Трент был занят: он внимательно смотрел, где Кэрри, как она в этой непривычной для нее обстановке — отвлекаться на еду не хотелось. Только несколько дней назад он вдруг понял, что Кэрри не просто нравится ему, что его отношение к ней нельзя назвать обычным интересом к женщине или объяснить привычным сексуальным влечением. Он влюблен, и это серьезно. И если так, то, видимо, с мораторием на брак покончено, покончено навсегда. Девушка, на которой он женился так поспешно, по необходимости, эта девушка совершенно случайно, без всяких видимых усилий разрушила его жизненные правила и позиции, его самые твердые убеждения. И теперь ему ясно, что физическое влечение к ней — хотя он постоянно в его власти — не главное в их отношениях, оно только прикрывает что-то значительно более глубокое и сильное. Всякий раз, когда он смотрел на Кэрри, ему хотелось заключить ее в объятия и унести куда-нибудь. Всякий раз, когда он видел, что на нее смотрит другой мужчина, ему хотелось впечатать наглеца в стену. А было несколько плейбоев с Западного побережья, явно холостяков, которые интересовались ею: кто она, занята ли и кем. Да, Кэрри сумела сделать так, что он чувствовал себя пещерным человеком. — Я никогда не испытывал зависти, Тенфорд, — Трент взглянул на человека, который, подойдя сзади, дружески хлопнул его по спине. Это оказался Алан Даул, президент и генеральный управляющий одного из самых больших филиалов АМС в Лос-Анджелесе и давний друг отца Трента. Теперь он следил взглядом за Кэрри, которая в этот момент была в центре группы людей из Орегона и штата Вашингтон. — Нет. Я никогда и никому не завидовал до сегодняшнего вечера, вот так, — повторил Алан. — Я счастливый человек, — с профессиональной любезностью кивнул Трент. — Черт побери! Не упусти ее, парень. — Это невозможно. Она вышла за меня замуж. — В жизни все возможно. Моя бывшая жена живет со своим любовником в нашем доме на Таити, а я каждый вечер ложусь спать с папкой, полной абсурдных жалоб от департамента трудовых ресурсов. Неожиданное грустное признание. Можно было отвлечь Алана от унылых мыслей, свести все к легкой ироничной шутке, и в этом Трент был, можно сказать, профессионал. Но он подумал, что, когда Алан вернется в отель и вечер невольно, как кинофильм, прокрутится в его памяти, ему будет неприятен этот разговор. Поэтому Трент решил уйти от болезненной темы. Широко улыбнувшись, он сказал Алану, как рад его видеть, что дела в филиале в Лос-Анджелесе очень хороши, и, очевидно, это продолжительный успех, затем осторожно перешел к генеральному управляющему филиалом в штате Юта. Вечер близился к завершению, Трент отыскал взглядом Кэрри и направился к ней. Она улыбнулась так радостно, как будто не надеялась увидеть его так скоро. Обняв ее за талию, он шепнул ей на ухо: — Готова? — Абсолютно. Они попрощались с теми немногочисленными гостями, которые еще оставались в ресторане, и вышли на улицу. Лимузин подъехал очень скоро. Трент махнул водителю, чтобы он оставался в машине, и сам распахнул дверцу перед Кэрри. В машине она откинулась на кожаную спинку сиденья и с облегчением выдохнула: — Мне очень неприятно говорить тебе это, Трент, я знаю, что ты ведешь дела с этими людьми, но сегодня вечером это было… — Скучно и нудно? — Говорю, очень неприятно говорить тебе… — В моей работе такое тоже есть. — Нет, это не твоя работа. — Ну ладно, случается, люди бывают скучные и нудные, — усмехнулся он. — Но в основном люди были очень славные. Только несколько скучных и нудных. — Даниэль Эмбри? — Да. Убийственно тосклив. Ловля рыбы спиннингом и коллекционирование мраморных скульптур… Больше интересов нет. — А как тебе Меган Фрост? — Ну, эта вообще чокнутая. — А этот ее друг… — Нет, нет, он не друг. Думаю, эскорт. Обыкновенный нанятый тип. И актер. Ни на минуту не смолкая, он говорил о себе и спрашивал всех вокруг себя, знают ли они Эндрю Ллойда Вебера, — Кэрри закатила глаза. — Мне хотелось сказать ему: «Выйди ты из восьмидесятых, дружище». — Зато видела, какая у него классная татуировка? — засмеялся Трент. Кэрри рассмеялась вслед за ним, и ее смех отозвался в нем радостью. Он прижал ее к себе и поцеловал: — Ты сегодня была изумительна. — Спасибо, — она крепче к нему прижалась. — И такая естественная. — Я выполняла свой долг, — она пожала плечами, оставаясь в его объятьях. — Тогда мой долг — соответствующе вознаградить тебя. — О боже мой, красиво звучит, — улыбнулась Кэрри. Не сводя с Кэрри взгляда, Трент повысил голос, чтобы слышал шофер: — Будьте добры!.. — Да, сэр? — мгновенно откликнулся тот. — Пожалуйста, давайте объедем, ну… три раза вокруг парка, прежде чем вы отвезете нас домой. — Да, сэр. — Три раза? — удивленно подняв брови, повторила Кэрри. — Что задумал мистер Тенфорд? Трент, не отвечая, нажал кнопку, и экран отделил их от водителя. Стекла автомобиля были тонированы и звуконепроницаемы, но Трент включил музыку, а сам уселся на полу у ног Кэрри. — Что ты делаешь? — спросила она, и зеленые глаза блеснули особенно ярко. Он, не торопясь, снял с нее туфли, одну за другой. — Ты весь вечер провела на ногах, на этих высоченных каблуках. Ножки устали. И не отводил от нее глаз, пока массировал ступни. Она вздохнула и расслабленно откинулась на кожаную спинку сиденья. Трент смотрел на нее голодным взглядом. Супружеская жизнь неожиданно поразила его. Он был счастлив, доволен, совершенно забыл о приближающемся четырехнедельном сроке, который обычно исчерпывал его интерес к очередной женщине. Кэрри оказалась совсем иной. Она была его женой. Кэрри избавила его от всех предубеждений относительно женщин и супружеской жизни, и от юношеских травм тоже. Когда Трент почувствовал, что ее ступни расслабились в его ладонях, он передвинул руки повыше, к лодыжкам, к икрам. Все это было ему нелегко, в нем закипало желание, дыхание стало стесненным. И еще трудней стало, когда его руки передвинулись выше и он приподнял розовый шелковый подол платья. Но он думал о Кэрри, ему хотелось доставить ей совершенно особенное удовольствие, а свои желания придется постараться обуздать. По мере того как руки Трента поднимались вверх, по ее ногам, по внутренней стороне бедер, Кэрри приходила в возбуждение, ее дыхание сделалось прерывистым, и ее захватило желание, но Трент был внизу, на полу, а с ней — его очень ласковые, волшебные руки, потом и его губы, его язык. Это он, Трент, которого любит она и который любит ее. Все, что он делает, изумительно, все его прикосновения сказочно нежны. Она совсем расслабилась, откинула назад голову и полностью отдалась чудесным ощущениям. В ее сознании смутно брезжило: испытать такое блаженство в этой жизни можно не часто. В ней возникло чувство невероятной свободы, свободы во всем теле, в каждой его мышце и жилке. Казалось, что она парит, парит над этим городом, в высоком и чистом пространстве, над миром, далеко-далеко от всех, но рядом с ним . Может быть, мягкое, бесшумное покачивание дорогого автомобиля помогало в ее чудесном забытьи. Счастье, наполнявшее Кэрри, было безбрежно, огромно, слабому человеческому телу трудно выдержать его. Она застонала. Это был стон счастья. — Что? — почти беззвучно спросил Трент. Но она поняла его, не услышала, а скорее почувствовала: — Это ты. Это то, как ты касаешься меня. Ее искренность, ее взгляд, исполненный доверия к нему, то, как она полностью, без всяких колебаний, отдала ему свое тело, неожиданно подействовали на Трента. — Ты моя, Кэрри. Никто не будет трогать тебя, только я. Всегда. Понимаешь? Кэрри слышала его слова, но не очень понимала их смысл, она продолжала существовать в своих ощущениях. Трент снова целовал ее, сидя у ее ног, и ей хотелось покрепче прижать к себе его голову. Она не контролировала свое тело, оно двигалось самопроизвольно. Она не могла дышать, не могла говорить, не могла думать. Когда они заканчивали третий круг вокруг парка, все начало успокаиваться. Кэрри понемногу приходила в себя. Она улыбнулась Тренту и с трудом сумела выговорить: — Ты мой желанный, мой родной. Подъехав к дому, они выскочили из машины, оба взъерошенные, возбужденные, как подростки. Они держались за руки и непрерывно страстно целовались. Но ведь ничего не закончилось. Все, что было в лимузине, было лишь началом. Ужасно и неприятно признавать это, но Кэрри без тени ревности поняла наконец, почему женщины приходили к Тренту в два часа ночи. Он восхитителен. И теперь он принадлежит ей. Целиком. В огромном холле им встретилась только Вивьен Вэник-Смит со своими двумя крохотными собачками, которых она всегда умудрялась безвкусно наряжать. Хрустальная люстра казалась слишком яркой после прохладной темноты лимузина. Кэрри хотелось спрятать голову в пиджаке Трента и стать невидимкой, чтобы никто не заметил ее, чтобы не надо было останавливаться и разговаривать с Вивьен или с кем-то другим, кому сейчас случится встретиться им на пути. Было одно желание: наверх, скорей наверх, домой, чтобы остаться наедине с Трентом. Вивьен стояла у стола красного дерева и беседовала со швейцаром Генри Брауном. Очень скромный молодой человек и совсем немолодая женщина, чуждая условностям, были так поглощены разговором, что не сразу услышали громкий стук каблуков Кэрри по мраморному полу. Этот звук заставил обоих вздрогнуть. — Привет, Вивьен, — спокойно сказал Трент, когда они с Кэрри шли к лифту. — Добрый вечер. — Как-то панически улыбнувшись, Вивьен быстро отошла от Генри, хотя ее собачки остались у его ног. Удивленная странным поведением своих собак, миссис Вэник-Смит сначала внимательно посмотрела на них, потом взглянула на Генри и только затем бросила взгляд на Кэрри. — Что это с ней? — спросила Кэрри уже в лифте. — С этой дамой всегда все непонятно, — ответил Трент, нажимая кнопку двенадцатого этажа. Больше он не собирался обсуждать ни этот вопрос, ни любой другой, потому что, едва отпустив кнопку, он схватил Кэрри и прижал ее к стене лифта. Блеск его голубых глаз казался каким-то далеким, словно он растворился в своей мечте. Наклонившись, он нашел ее ухо и, чуть касаясь мочки, прошептал: — Я хочу чувствовать тебя, хочу пахнуть тобой всю ночь. Волны горячего ожидания прокатились по всему телу Кэрри. Закрыв глаза, она улыбнулась самой себе. Если и дальше все так пойдет, Трент Тенфорд никогда не скажет таких слов другой женщине. Наконец лифт достиг двенадцатого этажа, и они, продолжая обниматься, пошли по пустому коридору, не отпуская друг друга, нащупывая путь, спотыкаясь и налетая на стены. Когда они добрались до квартиры, его галстук и пиджак были сняты, ее платье задрано до бедер. Трент мучился, вставляя ключ, ронял его, поднимал и вставлял вновь. Когда наконец удалось открыть дверь и войти в холл квартиры, они услышали телефонный звонок. — Не отвечай, — выговорила она. — Хочешь подурачиться? — усмехнулся Трент. Как в лифте, он прижал ее к стене, наклонился к ней и стал покрывать горячими поцелуями ее шею, уши, подбородок, оттянул вниз верх платья, освободив грудь. В этот момент Кэрри стала действовать. Ей очень хотелось опуститься на колени и делать для него то, что он только что делал для нее в лимузине. Целовать его, зная, что он смотрит на нее, так же как она смотрела на него, прижимая его голову к своим бедрам. Она крепко схватила его за талию и развернула так, что он был прижат к стене. Где-то в глубине квартиры продолжал звонить телефон. Кэрри начала расстегивать брюки Трента. Оба тяжело дышали. В этот момент включился автоответчик: — Мистер Тенфорд, это детектив Макгрей. Прошлым вечером вы забыли в полицейском участке свой карманный компьютер. Когда приедете за ним, пожалуйста, загляните ко мне. У меня есть к вам еще пара вопросов об этом письме и, — небольшая пауза, — о времени, проведенном вами с мисс Эндикот. После отбоя Кэрри отступила назад, подтянула наверх платье, чтобы прикрыть грудь: — Кто такой детектив Макгрей? — Никто, — Трент поцеловал ее, стараясь вернуть к ласкам. Но Кэрри не реагировала на его усилия. Ее кожа стала прохладной за считанные секунды: — Он говорил о Мэри Эндикот? Поняв, что их игра закончена и ничего уже не удастся вернуть, Трент вздохнул и сказал: — Да. Казалось, она задохнется от волнения: — Так вот где ты был вчера ночью! В полицейском участке. — Кэрри, успокойся. — И тебя допрашивали по поводу ее смерти? — Да… — Но ведь это было самоубийство? — в панике выкрикнула она. — Они в этом сейчас не уверены. — Что? О боже… И ты подозреваемый? — Ее сердце бешено колотилось. Глава десятая Трент стоял в холле квартиры. Десять минут назад, вот здесь, на этом самом месте, он был счастлив со своей женой. А сейчас Кэрри смотрела на него обвиняющим взглядом, готовая верить в самое худшее. Но когда он заговорил, он сумел держаться холодно и спокойно: — В полицию вызывали несколько человек из дома. — Меня не вызывали, — с негодованием парировала она. — Ты ее не знала. — А ты знал? — Да. — Ты ведь встречался с ней, да? Он поднял вверх руки. — Боже мой, — ему горько и неприятно было говорить на эту тему, — два раза. Ничего не было. Но, очевидно, Кэрри думала иначе. — Если бы ничего не было, тебе бы не звонили из полиции и не вызывали в участок посреди ночи, — она наклонила голову набок. — Что все это значит? В участок — ночью? Должно быть, очень важные обстоятельства… Трент чувствовал, что теряет терпенье. Почему он не сказал о письме? Все сразу стало бы просто и ясно. Возможно, потому, что с женщинами ничего не бывает просто, особенно с этой женщиной. У него было неосознанное подозрение, что Кэрри не хочет верить ни единому его слову. — У них были вопросы. Они спрашивали, не знал ли я что-нибудь о том, почему она решила расстаться с жизнью. — И ты знал? — Нет, — категорически сказал Трент. Кэрри помолчала, и на мгновенье у него блеснула надежда, что она оставит эту тему. Как бы не так! — Ты не говоришь мне всего, да? — Я уже все сказал, — он принялся ходить взад и вперед. — Подожди минутку. А как насчет того, что самоубийство, может быть, вовсе и не самоубийство? — Спокойной ночи, Кэрри. — Ты серьезно хочешь уйти от этого разговора? Он резко повернулся к ней: — Это не разговор. Это допрос с пристрастием. — Ну, ты должен был уже привыкнуть к такому… — Ты… — невыносимо, уже просто невозможно сдерживаться. — Что? — продолжала приставать она, сверкая зеленью глаз. — Невозможно поверить. Ты ведешь себя как… — Как кто? Как жена? — прервала она. Он смотрел на нее, всеми силами стараясь не раскричаться: — Я хотел сказать, как сумасшедшая. Видно было, что она немного отступила. Посмотрела вниз, прикусила губу. Когда она снова взглянула на него, он увидел слезы в ее глазах. Усталым и охрипшим голосом она сказала: — Наверное, я действительно сумасшедшая. Если считать сумасшествием желание знать о человеке все. Когда люди женаты, они не должны ничего скрывать друг о друге. Трента всего затрясло. — Как ты, например, ничего не скрыла от меня о своем отце? Или о болезни своей матери? — вкрадчиво спросил он. Его слова словно застали Кэрри врасплох. Она сразу как-то съежилась, закрылась. — Я устала, — прошептала она и прошла мимо него в свою комнату. Трент потряс головой: — У-ух, и я устал… Кэрри сидела на своей кровати в полном изнеможении. Что с ней случилось? Она чувствовала себя надоедливым, плохо воспитанным ребенком, капризным двухлетним баловнем, не дающим другим детям своих игрушек, но истерично требующим их игрушки! Да что же такое произошло? Она никогда в жизни не вела себя так, никогда и ни к кому не относилась так неуважительно, с такой нетерпимостью. Трент прав, она абсолютно сумасшедшая. Но, может, это из-за того, что она отчаянно влюблена? Господи, что она натворила! Пристала к человеку, словно полицейская ищейка… Темное летнее небо освещали огни вечернего города. Это зрелище нисколько не отвлекало ее от мрачных мыслей. Кэрри требовала, чтобы он говорил ей правду, но самой себе она могла честно признаться — ей вовсе не нужна эта правда. Ей просто неосознанно хотелось, чтобы Трент признался в чем-то настолько ужасном, что она будет вынуждена расстаться с ним. Она обхватила голову руками. Боже, что она творит! Следует по стопам отца, который вел себя когда-то так же с ней и с ее матерью? Ищет предлог, чтобы оставить Трента прежде, чем он бросит ее? За дверью включили телевизор, донеслись звуки передачи какой-то спортивной игры со словами комментаторов и криками болельщиков. Она должна исправить то, что натворила. Им нужно поговорить. Если не сделать этого, то не удастся преодолеть сегодняшний вечер, завтрашний день. И вряд ли будет возможно преодолеть весь последующий год… Она достала из сумочки щетку для волос, белое новое белье из шкафа и вышла из комнаты. Как она и думала, Трент растянулся на диване в гостиной, уставившись в экран телевизора. Бейсбол. «Нью-йоркские янки» играли с кем-то не менее знаменитым, но Кэрри спортивные страсти вовсе не занимали. Сердце сильно колотилось в груди, когда она стояла за диваном. Она повесила трусики на щетку для волос и помахала этим самодельным белым флагом перед его лицом. Он замер, потом повернул голову к Кэрри и сказал ровным голосом: — Это что, приманка или извращенный способ предложения перемирия? — Что бы ни было, лишь бы это вернуло нас в лифт, — ответила Кэрри и, чуть улыбнувшись, добавила: — Образно говоря. В его глазах мелькнуло удивление. — Садись, — предложил Трент. Кэрри обошла вокруг дивана. Трент выключил телевизор. Она присела на журнальный столик перед ним: — Могу я начать первой? — Валяй. — Пожалуйста, извини меня. Трент взял ее руку в свою и кивнул: — И ты меня тоже прости. Он так легко принял ее извинение и простил ее, не говоря уже о том, что и сам попросил прощения, хотя не сделал ничего предосудительного. Кэрри стало легче, напряжение спало, она продолжила: — Я вела себя совершенно недопустимо по отношению к тебе. Я никогда ни с кем в жизни так не разговаривала. — Я польщен, — где-то в глубине его глаз мелькнула ирония. Кэрри глубоко вздохнула, на секунду задумавшись, с чего начать: — Мне было девять, когда отец оставил нас. Мне бы очень хотелось сказать, что он сделал это неожиданно, вдруг, но это совсем не так — он постоянно предупреждал нас. Может быть, он не справлялся — в его понимании — с ролью отца, может быть, мы с мамой были совсем не подходящие для него люди и для него жить с нами было слишком сложно, не знаю. Но я всегда слышала его слова: однажды я не принесу чек… однажды я не уложу тебя спать… однажды я не буду играть с тобой… однажды я не… и далее по списку. И однажды он не вернулся домой… Трент легко гладил ее руку, и это помогло ей продолжить: — Мне кажется, я испытала облегчение. Но с тех пор стала подозрительно относиться к парням, мне как-то не хотелось доверять им. Просто у меня это не получалось. Думаю, это недоверие возникло из-за ухода отца. У меня никогда не было длительных отношений с мужчинами. Я всегда старалась закончить их, прежде чем они перейдут на новую стадию, станут серьезными, поэтому никогда ничего серьезного не было, понимаешь? — Да, я понимаю, — улыбнувшись, кивнул Трент. — Ты тоже защищался? — Да, но по совершенно другой причине. Кэрри не стала отвлекаться на выяснение его причин, сейчас ее время говорить начистоту. — Я не говорила тебе о моем отце, потому что я не могла полностью доверять тебе. Трент молча смотрел ей в глаза. Потом поднял ее руку и поцеловал холодные пальцы: — Понимаю и уважаю это. — Но я хочу доверять тебе. — Я тоже. — Я хочу полностью доверять тебе, потому что… — она остановилась. Она остановилась, потому что чуть не выговорила три очень важных слова, которые никогда еще не говорила ни одному мужчине, и было страшно произнести их. Но она была откровенна, и ничего не хотелось скрывать: — Я хочу полностью доверять тебе, потому что… я люблю тебя. Кэрри ждала его реакции — вдруг он будет шокирован или еще хуже… Но его лицо было совершенно непроницаемо, это отрезвило и напугало ее. Видя, что Трент собирается заговорить, она остановила его: — Пожалуйста, не надо. Не отвечай. Просто сейчас я хотела сказать все. Хорошо? Его глаза неожиданно потемнели, стали очень глубокими и теплыми. Он кивнул и опять сжал ее руку. — Хорошо. Оставим это. — Спасибо. Но Трент добавил подчеркнуто: — Пока. Договорим потом. Со вздохом облегчения Кэрри кивнула. Просто в этот момент она не вынесла бы отказа. Он наклонился немного: — Думаю, теперь моя очередь. — Хорошо, — кивнула она. — Несколько месяцев назад я познакомился с Мэри Эндикот. Она была очень приятной, славной девушкой. Но у нас не было ничего общего, и, встретившись во второй раз, мы оба решили, что третьего свидания не будет. Я несколько раз встречал ее здесь, в доме, мы здоровались. Вот и все, — он слегка запнулся. — А потом появилось сообщение о том, что она покончила с собой. Такой ужас… — Он перевел дыхание, помолчал и продолжил: — Несколько недель назад я получил анонимное письмо. Кто-то требовал, чтобы я перевел миллион долларов на названный им счет, иначе он опубликует позорящие меня сведения из моего прошлого. Позже я понял, что это намек на мои отношения с Мэри. Но, поскольку мне нечего было скрывать, я просто выкинул письмо. Думал, что это идиотская шутка, кто-то решил разыграть меня. Но когда меня вызвали в полицию первый раз с вопросами о Мэри, я вспомнил и сказал им об этом письме. Они сказали, что в доме еще кто-то получил такое же письмо. — Кто? — заинтересовалась Кэрри. — Они не сказали, — покачал головой Трент. — Но когда вызвали меня вторично, показали это, другое, письмо. Они хотели знать, похоже ли оно на мое. — Похоже? — Очень, хотя полицейские заклеили часть текста и саму угрозу я не мог видеть. Кэрри задумчиво покачала головой. Кто же еще в доме получил такое письмо? Интересно, Аманда или Джулия знали что-нибудь о Мэри Эндикот или о письме? Но нельзя же спрашивать их об этом, это ясно. Дело касается Трента, и ей нельзя делиться с кем бы то ни было таким личным, его личным . Даже с друзьями. — И последнее, — снова привлек ее внимание Трент. — Когда я был там, капитан, друг нашей семьи, сказал, что они теперь подозревают, что смерть Мэри, возможно, вовсе не самоубийство. Но он не стал обсуждать эту тему. Кэрри тяжело выдохнула: — Боже… — Да. — Тогда это?.. — Тогда так, — он вновь взял ее руку и поцеловал пальцы. — У тебя в карманах больше нет скелетов? — С медленной улыбкой она взглянула на него. — Поищи сама, — он поднял обе руки. Смеясь, она подошла к нему, села на его колени и обняла за шею: — Это наша первая ссора. — Ммм-хмм, — Трент тесней прижал ее, — и поскольку мы вынесли эту пренеприятную штуку, мы должны вознаградить себя особенно горячей компенсацией… — Секс? — предложила Кэрри, засмеявшись. — Да, — он ссадил ее с колен и встал, — но не здесь. — Что? — Подожди секунду, — он вышел из комнаты, потом вернулся, взял ее за руку и вывел из квартиры. — Куда мы? — спросила Кэрри, когда они шли по коридору. Они дошли до лифта, Трент нажал кнопку вызова: — Ты сказала, что бы ни было, лишь бы это вернуло нас в лифт , — он наклонил голову. — Я только хотел доставить тебе удовольствие, дорогая моя. Кэрри бросило в жар. Как только открылись двери лифта и он мгновенно втащил ее внутрь, она тоненько, как капризная маленькая девочка, засмеялась: — А как же жильцы нашего дома? Они же не смогут… Договорить ей не удалось, Трент закрыл ее рот поцелуем в тот момент, когда закрылись двери. И нажал кнопку «остановка», когда тронулся лифт. — Но, Трент… — успела выдохнуть Кэрри. Но он уже прижал ее к стене лифта, спустил вниз платье и накрыл обеими руками ее грудь. — Мы быстренько, — бормотал Трент, опуская вниз голову. Его язык сразу же коснулся соска, она задохнулась и застонала. — Но не слишком быстро, — все ее тело ниже пояса болело, пульсировало. — Чтобы тебе было хорошо. Его руки вновь пришли к ней, эти ласки сводили ее с ума, она задохнулась, горло перехватывало: — О-о, о-у, боже, Трент, а-а… Через десять минут тихий и скромный швейцар Генри Браун прекратил звонить в компанию по ремонту лифтов, потому что лифт наконец заработал и рассерженные обитатели дома смогли подняться в свои комфортабельные квартиры. «Кэрри и Трент сидели на дереве. Ц-е-л-о-в-а-л-и-с-ь. Сначала любовь, потом свадьба. Затем… Минутку! Сначала свадьба». Забавная считалка из ее детства. Улыбаясь, Кэрри взглянула на часы. Седьмой час. Вот так раз! Она задержалась, была встреча с очень важным для фирмы клиентом, ее никак нельзя было сократить. Надо поторопиться. Она привела в порядок рабочий стол, выключила компьютер и взяла сумочку. Все складывается прекрасно на этой новой работе. Все оценили ее исполнительность и эффективность работы, а необычные, интересные идеи много раз вызывали восторг у коллег. В это время многие уже разошлись по домам, лишь несколько трудоголиков уткнулись в мониторы. Кэрри попрощалась с ними и направилась к лифтам. Она так счастлива! О такой работе можно было только мечтать. И все это Трент, только благодаря ему осуществилось ее желание. Трент. Ее муж. Ее любовник… Кэрри нажала кнопку «Холл» и поехала вниз, заново переживая эти десять минут с ним на небесах, вчера, в лифте их дома. Открывшиеся двери вернули ее в реальность. Реальность шевельнула камень внутри, который был там тоже со вчерашнего дня. Как это ее угораздило сказать Тренту о своей любви? Абсолютное безумие! Жара на улице нисколько не спала, и Кэрри охватил удушливый запах нагретого асфальта, выхлопных газов машин. Она встала на краю тротуара и подняла руку, останавливая такси. Сейчас ей самой трудно поверить, что она говорила Тренту о своей любви. Хорошо хотя бы, что хватило ума не дать ему ответить. Не слишком сложно понять, что он мог ответить. Трент добрый, заботливый, сказочный любовник, но он не производит впечатление человека, который сказал бы «я тебя люблю», и, вообще, ему вряд ли понравилась бы даже мысль о таких словах. Взвизгнув тормозами, остановилось такси. Кэрри, сказав водителю адрес, уселась в прохладном салоне, наблюдая, как шофер маневрирует среди плотного потока автомашин. Мысли о вчерашнем не оставляли ее. Если бы она не остановила Трента, возможно, он сказал бы что-то джентльменское, вроде: «Спасибо, ты восхитительна!» Или мог широко улыбнуться, показав свои умопомрачительные ямочки, и пуститься в длинное рассуждение о себе, своей жизни, о том, чего он в ней хочет и чего не хочет. И хотя Трент очень хорошо относится к ней, и она совсем ему не безразлична, и у них соглашение — соглашение на год, — но что будет потом, ему не вполне ясно и… Кэрри почувствовала небольшое головокружение. В машине немногим лучше, чем снаружи. Да, действительно, любовь лишает разума. Такси остановилось у дома ее матери. Дав водителю щедрые чаевые, Кэрри пошла по ступеням к дверям, ощущая на лбу капли пота. Ванда что-то делала на кухне. — Добрый день, — повернулась она, услышав, что вошла Кэрри. — Привет. Как тут дела? Все в порядке? — Все супер-пупер, — добродушно ответила Ванда, с удовольствием используя новое для нее словосочетание, потому что говорить все время «хорошо» или «прекрасно», описывая состояние Рейчел, немного скучновато. Ванда теперь жила здесь, в квартире Рейчел. Кэрри всегда этого хотела, но не могла себе позволить. Впрочем, убедить мать, что это нужно, что так лучше, она тоже не могла. Рейчел, в ее нынешнем состоянии, не всегда выносила Кэрри рядом, а терпеть чужого человека просто отказывалась. Но ее состояние в последние несколько месяцев ухудшилось. К счастью, Рейчел наконец согласилась, чтобы Ванда была с ней все время, и Кэрри стало намного спокойней. — Может быть, закажем сегодня обед? — предложила Кэрри. — А он уже заказан, — ответила Ванда, вынимая из буфета тарелки, стаканы и столовые приборы. — Должны доставить с минуты на минуту. — Как здорово. Что вы заказали? — Я не заказывала. — Что? — растерялась Кэрри. Ванда смутилась: — Обед заказывают каждый день. Примерно в семь его привозят. — Не понимаю… — покачала головой Кэрри. Ванда повернулась к ней, с вилками и ножами в руках. — Мистер Тенфорд организовал все это. Он сказал, что у меня здесь достаточно работы, и готовить еду три раза в день — это уж слишком. Я сказала ему, что возражаю, но он настоял. Кэрри не верила своим ушам: — Когда все это было? — Несколько дней назад. Он заезжал сюда во время своего перерыва на ланч. И снова Кэрри была потрясена. — Трент не говорил мне ни о чем — ни что был здесь, ни про обеды… — Возможно, хотел вас удивить? — И удивил, — мрачно подытожила Кэрри. Трент был здесь? Во время ланча? Но почему даже не упомянул об этом? На короткий момент Кэрри почувствовала, что привычное недоверие снова овладевает ею, но ей удалось быстро справиться с собой и оттолкнуть эти глупые подозрения. Какая разница, почему он приехал сюда и почему забыл сказать ей? Он был здесь. Этого вполне достаточно. — Еда прибывает с официантом и всем, что положено, — радостно сказала Ванда. — О, ваша мама не спит. Она приняла ванну и отдыхает. — Спасибо, Ванда. Кэрри пошла к Рейчел. Первое, что она увидела, открыв дверь, лицо своей матери, очень бледное, но совсем молодое. Седые волосы зачесаны назад. Маму можно даже назвать хорошенькой. Правда, может быть, Кэрри видела то, что хотела увидеть. — Привет, мам. Рейчел подняла на нее взгляд, и Кэрри увидела, что мать узнала ее. — Кэрри? Глаза Кэрри наполнились слезами. Моменты прояснения последнее время случались крайне редко, и, когда это происходило, Кэрри наполняли благодарность и ярость одновременно. Она подошла и села у кровати. — Мой прекрасный муж заказал обед для нас троих. Как хочешь: поговорим за обедом или лучше посмотреть что-нибудь? — Кэрри, дорогая… — Что, мам? — У меня есть кое-что, — покачала головой Рейчел. — Что такое? — Боль. — Где? Покажи мне, — сердце Кэрри упало. Рейчел показала на сердце. — Сильно болит? — У Кэрри начиналась паника. — Потому что ушел твой отец. Одна паника сменилась другой, печаль смешивалась с гневом. — Я знаю, мам. Но это было очень и очень давно. — Он ушел из-за меня… — Не надо думать об этом сейчас, — в холле раздался звонок. — Привезли обед, наверное, твой любимый чесночный хлеб, ты его всегда ешь с таким удовольствием. Рейчел с силой сжала пальцы Кэрри. — Мне нужно подумать сейчас. Мне сейчас необходимо поговорить об этом. У Кэрри сжалось горло — видеть отчаяние матери было выше ее сил. Страшно, что этот разговор может расстроить мать, и тогда повторится то, что происходило так недавно. С другой стороны, если Рейчел так нужно что-то сказать, пусть скажет. Сейчас. Ведь позже может и не наступить. Кэрри кивнула: — Хорошо. Рейчел благодарно посмотрела на дочь, вздохнула. — Это я попросила его уйти. Ты ведь не знала, да? — Не знала. — Я так устала от его угроз. Каждый день. Но ужасней всего было то, что происходило с тобой, когда он говорил, что уйдет. Я не могла допустить, чтобы так продолжалось. И однажды вечером я сказала ему: «Уходи сейчас», — в глазах Рейчел стояли слезы. — И он ушел. Кэрри накрыла руку матери своей и сказала с искренней страстностью: — Как я рада, что ты решилась на это! — Но он даже не попрощался с тобой, — горестно продолжала Рейчел, выпуская пальцы Кэрри. — Я никогда не смогу простить себе этого. — Ты должна простить себя. Точно так же, как я должна простить себя за то, что очень хотела, чтобы он ушел. Рейчел смотрела на Кэрри широко открытыми глазами. А Кэрри продолжала, потому что наконец ей представился случай освободиться от своей тайной, скрываемой от матери вины: — Я тоже не могла этого больше выносить. Я молилась каждый вечер перед сном, чтобы он ушел. И когда это случилось, когда я проснулась утром и была только ты… В первый момент я почувствовала облегчение, потом даже какое-то возбуждение, что начнется совсем другая, новая жизнь… Я скучала по нему, не пойми меня неправильно, но… Время проходило, и мои воспоминания о нем становились лучше, чем реальность. Понимаешь? Рейчел улыбнулась, кивнула и на какое-то время стала похожа на себя прежнюю: — Да, понимаю. В комнату вошли Ванда и официант с подносом аппетитно пахнущих блюд. Кэрри мысленно поблагодарила Трента за то, что он сделал их жизнь намного легче. Они уселись вчетвером, уговорив официанта составить им компанию. Спустя некоторое время, Рейчел с улыбкой взглянула на дочь и предложила посмотреть какой-нибудь фильм. — Выбирай, мам, — сказала Кэрри, отламывая кусочки хлеба. — Может быть: «К королю с любовью»? — Послушайте, хочу вас подготовить, — доставая диск, Кэрри с улыбкой повернулась к Ванде и официанту, — два часа моя влюбленная мама будет рассказывать вам, как изумителен Сидни Пойтер. — Я к этому уже готова, — улыбнулась Ванда. — Но он ведь действительно великолепен, — пожал плечами официант. — Не волнуйся, родная моя, когда этот человек на экране, два часа пролетят очень быстро, как один миг, — улыбнулась дочери Рейчел. Слишком быстро, подумала Кэрри, вставляя диск в видеомагнитофон и включая телевизор. Через два часа Ванда ляжет спать, Кэрри отправится домой, а Рейчел, скорей всего, вернется в свое искаженное болезнью сознание. Глава одиннадцатая У него есть жена. Она спит в его постели. Боже, как хорошо… На самом деле, мечтательно размышлял Трент, глядя на лицо Кэрри на подушке, для него это гораздо более чем хорошо. На самом деле он наверху блаженства. Было очень рано, солнце потихоньку, луч за лучом, вползало на небо, освещая его прелестную жену, создавая вокруг ее головы сияющий нимб. Его маленький ангел, сексуальный ангел, явившийся на землю, чтобы спасти его от самого себя. И как же ему повезло, что, пока она здесь, с ним, он может баловать ее, защищать, быть опорой и отдать ей все, что еще сохранилось в его сердце. В эту минуту Кэрри пошевелилась, глубоко вздохнула. Трент мгновенно встрепенулся. Она лежала на боку, зажав меж ног простыню. И ему захотелось почувствовать ее кожу, узнать, какова она на вкус ровно в шесть утра. Он наклонился к Кэрри и осторожно поцеловал, сначала плечо, потом чуть ниже, руку. Ее глаза открылись. Она моргнула, пытаясь понять, где она и что с ней происходит. Потом увидела Трента, взгляд прояснился, она улыбнулась: — Доброе утро. — Привет, — лежа на боку, он придвинулся к ней лицом к лицу и потерся носом об ее нос. — Как спал? — Превосходно. А ты? — Очень хорошо, — она тронула его лицо: — Мой рыцарь без страха и упрека. — Что-что? — улыбнулся он. — Спасибо. — За что? Она притянула его ближе к себе. — Я вчера вечером обедала с мамой, Вандой и… с официантом. — Ох-ха! — Послушай. С официантом, что привез обед, который ты заказал. Трент улыбнулся. — Это ерунда. Нужно сделать для нее все, что возможно. И для тебя тоже, подумал он, проводя рукой по нежной коже ее бедра. — Я забыл поговорить с тобой кое о чем, это касается твоей матери. — О чем же? — лениво спросила Кэрри. — Я заезжал туда на днях, но не сказал тебе… Подумал, вдруг тебе будет неприятно. — Почему? — Кэрри встревоженно приподнялась на локте. Он пожал плечами. — У тебя новая работа, времени не хватает, ты там очень много делаешь, я знаю. Уверен, ты работаешь все время ланча. Да? Она кивнула. Трент продолжал: — Ты не можешь проводить у матери столько времени, сколько раньше. Мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовала себя загнанной в угол и неслась туда, когда могу поехать я. Я буду навещать твою маму, если ты не возражаешь? — Возражаю? Ты спятил, или просто… — Кэрри потянулась и поцеловала его, — или просто ты невыразимо изумителен… — она опрокинула его на спину и уселась сверху, — или то и другое вместе? — Что я есть? — ответил Трент, ощущая мгновенно закипевшее желание. — Я очень счастливый человек, когда ты вот так… — Сейчас я, пожалуй, всем воспользуюсь, — засмеялась Кэрри, физически чувствуя реакцию его тела. — Чудесный способ потешить мое эго, сердце мое. — Обожаешь нежности, большой любитель, да? — Ну да, я такой. Вперед, давай дерзай, — засмеялся Трент, но вдруг заметил, что Кэрри не смеется. — Что с тобой, любовь моя? Что-нибудь не так? — Я хочу тебя, Трент. — Чудесно, — с серьезным видом уверил он ее. — Нет. Я имею в виду, что я хочу тебя . Не на год, — она передохнула, перевела глаза на потолок. — Господи, да как же я ужасна во всем этом! Сердце Трента скатилось куда-то к желудку, потом он почувствовал, как оно колотится снова в груди. — Ты все делаешь просто прекрасно. Она волновалась как ребенок, когда смотрела на него своими изумрудными глазами. — Хочу тебя, тебя всего. Навсегда. Трент замер. Он не был готов к этому. Он не понимал, что он чувствует и что сказать. — Я шокировала тебя? — Немного, — признался он. — И ты хочешь встать с кровати и спокойно сказать мне, что у нас договор на год. И пока я нравлюсь тебе и привлекаю тебя, ты никоим образом не хочешь… — Остановись, Кэрри, ты что-то накручиваешь. Кэрри не могла встретиться с ним взглядом: — Пойду в душ. Ей хотелось уйти и спрятаться, но он не собирался отпускать ее: — Поговори со мной. Останься и поговори. Он держал ее за бедра, и наконец она встретила его взгляд: — Хорошо. Как ты сказал, — она перевела дыхание, — я думаю, что вместе нам чудесно. Я не хочу быть с кем бы то ни было еще, я и вообразить себе это не могу, — она нервно глотнула. — Что ты думаешь? — Я думаю, — он намотал прядь ее волос на палец, — что это хорошо. — Хорошо? — повторила она. Глядя ей в глаза, Трент кивнул. Во всяком случае, он человек слова. Потом он прижал ее к себе и целовал так, будто она принадлежит ему вся и это будет продолжаться не год, а всю жизнь. В три часа дня на рабочее место Кэрри принесли роскошный букет розовых пионов, составленный так искусно, что он вполне мог соперничать с натюрмортом над ее рабочим столом. Она точно знала, что цветы от Трента, и улыбнулась, открыв карточку, анонимную: «Встретитесь со мной сегодня? В семь вечера. 727 дом, Пятая авеню. Я буду держать в руке синюю коробку». Сгорая от любопытства и не в силах терпеть до вечера, Кэрри поискала адрес в поисковой системе компьютера. Как жили люди без Интернета? — думала она, глядя на экран. Когда она узнала, где именно Трент собирается ее встретить, она пришла в невероятное возбуждение. По-настоящему понять такое возбуждение может только девушка. Она взглянула на часы и застонала от нетерпения. Впереди четыре долгих часа… Он увидел, как она быстро идет по улице, в белом стильном костюме и черных туфлях на высоких каблуках. Его она пока не видела. Магазин был уже закрыт, и до его сюрприза осталось немного. Он был сам потрясен, что ему удалось это сделать. Но все, даже знаменитый магазин Тиффани, можно арендовать, хватило бы соответствующей арендной платы. Конечно, все это старомодно и сентиментально, что-то подобное обыгрывалось в паре фильмов, да и место классическое, Нью-Йорк, Тиффани… Он видел, как охранники пропустили Кэрри через уже закрытые стальные двери. И вот она перед ним, на губах немного взволнованная улыбка: — Мы взломаем и войдем? — Ну зачем? — рассмеялся он. — Ты сама видела охрану снаружи, еще больше охранников наблюдают сверху. Где-то здесь есть продавец, но все это вполне здравомыслящие люди. Кэрри огляделась, обвела взглядом одну за другой несколько витрин с безумно дорогими украшениями и спросила: — А что мы здесь делаем? — Ты слышала когда-нибудь про «Завтрак у Тиффани»? — Ну, конечно. — А сейчас будет «Обед у Тиффани», — Трент взял ее за руку. — Ты серьезно? — Серьезней не бывает. Он повел ее в соседнюю комнату, где был накрыт стол. С белой скатертью, со столовым серебром и опять с розовыми пионами. Кэрри удивленно смотрела на него: — Не могу поверить, что мы будем обедать здесь, в магазине, среди всех этих безумно ценных камней и золота! — Да. А потом мы должны будем сделать покупки. — Что? — Кэрри недоверчиво качала головой, смеясь над безумием всей идеи. — Я думаю, возможно, уже пора. — Что пора? — Посмотри на свой палец. — Который? — недоверчиво улыбаясь, Кэрри подняла обе руки с растопыренными пальцами. Он указал на безымянный палец левой руки: — Кольца нет, родная. — И у тебя нет. — Я всегда думал, что, если все-таки когда-нибудь женюсь, никогда не буду носить кольцо. — Интересно, а теперь ты что думаешь? Он обнял и поцеловал Кэрри. — А теперь я хочу, чтобы ты выбрала его для меня. Она улыбнулась: — Хорошо. — А я выберу для тебя. Кэрри улыбнулась еще шире: — Это будет потрясающее кольцо! За их спинами стояли несколько человек, которые ждали, когда нужно будет обслуживать столь важных посетителей. Трент обошел стол и отодвинул стул для Кэрри. Она чинно и величественно поблагодарила его, уселась, постелила салфетку на колени и стала ждать, всем своим видом выражая полное удовольствие. Трент улыбнулся ей. Он испытывал наслаждение, видя, насколько ей здесь все нравится. Когда принесли первые блюда, Кэрри, взглянув на них со смешанным чувством радости и удовольствия, не смогла скрыть своего удивления: — Пицца? — Я думал, ты любишь пиццу. — Обожаю. Это потрясающе! Весь вечер потрясающий. — Пицца и Тиффани. Классический Нью-Йорк. Они ели и беседовали. О работе, о путешествиях, о семье. До этого Трент мало что говорил Кэрри о своем детстве. И сейчас он с увлечением рассказывал Кэрри о своей любимой няне, об их веселых прогулках по городу и о том, как однажды они отправились в Стейтен-Айленд, заблудились, никак не могли найти переправу, чтобы вернуться, и вынуждены были заночевать в доме кузена няни. — Это было лучшее время в его жизни, — сказал он Кэрри и добавил: — Кроме, может быть, настоящего времени. Она улыбнулась и откусила еще кусок пиццы. Когда зазвонил телефон Трента, они говорили о художественных работах матери Кэрри. Трент не стал отвечать на звонок. Через некоторое время телефон звякнул, оповещая о сообщении. — Извини, пожалуйста, — он просмотрел сообщение. — Все в порядке? — Ничего срочного. Один из моих ассистентов берет свободный день. — Один из твоих ассистентов? Я думала, что ассистент всегда один. — У меня их четыре. — Вот это продвижение! — Может, это и безумие, но все они необходимы. Объем работы с момента моего назначения увеличился втрое. Я вовсе не жалуюсь. А эта ассистентка оставалась допоздна, чтобы подготовить материалы, которые были мне нужны с самого утра. — Да. Хорошо, что она прислала сообщение. Очень профессионально. Он почувствовал нотку напряжения в голосе своей жены. Убирая телефон, взглянул на нее: — Я очень хотел, чтобы нас никто не прерывал сегодня, но, к сожалению, свободный день для главы АМС — непозволительная роскошь. — Понимаю, — Кэрри уткнулась в тарелку. — Да, я тебя понимаю. Наверняка это раздражает. Ты по-прежнему уверена, что хочешь жить со мной? Она сделала вид, что задумалась. Потом засмеялась и сказала: — Абсолютно! Трент потянулся к ней через стол и взял ее руку. — В этом я с тобой. Кэрри немного помолчала и наконец кивнула: — Я знаю. Потом рукой показала вокруг себя: — Поверить не могу, что ты все это устроил. — Все для тебя. Она переплела свои пальцы с его и широко улыбнулась. — Ты счастлива, Кэрри? — Я с тобой, Тенфорд. И да, я счастлива! А теперь, может быть, ты передашь мне красный перец? — О боже мой, господи… — Ты собираешься разглядывать эту штуку всю ночь? — Не называй ее штукой. Они лежали в постели. Трент читал, Кэрри не отрываясь, разглядывала кольцо на своем пальце, как будто это был новорожденный и она хотела сохранить в памяти его лицо. Трент взглянул поверх очков. — А это разве она ? — Да, и сейчас ты ранишь ее чувства. Он фыркнул, взял руку Кэрри в свою. — Ты чудик, но мне так хорошо, когда ты счастлива. — Счастлива, и вовсе не хочу когда-нибудь снова быть несчастливой. Трент стал рассматривать кольцо — очаровательную решетку из бриллиантов, — которое он выбрал для Кэрри, увидев, что она почти со слезами смотрит именно на него через витринное стекло. — Оно очень… прости, пожалуйста, она очень скромная, непритязательная. — Но ведь и я не та девица… типа… ну, которые носят огромные бриллианты. Это кольцо — я, это кольцо — мы, это кольцо — совершенство! Она повернулась к нему, проехав ногами по его пижамным брюкам. Это было ее обычное движение, и она знала, что Тренту это очень нравится: — У тебя превосходный вкус! — похвалила она. — Я тут ни при чем, но все равно спасибо, — он обнял ее. — А твое тебе нравится? — Да, но еще больше нравится то, что ты выгравировала. — Да, конечно, — она прочистила горло и драматически продекламировала: — «На день, на год, навсегда». Черт побери, здорово! Я молодец, — засмеялась, посмотрела на него и спросила: — А ты не передумал? Насчет навсегда ? — Ты имеешь в виду, после того, как наблюдал твои беседы с кольцом и узнал, что это она ? — усмехнулся Трент. — Удивительно, но не передумал. — Какой ты хороший парень, — улыбнувшись, Кэрри сняла с него очки. — Люби меня сейчас. — Шшш… — он тут же навис над нею, — но как же эта решетка? При ней нельзя… — Она все поймет. И она очень любит понаблюдать. — Хмм. Боже, да она извращенка! Их губы сомкнулись. Глава двенадцатая Трент снова покидал здание полиции — третье посещение, на этот раз с карманным компьютером в руках. Он молча кивнул своему адвокату, усаживаясь в автомобиль. Для начала была серия тех же вопросов в различных вариациях, с небольшим добавлением в конце. Макгрей спросил, где Трент получил письмо с угрозами — дома или в офисе, и попросил вспомнить, на какой бумаге написано письмо и из какой бумаги конверт. Трент сказал все, что смог восстановить в памяти, но детектив казался немного расстроенным, когда отпускал его. Похоже, они не очень-то продвинулись в расследовании смерти Мэри. Водитель маневрировал в вечернем потоке машин. Сегодня был трудный день — сначала каждодневные проблемы в компании, затем этот допрос в полиции… Теперь Трент направлялся в ресторан Пачеко. В этом испанском ресторане у него и топ-менеджерами компании должен был состояться обед с давними рекламодателями АМС. Трент очень хотел, чтобы Кэрри пошла с ним, но она допоздна пробудет у матери, потому что еще раньше договорилась с Вандой отпустить ее на вечер. Теперь Трент терпеть не мог ходить на светские приемы один. Давно ли?.. Он улыбнулся этим мыслям и покачал головой. Такие изменения… В этот вечер он особенно хотел, чтобы с ним была Кэрри, потому что будет присутствовать его отец, чтобы символически передать сыну бразды правления в присутствии их старейших рекламодателей. Ладно, он увидится с Кэрри позже, в постели, и постарается устроить ей прекрасный завтрак утром… Без пяти восемь машина подъехала к ресторану. В «Парк-кафе» было время ланча. Две женщины, сидя за маленьким столиком, неторопливо пили кофе-латте и ели низкокалорийный, обезжиренный кекс. — Вычеркивай этого парня. Маленькая блондинка с тугим пучком волос на голове выхватила газету у своей темноволосой подруги и погрузилась в исследование. — Боже, да он такой чувственный!.. — А ты взгляни на девочку с ним, — сказала темноволосая, не скрывая нотку безнадежности в голосе. — Как она хороша! Совершенство. Наверное, актриса или модель. — Она тяжело вздохнула: — Я никогда и мечтать не могла о таком парне. — Обычная женщина и не может иметь такого парня, — категорично заявила Тугой Пучок. — Он и не взглянет на нас, проходя мимо. Допив кофе, Тугой Пучок сказала: — Я не могу больше разглядывать их, мне на работу пора. Обе встали и ушли из «Парк-кафе», оставив после себя столик с пустыми кофейными чашками и газетой, которую они с таким интересом рассматривали. Кэрри потягивала свой горячий двойной капуччино и смотрела, как они уходят. Такие же слова она повторяла про себя тысячи раз, когда видела особенно симпатичного парня или мужчину не ее круга. Черт побери, да она все это многократно передумала, до того как встретила Трента… Слава богу, эта часть жизни осталась позади, размышляла Кэрри, вспоминая чудесное утро, проведенное с мужем, когда он подал завтрак ей в постель… Любопытно, что эти девушки увидели там, в этой газете? Кэрри потянулась, взяла газету, открыла раздел светских новостей. Увидев фотографию в центре страницы, она почувствовала себя вдруг в безвоздушном пространстве, потому что ей стало нечем дышать. Фотография изображала ее мужа с… прекрасной блондинкой. Его рука обнимала красавицу. Казалось, он собирается поцеловать ее в щечку. Заголовок бил ей в глаза: «Собрание красивых людей на вечере в „Пачеко“». Кэрри била дрожь. Она просматривала статью, чтобы найти там фамилию мужа и объяснение того, почему он оказался в «Пачеко» с этой красоткой, если собирался быть там всего лишь на деловом обеде с компанией очень пожилых людей. Конечно, тому должны быть причины, ведь правда? Трент не стал бы лгать ей. Не стал бы проводить время с такой ослепительной женщиной, когда Кэрри ухаживала за своей больной матерью. Она старательно отодвигала подальше свою ревность и мгновенно возникшее чувство недоверия. Не хватало только еще раз повторять свои глупости. Хватит! Сама себе обещала. Ей просто надо кое-что найти в газете. Нашла! В статье было написано: «Прошедшим вечером в ресторане „Пачеко“ красавец и к тому же босс АМС, Трент Тенфорд, был очень нежен с загадочной прекрасной блондинкой». Сердце Кэрри словно провалилось и бешено колотилось где-то в животе. Она внимательно посмотрела на женщину. Что-то в ней непонятное. Что-то знакомое… Кэрри прищурилась. Она ее явно знала. Но как? Откуда? Каким образом? Модель, актриса, как говорили эти две женщины? Или это?.. Словно молния сверкнула. Кэрри замерла. Как кадры немого кино, перед ее глазами прокручивалась лента памяти. Поздно вечером она открывает дверь очередной девице из «воинства Трента»… Кэрри сникла, плечи ссутулились, сердце упало. Загадочная блондинка — вовсе никакая не загадка. Она из тех девиц, которые постоянно наведывались к Тренту и по ошибке стучали в ее дверь. Она бросила газету на стол, с которого и взяла ее, отодвинула кофе и круассан и вышла из кафе. Как же она позволила себе влюбиться в плейбоя? Как ее угораздило? И почему не остановилась на том варианте, который был оговорен сначала? Надо было сделать все по договору — никакого секса, никакой любви. Ровно на один год. Черт возьми! Ох, черт возьми! Вчера вечером, когда Кэрри поздно вернулась от матери, Трент сказал, что встреча прошла хорошо. Понятно. И, как она припоминает, он быстро сменил тему. В памяти возникли слова Аманды: «Не думай, что человека можно изменить». Кэрри вошла в лифт и постаралась не вспоминать, что они с Трентом делали здесь всего неделю назад. Вошла в свою квартиру. Да нет, это квартира Трента! Придется переехать к маме. Здесь она быть не сможет, просто не сможет… После всего, что произошло. Может быть, она и купленная жена, но муж-обманщик ей не нужен! Муж, который обещал верность и врал при этом. Она быстро сложила вещи, затем села за стол, взяла бумагу и ручку. На мгновенье возникла мысль: а права ли она? Может быть, и ее реакция, и действия ошибочны? Может быть, все это опять комплекс ее отца? Но даже и ее отец, со всеми его недостатками, не обманывал свою жену. А здесь факты! Именно эта блондинка стучала к ней в дверь, разыскивая Трента тем поздним вечером. А Трент никогда и не отрицал, что эти женщины были его любовницами… Кэрри вся пылала от гнева. Она не станет объясняться с ним, спрашивать, слушать. Все! С нее хватит! Написав письмо, Кэрри положила его так, чтобы его было сразу видно. Взяла свои вещи и вышла. Он счастливо женат, и у него есть все шансы иметь настоящую, хорошую семью. Надо же! И именно этим счастьем Трент обязан своему отцу. Правильный поступок отца по отношению к сыну — может, единственный в жизни… Всего месяц назад главное во всей этой истории было его собственное продвижение по службе, приобретение им прочного статуса в компании. Теперь же основным стала Кэрри, создание их будущего и, помоги ему Бог, появление маленького Трента или маленькой Кэрри, если того захочет его любимая жена… Трент шел по коридору в половине восьмого, с сумкой еды из ресторана. Он понятия не имел, любит ли Кэрри тайскую еду, но ведь попробовать надо. Потом можно посмотреть кино. Несколько последних вечеров он был занят делами. Сегодня наконец они будут вдвоем… Сначала надо угостить ее вином и немного развлечь, потому что он совершенно уверен, что Кэрри видела сегодняшнюю газету. Он несколько раз звонил ей, но она так и не перезвонила. Либо была безумно занята, либо это ее реакция на мерзость в газете. Трент не винил ее. Он повел себя непростительно глупо и, конечно, должен был предупредить Кэрри. Он-то сам о чем думал, когда допустил, чтобы вся эта дрянь попала ей на глаза? Он ведь видел фотографа, но был слишком занят разговорами с рекламодателями и тем, что оставил некоторые проекты в офисе. — Я дома, солнышко. Трент прошел по темной квартире, заглянул в ванные. Кэрри нигде не видно. Он нахмурился. Может быть, она еще не вернулась домой? Задержалась у матери? Подойдя к столу, он взял телефонную трубку и в этот момент увидел записку со своим именем. В первый момент потрясение было таким сильным, что Трент остолбенел и оставался в этом состоянии, пока не дочитал до конца. Потом медленно осознал, что произошло. Казалось, закипевший в нем гнев может разорвать его, брызнуть из вен. Да, она видела фото в газете, но, вместо того чтобы поговорить с ним, бросилась прочь. Удрала, как и ее паршивый папаша… Значит, ее слова, которые музыкой звучали накануне, ничего не значили! Она не верила ему, не верила в их брак. Хуже всего, что у Кэрри не хватило смелости взглянуть ему в лицо, поговорить с ним… Это невозможно вынести. Трент смял записку и бросил ее в корзину. Глава тринадцатая Прожив четыре дня в доме матери, Кэрри получила письмо от Трента. Он первый раз дал о себе знать с тех пор, как она ушла из их квартиры и из его жизни. Он писал, что есть бумаги, которые ей нужно посмотреть. Он оставит их для нее в своем офисе. Он даже перечислил часы, в которые не бывает в офисе в течение дня, чтобы им не сталкиваться друг с другом. У Кэрри болезненно сжалось сердце. Эти четыре дня были бесконечно долгими, длиннее в ее жизни не было. Она тосковала по Тренту, тосковала до невыносимой боли. Но ясно, что он не испытывал ничего подобного… Теперь она стояла у стола на кухне, глядя на это письмо. Оно напечатано, даже не написано рукой… Просмотреть бумаги… Какие бумаги? Бумаги о расставании? Бумаги о разводе? Конечно, он хочет покончить со всем и сделать это как можно быстрее. Может быть, горько подумала Кэрри, ему нужно, чтобы все стало проще для него и той блондинки. А может быть, эта женщина уже переселилась в его квартиру, в его постель? У Кэрри возникло странное чувство, словно где-то к ней прикреплено пианино и кто-то нажимает на клавиши, многократно, раскатами усиливая ее боль и отчаяние, ее страшную тоску от потери такой необыкновенной любви. Но она упрямая, не станет она ползать перед человеком, который не любит ее, перед мужчиной, у которого на стороне есть еще и куколка-блондинка. Кэрри взяла сумочку и отправилась на работу. Заглянет сегодня в его офис, в один из тех интервалов, когда его там нет. Может быть, удастся покончить с… — Что хотите сегодня на ланч? — Нет, ничего, спасибо, — едва взглянув, Трент покачал головой. Дэнни, бутербродный мальчик компании, не двигался. Просто стоял у двери и ждал. Трент тяжело вздохнул. Сегодня он был совсем не расположен к беседам. — Ничего личного, Дэн. Просто поем в городе. — С женой? — Нет, — пробормотал Трент, не разжимая губ. — Но это тебя не касается. — Значит, правда… Трент посмотрел в веснушчатое лицо мальчишки, который днем разносил в фирме бутерброды, а по ночам изучал юриспруденцию. — Чего ты хочешь? — Хочу спросить вас кое-что. — Спрашивай быстрей. У меня масса дел. Дэнни не часто заходил в его офис, но сегодня он подошел к столу и уселся напротив Трента: — Если я вдруг превращусь в живой автомат, который все время, не покидая офиса, работает и работает… Что вы мне скажете? Трент с подозрением посмотрел на него. — Скажу, что ты молодец, понял, как в этом городе добиваются успеха. — Может быть, раньше вы бы так и сказали… — фыркнул Дэнни. — Слушай, у меня нет времени, — прервал мальчишку Трент. — Вы были счастливы, Трент, я никогда не видел вас счастливее. Что произошло, черт возьми? — Для тебя я мистер Тенфорд, — несколько вышел из себя Трент. Дэнни вздохнул и встал. — Хорошо, мистер Тенфорд. Я ухожу. Но прежде хочу что-то сказать. — Не обращая внимания на то, что Трент раздраженно замотал головой, Дэнни продолжал: — Когда вы предложили оплачивать мне учебу, моя семья возражала. — Почему? — Они считали, что помощь можно принимать только от родных. — Понятно. — Но я им сказал, что вы мне как член семьи, как брат. Я сказал им, что родство не всегда определяется общей кровью. — Так о чем ты, братишка? — уже совсем миролюбиво спросил Трент. — О том, что, когда вы были ребенком, у вас не было такой семьи, какая вам была нужна. Но сейчас она у вас могла бы быть. — Светлая мысль, Дэнни. — Она — ваша семья. — Стоп. Уходи. Мне нужно работать. До завтра. Когда Дэнни ушел, Трент попытался вернуться к тому, что он делал, но не удалось. Слова парнишки растревожили его. На одну секунду появилась мысль, что Денни прав, что он мог бы иметь то, чего так хотел и чего был всегда лишен. Семью. С Кэрри. Но вот она, недвусмысленная реальность. У него не было семьи, когда он был ребенком, не было, когда он стал подростком и юношей, нет и сейчас. Это все прекрасные мечты романтических детей и тех взрослых, которые обожают фильмы Уолта Диснея. Женщина, которой он отдал свое сердце, швырнула ему в лицо это сердце. Случилось именно так, как бы цветисто это ни звучало. Трент смотрел на экран компьютера, а в его голову без приглашения заползала одна мысль, даже скорее вопрос. Не хотелось замечать этот вопрос, потому что могло оказаться, что он частично виноват в ее уходе. Ну да, Кэрри вцепилась в свои страхи, но помог ли ей Трент избавиться от них? Он тоже скрывал от нее кое-что, например вызовы в полицию. Он не полностью раскрыл перед ней свою жизнь. И что же, у него свои жизненные страхи? Трент потряс головой, стараясь избавиться от непрошеных размышлений, но это оказалось слишком трудной задачей. Мысль, что он сам некоторым образом повредил Кэрри и их отношениям, прочно укоренилась в его мозгу, устроилась где-то рядом с ее милым, смеющимся личиком, которое он никогда в жизни не сможет забыть. Женщина за столом, секретарь Трента, попросила Кэрри минутку подождать. Кэрри кивнула и уселась. Ее слегка подташнивало, она не понимала, зачем она здесь… Короче, Кэрри чувствовала себя очень несчастной. О каких бумагах шла речь? О юридическом оформлении их сговора ? Дверь в холл была открыта, и Кэрри слышала, что секретарь говорила с кем-то. Посмотрев через плечо, она увидела только связку воздушных шаров и высокие каблуки. Но вот воздушные шары передали секретарю, и Кэрри увидела, кто держал связку до этого. Боже! Блондинка с газетного фото. Кэрри подскочила. Она почувствовала неуправляемый приступ гнева, стало трудно дышать. На ватных ногах она пошла к двери. Блондинка продолжала говорить с секретарем. Она не видела подошедшую Кэрри, которая неожиданно возникла перед ней. — Вы! — выпалила Кэрри, глядя на изумительно красивую женщину. — Миссис Тенфорд? — встревожилась секретарь. — Простите, пожалуйста, я через секунду подойду к вам. — Миссис Тенфорд? — спросила блондинка с очаровательной улыбкой. Она протянула руку Кэрри. — Здравствуйте, я ассистент мистера Тенфорда. Я не думаю, что мы знакомы… — Как раз наоборот, мы знакомы! — фыркнула Кэрри. Ха! Его ассистент. Какое чудесное прикрытие. Блондинка удивленно подняла брови: — Простите?.. — Простить за то, что вы разрушили наш брак? Ассистентка ахнула. — Я думаю, вы меня с кем-нибудь перепутали. — Нет, я помню газетное фото, где вы запечатлены в обнимку с моим мужем. Блондинка отрицательно покачала головой: — Нет, нет, нет! Эта фотография ввела вас в заблуждение. — Ну конечно! — В ресторане было очень шумно. Мистер Тенфорд наклонился ко мне, чтобы попросить привезти из офиса папку с документами, которую он забыл. — Конечно, все представляется абсолютно логичным, если бы я не помнила, как вы стучали ко мне ночью, когда искали квартиру Трента. — Это случилось несколько недель назад? — Да. — Я искала мистера Трента для мистера Тенфорда. Кэрри тяжело вздохнула. Эта женщина явно темнит. — Я знаю. Я только что это сказала. Блондинка покачала головой: — Нет, я тогда была ассистентом старшего мистера Тенфорда! Он не смог тем вечером найти сына, его телефоны не отвечали, и он послал меня разыскать его. Простите меня, что я тогда вас потревожила. Пожалуйста. Что-то стало кружиться внутри Кэрри, образовался какой-то водоворот. Ничего не понятно… А вдруг?.. Вдруг она действительно ошиблась? — Но старший мистер Тенфорд ушел от дел, — Кэрри ухватилась за этот факт, как утопающий — за соломинку. К ним подошла еще одна женщина с подарком в руке: — Лорен, нам пора! Все ждут. Блондинка — Кэрри теперь знала, что ее зовут Лорен, — повернулась к Кэрри. — Это мои… ну, что ли, смотрины… — Смотрины? Замужество или рождение ребенка?.. — с трудом проговорила Кэрри. — И то, и другое, — Лорен, тронув руку Кэрри, объяснила ситуацию: — Когда старший мистер Тенфорд ушел от дел, я оказалась без работы, причем это случилось накануне моего замужества, и я была беременна… В общем, ничего хорошего. Колени Кэрри угрожающе подгибались. Лорен продолжала: — Молодой мистер Тенфорд сказал, что возьмет меня, даже когда родится ребенок. Видите ли, мой муж учится в медицинском институте, поэтому наш доход пока невелик. А в компании АМС хорошие заработки. Обладай Кэрри какими-нибудь сверхъестественными способностями, она в ту же секунду сделалась бы невидимой. Но никаких сверхвозможностей у нее не было. Она была просто разбита. Кэрри помотала головой, закрыла на секунду глаза: — Какая же я идиотка! Тупая, ревнивая, безнадежная идиотка! — Да все мы иногда бываем жертвами совпадений! — воскликнула наблюдавшая за этой сценой секретарь. — Простите меня, мне так жаль… — обратилась Кэрри к Лорен. — Все в порядке, — улыбнулась блондинка. — Ничего не в порядке, но спасибо. И ждите от меня подарок ребенку. Прогулочную коляску, или кроватку, или новый дом, или что-нибудь. Лорен рассмеялась: — Как же с вами забавно! Не удивительно, что мистер Тенфорд всегда торопится домой. Кэрри чувствовала себя так, будто ее избили. Уйти, и как можно скорее! Она обратилась к секретарю: — Не хочу вас затруднять. Трент оставил для меня бумаги… — Они на столе мистера Тенфорда, принести? — Спасибо, я сама возьму. Спасибо. Еще раз извинившись перед Лорен, Кэрри вошла в кабинет Трента и застыла, стараясь прийти в себя после объяснений с Лорен. Потом огляделась. Конечно, Трента здесь не было. Но он был везде. Его вкус, его цвета, его запах… И Кэрри хотела его. Боже, как сильно она хотела его! Но после всего, что натворила, после того, как вела себя, она просто не заслуживала такого мужа. Она увидела конверт на столе. Почерком Трента было написано ее имя. Что там внутри? Не нужно и смотреть, и так понятно. Бумаги для развода. И снова очень захотелось их выбросить. Внутри оказалось все, о чем они договаривались на год. Он не нарушил своих обещаний. Кэрри вздохнула. Ничего ей не надо. Она ничего не примет от него. Но на следующей странице было то, отчего ее глаза наполнились слезами. Трент собирался оплачивать все расходы по лечению и уходу за мамой Кэрри до конца ее жизни. Кэрри положила конверт на стол и вышла, так ничего и не подписав. Глава четырнадцатая — Во что же она играет, Девлин? Ей мало денег? — Трент сидел в офисе своего адвоката, глядя на него через стол. — Она говорит, что ничего от вас не хочет, — казалось, сложившаяся ситуация вызывает замешательство даже у Джерри Девлина. — Невозможно, — мрачно процедил Трент. — Она говорит, что не подпишет бумаги, если вы не вычеркните все, что предлагаете ей в поддержку. Трент чертыхнулся: — Не собираюсь делать этого. — С чем вы боретесь? Каждый мужчина мечтает о таком, — пожал плечами Девлин. — Мое положение не похоже на мечту, Джерри. Более того, для меня это жуткий кошмар. Неделю назад я был счастлив. Моя жена была счастлива. Она любила меня. Я… — Что? — спросил Джерри, безнадежно запутанный своим клиентом, который сам не в состоянии понять, чего хочет. Трент покачал головой, глядя в окно. — Так чего же вы хотите делать, мистер Тенфорд? — настаивал Девлин, держа в руках неподписанные бумаги для развода. — Я хочу покончить со всем этим, со всей этой проклятущей штукой! — Как раз это я и пытаюсь помочь вам сделать. Закончить этот брак. — Нет, Джерри. Я хочу закончить этот разговор. Мой брак? — Он встал и взял свой кейс. — Мой брак я хочу вернуть. Одной бродить вечером по Стейтен-Айленду Кэрри случилось впервые. Она подумала, что сегодня у нее еще очень многое случится впервые и надо подготовить себя к этому. Она стояла возле пиццерии от Денино и ждала Трента. Кэрри страшно нервничала, все в ней было напряжено и обострено, но она четко знала, что именно хочет сказать ему. И то, что она собиралась предложить ему, было правильно и навсегда. — Забавное место для встречи. О, этот голос! Как же она соскучилась по нему! Кэрри смотрела, как Трент приближается к ней длинными шагами. В привычных джинсах и белой рубашке. Высокий, красивый… и пугающий. Она попробовала говорить в легкой, полушутливой манере: — Я считала, что ты любишь пиццу… Но по его потемневшим голубым глазам Кэрри поняла, что он не хочет делить с ней эту легкость. — Что происходит, Кэрри? Ты не взяла договор? — Я сказала, что бумаги подпишу. — Я не о бумагах. Почему ты не хочешь позволить помочь тебе? Сердце сжалось. У нее осталось одно-единственное желание — прижаться к нему, спрятать лицо на его груди, вдыхать знакомый запах, ощущать ставшее родным тело… — А почему ты хочешь помогать мне, Трент? Почему не оборвать одним махом все связи? — Я не могу, — он покачал головой. — Почему? — Она мягко повторила вопрос. — Не такой я человек. Кэрри склонила голову набок. — Уверен, что причина в этом? — Ты о чем? — Голос его звучал так, будто он защищается. Группа посетителей вывалилась из ресторана и направилась к автомобилям, оставляя за собой облако запахов томатного соуса и чеснока. Кэрри взглянула на Трента. — Может быть, ты хочешь заботиться обо мне и моей маме и сохранить эти связи, потому что ты любишь меня? — Кэрри… — Ты любишь меня так же, как я люблю тебя, и ты не хочешь, чтобы все это кончилось, но ранена твоя гордость, и я это вполне понимаю. Ты не можешь не быть ранен. Это ведь я ранила тебя. Чертова паника… Я так виновата, так жалею об… Он стукнул кулаком по стене. — Ты жутко, нет, просто кошмарно бросила меня! — Я знаю, — очень мягко сказала Кэрри. — Мерзко, тупо, все по-идиотски, но неужели из-за этого между нами все должно кончиться?.. Он огляделся, повел рукой. — А почему мы здесь? На Стейтен-Айленде? — Ты мне рассказывал о своей нянюшке. Как она привела тебя сюда, и это был лучший день в твоей жизни. И я подумала, что нам надо встретиться здесь, потому что это единственная история из твоей жизни, которую я знаю. — Что?.. — Трент и забыл, что секунду назад был сердит. — Мы испытывали так много чувств друг к другу, сильных, горячих, страстных. Но ведь еще мы и друзья, это так, и большие друзья. И именно это как-то ускользнуло от нас, Трент. Он удивленно поднял брови, и Кэрри засмеялась. — Ну да, у нас был потрясающий секс, но мы мало знаем друг о друге, я имею в виду — маленькие детали и обстоятельства, которые так важны в жизни. Мягко говоря, мы настолько нестандартно поженились, что у нас просто не было времени… — Времени на что? — Узнать друг друга. Я не знаю историю твоего детства… Не знаю, что тебя сделало тем человеком, которого я люблю, что сделало тебя… тобой. Я поняла, что мои опасения, связанные с тобой, были из-за того, что я не знала тебя: твою историю, твою жизнь. — Не такая уж это великая история, — мягко произнес он. Она коснулась его щеки. — Мне все равно. Это твоя история, а я люблю тебя. У него сжались челюсти, потом он кивнул. — И я люблю тебя. Кэрри почувствовала, что на глаза навернулись слезы. Она так давно мечтала услышать от него эти три слова! Самый дорогой подарок. Ничего лучше и вообразить невозможно. — Хорошо, но я хочу предложить тебе новую сделку, — ее сердце бешено колотилось. — Новую сделку? — Да. Мою любовь, мое сердце, мою честность, мою верность нашему браку и все истории обо мне в придачу. Трент притянул ее к себе. — А что мне подарить тебе? — То же самое. — Прости, что не сказал тебе про полицию и про фотографию в газете. Но мои родители, особенно отец, всегда и во всем винили только меня. И… я боялся потерять тебя, если все расскажу, а ты неправильно поймешь… — Все в порядке… — И знаешь, я полюбил тебя и отказывался признаться в этом. — Ладно. Давай все начнем сначала. Давай создадим будущее, — подняв голову, она серьезно смотрела ему прямо в глаза. Он прижал ее к себе. — Господи, как я тебя люблю! Чуть с ума без тебя не сошел, Кэрри. — Я тоже. — Знаешь, я так и не снимал кольцо, представляешь, какой я мешок суеверий? — И я мешок суеверий, я тоже не снимала свое кольцо. Он поднял ее лицо и очень нежно, едва касаясь, поцеловал. — Выйдешь за меня опять? — Да, — со слезами ответила она. — С венчаньем в церкви? — Да. Он снова поцеловал Кэрри, но на этот раз это был страстный поцелуй. Из ресторана вышла пара. Женщина, фыркнув, сухо сказала: — Сняли бы комнату, что ли… Кэрри и Трент расхохотались. — А ты голодна? Хочешь пиццу? — Да. Хочу пиццу, хочу тебя, хочу нашу совместную жизнь, хочу всякие истории про тебя, маленького дрянного мальчишку! Он улыбнулся, и Кэрри мысленно вздохнула — ох уж, эти ямочки! — Давай тогда начнем с пиццы, и дальше по списку. Идет? — Идет!