Вместо ответа Салли разрыдалась, и тогда Розанна попросила Ивэна оставить их наедине.

— Ну, а теперь, — повелительно проговорила Розанна, — сейчас же прекрати реветь. И умойся.

Салли безропотно повиновалась и принялась так плескаться, что, когда подняла влажное лицо, волосы у нее были совершенно мокрые. Розанна протянула ей полотенце и подождала, пока девочка вытрется.

— Порядок, Салли. Пора признаваться. Зачем ты солгала мне?

— Я ревновала, — с несчастным видом проговорила девушка. — Вы одеваетесь так просто, но зато очень красивая, а я… ну, я…

— Тебе нравится мистер Фрэзер, — ласково промолвила Розанна.

Девушка покраснела до корней волос.

— Не говорите ему, пожалуйста! — взмолилась она. — Ивэн… мистер Фрэзер… теперь уволит меня? А я с таким трудом копила деньги.

— Для чего ты собираешь деньги, Салли?

— Мой класс едет во Францию, и папа сказал, что я смогу поехать, если заработаю хоть немного денег. — Покрасневшие глаза девушки умоляюще засверкали. — Если меня рассчитают, папа не позволит мне поехать во Францию. А Уэйн едет! — всхлипнула она.

Розанна пообещала замолвить перед мистером Фрэзером словечко, но в свою очередь вырвала несколько обещаний у раскаявшейся Салли, которая к тому времени была согласна на все что угодно.

— Что ты ей сказала? — спросил Ивэн.

— Я прочла ей нотацию, хотя не думаю, что от этого будет много прока. Девочка и не подозревала о том, что натворила.

— Я боялся, что потерял тебя навсегда.

— А мне каково было!

— Как же ты могла подумать такое?!

— Все свидетельствовало против тебя. Но давай не будем больше об этом. Во всяком случае, в одном ты можешь быть уверен: когда мы вернемся, твой дом будет блестеть. Сегодня и в предсказуемом будущем. Салли боится, что ты рассчитаешь ее.

— Если Бобу станет известно хоть половина того, что она натворила, он излупит ее ремнем, — мрачно проговорил Ивэн.

— Салли прекрасно понимает это. Отныне она будет как шелковая. Если не вмешается Уэйн.

— Кто это?

— Ее друг. — Розанна хихикнула. — Я дала ей довольно откровенный совет насчет ее отношений с этим предприимчивым Уэйном. Не стану вгонять тебя в краску, сообщая подробности.

— Пока он держится на расстоянии от моей кровати, она может заниматься чем угодно!

После обеда Розанна предложила вернуться домой и посидеть в садике.

— Ты сказала «домой», — заметил Ивэн на обратном пути.

— Просто оборот речи.

— Надеюсь, ты сказала то, что хотела сказать. — Он взял ее ладонь в свою. — Полагаю, настала пора поговорить кое о чем.

— О чем?

— О том, ради чего я приходил к тебе вчера вечером. Не так давно моя матушка потребовала, чтобы я явился к ней. Она желала побеседовать со мной. Так она сказала. От подобного начала меня бросило в дрожь, хотя я и взрослый, здоровый малый.

Розанна заинтригованно посмотрела на него.

— Что же она сказала?

— Она поставила меня в известность, что ей весьма понравились твои родители, обедавшие у нас, и она не может понять, почему я позволяю тебе проскользнуть, так сказать, сквозь пальцы, когда всем очевидно, в том числе и бабушке, что я без ума от тебя.

— Ох!

— Да. Ох. Ну, я сказал ей, что я просил твоей руки и получил отказ. Тогда она осведомилась, каким образом я делал тебе предложение, и указала на допущенную мною ошибку. Я тогда говорил о том, что хочу обладать тобой, и предлагал жить вместе.

— Совершенно верно. А мне претит временное сожительство.

— Наверно, тогда я напутал что-то с синтаксисом. Я хотел сказать, что жизнь коротка и мы не знаем, сколько нам отведено, но что весь срок, какой отпущен, я желал бы провести с тобой. Пока смерть не разлучит нас.

— Ох, — снова промолвила Розанна, на сей раз нетвердым голосом.

— Неужели тебе нечего сказать, кроме «ох»? — напористо спросил он.

Розанна обернулась к нему.

— Я смогла бы ответить тебе «да», спроси ты меня как подобает.

Внезапно вспыхнувшие глаза Ивэна чуть не ослепили ее.

— У меня несколько вопросов. Во-первых, выйдешь ли ты за меня замуж, во-вторых, останешься ли ты на ужин, а может, до воскресного вечера?

Сложив руки на груди и склонив голову на плечо, Розанна притворилась, что обдумывает его предложение.