Мне остается одно, думал я, как следует сыграть эту роль.

— Минутку, — сказал я.

Мы стояли у лифта.

— Что случилось? — засуетился Уэнкинс.

— Ничего, я должен собраться.

Он не понял. То, чем я хотел заняться, свойственно не только профессиональным актерам. Насколько я помню, в Библии это называется «препоясать чресла». В медицине — стимулировать сердечную деятельность и выделить адреналин, у автомобилистов — включить третью скорость. Каждый тренированный политик умеет делать это за три секунды.

— Ну, все, — сказал я. — Я готов.

Уэнкинс вздохнул с облегчением, пересек холл и отворил тяжелую дверь.

Мы вошли в зал. Журналисты выбирались из кресел и диванов, возносились с коврового покрытия, отлипали от стен, забычковывали окурки.

Тот, что поздоровался, похоже, был вчера на аэродроме и, наверное, рассчитывал, что сегодня я буду разговорчивей.

— Привет, — отозвался я.

Подумаешь, если постараться, то все получится. В конце концов, я неплохой актер. Я умею, когда надо, выглядеть очаровательным. Я видел, что они почувствовали себя свободней, напряжение спало, на лицах появились улыбки. Я понял, что они не растерзают меня.

Парень, который поздоровался первым, — видимо, прирожденный лидер, — подал мне руку и представился:

— Родерик Ходж из «Рэнди Дейли Стар». Редактор отдела критики.

Ему было под сорок, но подавал он себя в молодежной манере: длинные волосы, студенческий жаргон. Он выглядел напористым, но без жестокости и цинизма, свойственных для журналистов с большим стажем.

Я пожал ему руку и дружелюбно улыбнулся. Я понял, что лучше, если он будет на моей стороне.

— Господа, — сказал я, — если вы не торопитесь, мы можем сесть и поговорить. Спрашивайте, сколько хотите. Сначала можете все вместе, а потом поговорим по отдельности. Думаю, так будет лучше, не так ли?

Они были согласны, никто никуда не торопился. Лед был сломан, и воцарилась дружеская атмосфера.

Как всегда, сначала пошли вопросы личного характера.

По их подсчетам, мне должно быть тридцать три года, это верно?

— Разумеется.

Женат ли я? Да. Счастлив ли в браке? Да. Это первый брак или второй? Первый. А у жены? Первый.

Потом спрашивали, сколько у меня детей, какого возраста и как их зовут, сколько комнат в моем доме и сколько он стоит. Сколько у меня машин, собак, лошадей, яхт? Сколько я зарабатываю за год? Сколько мне заплатили за съемки в «Скалах»?

Сколько я даю жене на туалеты? Считаю ли я, что место женщины в доме?

— В сердце мужчины, — ответил я, что очень понравилось журналистке из дамского еженедельника.

— Почему вы не живете там, где иностранцы не платят налоги?

— Потому, что люблю Англию. Дорогое удовольствие? Очень. Миллионер ли я? Пока еще нет. Может быть, когда–нибудь, и то на бумаге, если акции пойдут в гору. Если вы такой богатый, то почему продолжаете работать? Чтобы хватало денег на налоги, ответил я.

Уэнкинс заказал всем кофе, виски и сырные палочки. Дамы и господа из прессы лили скотч в кофе и постанывали от удовольствия. Пил и я — каждый напиток с каждым. С трудом объяснил официанту, что не люблю, когда в бокале воды в десять раз больше, чем спиртного. Как я заметил, в Южной Африке существует правило наполнять стаканы до края; жаркая страна, необходимо больше жидкости, но еще прохладно, зачем же портить виски?

Уэнкинс взглянул на мой бокал.

— Я сейчас принесу воды.

— Спасибо, не нужно.

— Правда?

Он куда–то исчез и через минуту появился с унылым бородачом, державшим в руке микрофон на длинном шнуре. Похоже, у этого парня нет ни капли юмора, подумал я. Интервью действительно было скучным до предела. Однако бородач заверил, что мои ответы просто великолепны и что они именно то, что так необходимо для пятиминутной передачи, которую он ведет по субботним вечерам. Он взял у меня микрофон, пожал мне руку и исчез за грудой аппаратуры, установленной в углу.

Я должен был дать еще одно интервью для женской программы, но возникли какие–то технические неполадки.

Я переходил от группы к группе, присаживался на подлокотники кресел, диваны и отвечал на вопросы.

Через некоторое время выпивка взяла свое, и журналисты перешли к более серьезным вопросам.

— Ваши впечатления о Южной Африке?

— Она мне нравится, — ответил я.

А что я думаю о здешней внутриполитической ситуации? Ничего не могу сказать. Я прилетел только вчера. Трудно составить какое–либо мнение за один день.