— Какое вам до меня дело? — бросила она. — Вы ничего обо мне не знаете.

— Это точно.

— А Карл был очень дружелюбен.

— Дикие животные тоже могут быть очень дружелюбны.

Ее щеки зарделись, но она смерила его гневным взглядом.

— По-моему, единственный человек, к которому не применимы определения «милый» и «дружелюбный», — это вы. Вы наглый и самоуверенный!

Ее прямолинейность удивила Мигеля.

— Потому что я откровенен? — полюбопытствовал он.

Похоже, Виктория была совсем не такой робкой и застенчивой, какой он ее себе представлял.

— Потому что вы грубы и невоспитанны. А Карл сделал мне комплимент.

— А вы очень нуждаетесь в комплиментах ему подобных? — не унимался Мигель.

— В чем я нуждаюсь, вас не касается! — срывающимся от раздражения голосом ответила девушка.

А вот тут ты ошибаешься, подумал Мигель, не в силах оторвать взгляда от ее горящих гневом глаз. Очень даже касается.

Несколько месяцев назад семейный адвокат напомнил Мигелю о приближении срока, указанного в завещании его отца Мануэля. В нем тот выразил пожелание, чтобы его сын женился на дочери Артура Артрайта по достижении ею совершеннолетия. Однако если бы Виктория к этому времени была бы уже замужем или же если между Мигелем и предполагаемой невестой не возникло бы даже намека на симпатию, не говоря уже о серьезном взаимном чувстве, условие считалось недействительным. Тогда наследник немедленно вступал в права и получал контрольный пакет акций крупного нефтехимического предприятия. В конце завещания Мануэль подчеркивал, что искреннее верит, что желанный ему брак окажется счастливым и позволит повысить статус его потомков в чужой стране.

Мигель уже успел заработать свой капитал, поэтому наследство отца не имело для него принципиального значения. Несмотря на очевидную выгоду от родства с Артрайтами, ему претила мысль о браке по расчету. Само же завещание он всегда считал абсурдным. Отец не имел права указывать ему, кого любить и с кем создавать семью. Сейчас были уже не те времена, когда воля родителя беспрекословно выполнялась. Мигель считал себя вправе сам выбирать свое будущее. Поэтому, получив напоминание о приближении указанного срока, он полетел в Англию с тем, чтобы полюбовно разойтись со своей так называемой невестой.

Однако, приехав к Артрайтам, он с удивлением застал Беатрис покинутой внуками в компании лишь престарелой экономки миссис Грифитс, которой было явно не по силам ухаживать за хозяйкой. Беатрис сказала, что Виктория гостит у подруги и не может приехать, а Уильяму она запретила бросать свой бизнес в Лутоне.

Поскольку Уильям не баловал бабушку своими визитами в родовое поместье, Мигель посчитал себя не вправе бросать пожилого человека в столь бедственном положении. Несмотря на протесты Беатрис, он за свои деньги нанял молоденькую энергичную горничную по имени Джинни и даже убедил пожилую женщину пройти необходимое медицинское обследование. И стал навещать Беатрис чуть ли не каждый день.

На все расспросы о местонахождении Виктории пожилая леди отвечала уклончиво, однако с большим удовольствием описывала ангельский характер своей внучки. Почуяв подвох, Мигель выведал у Уильяма, с которым они были хорошими друзьями, адрес, по которому проживала его сестра. Когда и душевное, и физическое состояние Беатрис значительно улучшилось, Мигель решил слетать в Париж и повидать свою нареченную.

Увиденное повергло его в шок. И, казалось бы, неопровержимо доказало, что такая девушка, как Виктория, ему не пара.

Но, к своему удивлению, Мигель внезапно оказался пойманным в капкан своих инстинктов. Девушка помимо его воли пробудила в нем жгучее желание.

Ни одна из его любовниц не вызывала у него чувства подобной силы. К тому же Мигелю доводилось не раз испытывать разочарование в женщинах. Поэтому он научился не доверять им, избегать серьезных отношений и только извлекать наибольшую пользу из того, что они могли предложить…

Решив, что достаточно насмотрелся и понял, какой образ жизни ведет Виктория, Мигель захотел познакомиться с девушкой поближе и подтвердить… а может, и опровергнуть свои догадки…

Подошла официантка и поставила на столик бутылку шампанского и два бокала. Но Виктория продолжала сидеть с безучастным видом, не обращая внимания на окружающую обстановку, даже когда официантка откупорила бутылку и разлила шампанское по бокалам. Она замерла неподвижно, подперев лоб руками, так что невозможно было видеть выражение ее лица. Со стороны казалось, будто она крепко задумалась, однако Мигель догадывался, что в действительности девушка пытается сдержать ярость.

Наконец ему надоела затянувшаяся пауза и представление, которое устраивала Виктория. Ведь это он должен был злиться на нее, а не наоборот. Она имела наглость спокойно развлекаться здесь, в то время как ее бабушке приходилось совсем не легко, да и состояние ее здоровья, как выяснилось, оставляло желать лучшего. Подобное неуважение и безразличие к близкому человеку со стороны Виктории просто не укладывалось в его сознании.

— Я защищал вас, — наконец процедил сквозь зубы Мигель.

— Мне не нужна ничья защита! — запальчиво ответила Виктория. — И уж тем более ваша.