Шрифт:
Кол.
— У тебя почти получилось притвориться человеком. — Галлахер захохотал, запрокинув голову, как будто это была самая смешная шутка в мире.
— Это тебе с рук не сойдет, — прошептал я, когда боль от проткнувшего кожу кола разлилась по всему телу.
— Слушай сюда, вампир! — Губы Галлахера изогнулись в улыбке. — Думаю, именно тебя убьют. Да, пожалуй, это выйдет очень мило. — Он повернулся к охранникам: — Слышали? Совет от босса — ставьте на темненького. — Галлахер провернул кол. — Кажется, в его братце злости намного больше.
Я не видел лица Дамона, но мог представить ухмылку, без всякого сомнения, игравшую на его губах.
Галлахер хрюкнул и швырнул вымоченный в вербене кол на пол.
— И мне не хотелось бы, чтобы вы для развлечения тыкали в вампиров колами, — бросил он охранникам. Тот, что покрупнее, виновато уставился в пол.
— Почему?! — возмущенно спросил второй. — Это им полезно. Пусть знают свое место.
— Потому что к битве они должны быть в отличной форме, — сказал Галлахер преувеличенно терпеливым тоном. Потом улыбнулся нам. — Да-да, мальчики. Будете драться насмерть. Идеальный вариант — мертвого вампира я продам, а живого продолжу использовать для представлений. Прибыль превзойдет все мои ожидания. Может быть, это кощунство, но я благодарю Господа за вампиров.
С этими словами Галлахер вышел, хлопнув дверью. Я откинулся на стенку клетки, Дамон закрыл глаза. Охранники таращились на нас сквозь решетку.
— Босс сказал про темненького, но он вроде слабее. Я поставлю на этого, — сообщил один.
— А я всегда соглашаюсь с боссом. В конце концов, размер не всегда имеет значение, — сказал тощий охранник, явно оскорбленный недоверием второго.
Я привалился к стенке и закрыл глаза. Брат ненавидит меня достаточно сильно, чтобы мечтать о моей смерти. Но убьет ли он меня?
— Я хуже крокодила, братишка, — улыбнулся Дамон, не открывая глаз.
— Это лучшая новость, которую я слышал с момента превращения в вампира.
Он расхохотался и громко хохотал до тех пор, пока один из охранников не поднялся и, невзирая на запрет Галлахера, не ткнул его колом.
Но даже тогда он продолжал смеяться.
28
— Помнишь, мы разбили мамину хрустальную вазу? И я так боялся ее реакции, что заплакал? — спросил я.
— Да. А отец решил, что виноват я, выпорол меня и назвал хулиганом, — без выражения сказал Дамон. — Я пытался облегчить твою жизнь, братишка. Но с меня хватит. В этот раз ты получишь то, что заслужил.
— Какого ответа ты ждешь, Дамон? — вышло так громко, что охранники оглянулись на нас.
Дамон выдержал паузу и опустил глаза:
— Я скажу тебе, чего хочу… перед тем как убить тебя.
Я разозлился:
— Мне казалось, это ты хотел умереть. А теперь хочешь убить меня?
— Я тут подумал и понял, что быть адской тварью не так и плохо. Я, пожалуй, готов играть эту роль, — усмехнулся Дамон. — Возможно, я презирал не свою новую сущность, а тебя. Но если тебя не будет…
— Если меня не будет, ты навечно застрянешь в цирке уродов Патрика Галлахера, — прервал я.
— Но я на это согласен. Тебе не кажется, что цирк уродов Патрика Галлахера лучше ада? А когда я стану посильнее, то смогу сбежать без всяких проблем.
— Уверен, тебя снова поймают, как и в первый раз, — с отвращением сказал я и прислонился к решетке. До битвы оставался всего час, но я не потерял надежды договориться с Дамоном, установить хоть какое-то хрупкое перемирие. Но, что бы я ни сказал, он в лучшем случае меня проигнорирует. В худшем — высмеет.
Непонятно было, сколько времени мы уже в плену. С тех пор как я стал вампиром, время начало течь по-другому. Секунды и минуты больше не имели значения. Но оказалось, что в плену время снова стало важным — каждая секунда приближала нас к битве. Пока мы ждали, я прокручивал в уме возможные исходы схватки. Я представлял Дамона, сдавливающего мое горло и орущего что-то триумфальное. Я видел, как сам поддаюсь гневу и отнимаю жизнь у собственного брата — снова.
А что случится, если мы оба откажемся драться? Сможем ли мы вдвоем бросить вызов толпе? Сможем ли придумать план побега? У людей Галлахера есть вербена и колы, но у нас есть Сила. Если бы только Келли была на моей стороне…
При мысли о предательстве Келли сердце болезненно сжалось. Я то и дело вспоминал ее рыжие волосы и сверкающие глаза, и этот образ снова и снова разжигал в моем сердце гнев и боль. Я сжал кулаки. Если бы только я послушал Лекси! Если бы не доверился человеку…
Только одну цель я ставил перед собой — если уж мне суждено умереть, я умру с закрытыми глазами, но не буду выискивать в толпе ее лицо.
— Пора, парни! — распахивая дверь, крикнул Галлахер таким тоном, будто будил детей на веселую утреннюю прогулку. На нем был черный жилет и новенькие золотые часы, сверкавшие в слабом солнечном свете. Он щелкнул пальцами, и охранники тут же засуетились, натягивая импровизированную форму охотника на вампиров: перчатки, сапоги, венки из вербены.