— Хорошо, ну а днем мне что делать?

— Завтра, послезавтра, каждый день — мы снова будем вместе! Селин, я обещаю тебе уже в обед быть дома. Никто не разлучит нас больше.

— И ты покажешь мне Нью-Йорк?

— Мы изучим его до последнего камешка. Только не ходи туда больше.

Селин немного подумала.

— Мне нужна работа!

— Тебе мало моих денег? Я же предлагал забрать у меня все! Неужели обязательно торговать собой?!

Она тихо ответила:

— Ты просто не хочешь меня ни с кем делить. Ты просто собственник. Ты фабрикант, которому нужна жена-домохозяйка.

Филипп замолчал. Это была правда.

— Мне нужна ты. Такая, какая есть.

— Тогда ты должен меня отпускать. Я обещаю не работать в эскорт-услугах, но ты не можешь запереть меня дома и выгуливать только под личным контролем. Я свободный человек!

Филипп молчал, обреченно опустив взгляд. Он так боялся ее потерять, так не хотел оставлять в Германии… И привез ее в Нью-Йорк, чтобы потерять навсегда.

— Хорошо. Делай что хочешь.

— Ой, спасибо, Фил! Я тебя люблю!

Остаток ночи они провели как обычно. В восемь утра Филипп, пошатываясь, с синими полукружьями под глазами, пришел в холдинг. В номере сладко спала Селин и блаженно постанывала, вспоминая что-то приятное.

Джессика игнорировала его совсем. Как будто Филипп — пустое место. Она выполняла свои обязанности и свою работу, если это касалось помощи ему, но в кабинет принципиально не входила, связывалась по телефону и обращалась на «вы».

Он не настаивал на общении, он только хотел спросить, зачем она все рассказала Сеймуру, но тот еще в субботу затащил Филиппа в уголок и вязко зашептал на ухо:

— Дружище, не подставляй меня я же тебе чисто по-мужски… Ну ты понимаешь, она просила меня никому не говорить.

— А ты?

— Ну! Что ты! Ты же знаешь, я — могила! Кроме тебя — никому!

Филипп понял, что об этом знает теперь весь холдинг. Что ж, в принципе в этом нет ничего сверхъестественного, ведь они с Джессикой давно встречались и когда-нибудь должны были уже переспать. Ну а то, что Филипп сбежал к другой девушке из постели Джессики… В прежние времена обнародование такого события доставило бы ему только гордость и удовлетворение собой. А Джессика все-таки наивная дурочка. Нашла кому плакаться — Сеймуру, самому главному сплетнику!

Впрочем, ни Сеймур, ни Джессика, ни кто-либо еще на свете пока не знали о другой его тайне, которая уже несколько дней жила в его номере.

Он даже не предполагал, какой может оказаться реакция руководства на эту информацию. Его личная жизнь, конечно, это — его личное дело, но вдруг Джессика намеренно закрутила с ним роман, в интересах холдинга? А может, расставание с ней президент расценил как личное оскорбление? Оказывается, Джессика приходится ему двоюродной племянницей. А клановая солидарность среди буржуазной верхушки — страшная вещь.

Филипп теперь рано уходил с работы, и все вечера они с Селин гуляли по городу или по клубам. Правда, ему было тяжеловато выдерживать этот ритм жизни. Селин жила в своем обычном режиме: она почти никогда не отдыхала, много ходила пешком, танцевала до утра, пила алкоголь, курила, и после всего этого у нее хватало сил заниматься любовью до рассвета. Утром Филипп, словно тень, уходил на работу, а она вызывала такси и уезжала по магазинам с одной из его кредитных карт.

Селин быстро освоилась в нью-йоркских магазинах и вопросах местной моды. Раньше у нее были деньги только на пропитание и на основные нужды, а теперь они появились и на дорогие платья, на многочисленные презентации модной одежды, на обеды в дорогих ресторанах, где она щедро угощала своих новых друзей.

Селин преобразилась внешне, но внутренне осталась той же: бродягой, девочкой-подростком, которую Филипп полюбил, несмотря на рваные джинсы и дешевую куртку. А может быть, он просто не хотел видеть ее другой?..

Сейчас она не была неуловимой, наоборот — вся как на ладони, но это только возбуждало его интерес. Он никак не мог разгадать ее сущность, и от этого привязывался еще крепче, любил еще сильнее. А Селин просто наслаждалась жизнью, вот и все.

— Я нашла свой город и теперь не уеду отсюда никуда! — заявила она как-то утром, волоча полуживого Филиппа из ванной в постель для продолжения романтического вечера.

Удовлетворив ее желания, он понял, что больше так продолжаться не может. Либо он сойдет с ума, либо… выполнит ее требование отпускать для самостоятельных прогулок. Это будет нелегко пережить, но зато ему хотя бы немного удастся поспать…

На следующий день они договорились, что Филипп задержится на работе, а Селин может идти гулять одна.

Она радостно подпрыгнула:

— И ты не станешь меня разыскивать и ревновать?

— Ревновать стану. А разыскивать — нет.

— Фил, ты просто чудо! Ты святой!