А ведь именно в этот момент Филипп поджидал Черепа в Сюси. С пистолетом в руках. Необходимо было любой ценой завлечь туда Черепа.

— Как видите, — продолжал Гастон, показывая на домашний халат, — я как раз переодевался, чтобы поехать на виллу.

— Ну вот, а теперь эти хлопоты ни к чему, поскольку я сам пришел сюда. Остается лишь передать мне деньги, и через десять минут вы можете сладко уснуть.

Гастон, профессионально разбиравшийся во всех азартных играх, сравнил свое положение с ситуацией игрока в покер, когда тот блефует наоборот: внушает, что игра не идет, хотя в руках хорошие карты. И он начал блефовать,

— Представьте себе, есть одно «но». Я назначил вам встречу в Сюси, а не здесь, по той причине, что все мои деньги находятся там, а дома я не наскребу и пятидесяти тысяч.

*См. сноску ранее: «шантаж» и «петь».

Впервые Череп улыбнулся. Гастон, завороженно наблюдая за этим новым для него зрелищем, понял, что его блеф не прошел. Поулыбавшись, Череп произнес:

— Вы что, принимаете меня за младенца, мой дорогой компаньон? Напрасно. Прошлой ночью я был в Сюси. До самого конца. И я видел, как вы вместе с родственничком (месье Фредом, с вашего позволения) покинули виллу с двумя довольно тяжелыми чемоданами. Это произошло в шесть часов утра, и я сомневаюсь, что вы смогли положить деньги в какой–нибудь банк на рассвете. Вчера я пришел в магазин вскоре после его открытия и застал вас уже на месте. Следовательно, у вас физически не было времени отвезти чемоданы в какое–нибудь иное место, кроме как в ваш так прекрасно благоустроенный дом в Сен–Клу.

Гастон почувствовал, как у него задергалось веко, хотя так и не смог разобраться, на каком глазу. Череп тем временем продолжал добивать его:

— Более того, настойчивость, с какой вы навязывали мне встречу в полночь в глухом месте, не предвещала ничего хорошего, и я подумал: не расставлен ли там на меня этакий прелестный капканчик? Вот поэтому–то я и пришел сюда.

Гастон нервно потер руку об руку, пожал плечами:

— Ну что ж, ваша взяла по всему фронту. Посидите здесь, я пойду за деньгами.

Клюнет ли Череп на эту приманку? Он клюнул:

— Извините, но, если вы не возражаете, я бы предпочел пойти вместе с вами. Это на тот случай, если в другой комнате у вас стоит телефон, по которому можно кое–кого вызвать, кто бы поджидал меня на выходе.

Гастон едва сумел сдержать вздох облегчения.

— Следуйте тогда за мной, но только тихо, на втором этаже все спят.

Вместе с замолчавшим и идущим за ним по пятам Черепом он прошел в вестибюль, удовлетворенно отметив в зеркале безразличное выражение своего лица, и поднялся по лестнице.

Прошествовав на цыпочках мимо комнаты Франсуазы, они вошли в спальню Гастона. Тот осторожно прикрыл дверь и приложил палец к губам. Череп, как всегда иронично, согласно кивнул.

Гастон прошептал:

— Садитесь.

__ Спасибо, — так же шепотом отозвался Череп.

Он устроился на кровати, и Гастон с ненавистью взглянул на этого типа, который хотел разом уничтожить всю его жизнь порядочного человека и принести несчастье в тесно спаянную семью. Гастона ждала тюрьма. Франсуаза с горя умрет. Фредди так и не поступит в «Большие школы». Ни в чем не повинная, несчастная Эвелин не выйдет замуж… О Череп! Как же я тебя ненавижу! Пусть твоя черная душа навеки корчится в аду!

— Ну, — процедил Череп, — так будут сегодня эти шесть миллионов?

— Секундочку, — засуетился Гастон. — Не хотите ли чего–нибудь выпить?

— Нет, спасибо, я плохо переношу мышьяк. Предупреждаю, вот–вот начну кричать.

— Ни в коем случае, ни в коем случае… видите ли, моя жена очень впечатлительна, дочь спит чутко, а сын готовится к экзаменам… Я мигом все сейчас устрою.

Все, время для переговоров миновало, наступил час решительных действий. Больше ни о чем не раздумывая, Га–стон подошел к камину и обеими руками ухватился за часы с маятником эпохи Людовика XV: правой — за статуэтку Амура, левой — Разума. Повернувшись к визитеру, он с придыханием попросил:

— Помогите, деньги спрятаны за часами.

Ничего не подозревавший Череп приблизился — идеальная цель. Дождавшись, когда тот оказался в пределах досягаемости, Гастон с силой обрушил часы на его голову. А те именно в этот момент решили прозвонить одиннадцать раз.

Циферблат припечатался к голове Черепа с легким сухим треском, напоминавшим удар молотком по ореховой скорлупе.

«Дзинь–дзинь–дзинь», — звонили часы эпохи Людовика XV.

«Крак», — хрустнул череп.

«Дзинь–дзинь–дзинь», — заливались часы.

Осев на пол, Череп конвульсивно дернулся и затих.

«Дзинь–дзинь–дзинь–дзинь–дзинь», — завершили часы.

Гастон с облегчением в душе водворил произведение искусства на камин и участливо склонился к нему. Пострадал Циферблат, обезображенный трещиной. Стрелки от недюжинной силы удара буквально вдавились в эмаль.

Гастон поцокал языком: «Скверно. Нелегко будет заменить такой циферблат».

В дверь постучали. Он узнал голос жены.

— Гастон, что случилось? Какой–то шум… Он ринулся к двери, прижался к ней спиной, одновременно откликаясь: