–  А ты поостынь пока, поуспокойся, - заботливо проговорил Дубтах, - а если выпил лишнего, так иди и поспи малость.

Тот - молчал, очень сильно напоминая пойманного на воровстве кота, которого уже взяли за шиворот, а бить еще не начали, и только безуспешно пытался втянуть безостановочно текущие слюни.

–  Ты пойми, любая твоя идиотская выходка, - можешь считать свою карьеру законченной навсегда, но зато враз… Ты это, - головой кивни, когда успокоишься… Тот - кивнул, показав тем самым, что не является совсем уж окончательным идиотом, и уже через несколько секунд стоял перед Дубтахом, массируя шею и до белизны раздувая в ярости ноздри.

–  А тебя-то, тебя-то, - знаешь, как называют? Подкидыш!!!

–  Слыхал, - Дубтах пожал плечами, - только не понял, - что с того-то?

–  А то! Мы не любим всяких там умников, неизвестно из какой задницы выползших, так что смо-отри…

–  Стоп! Скажи сначала, - кто это "мы"? Сказать, чтобы тебя кто- нибудь любил очень уж страстно, даже из твоих сотоварищей, - тоже нельзя. Тебя, наверное, не любила даже мама… И ее трудно в этом обвинить, - а за что тебя любить- то?

Похоже, он опять угодил в чувствительное местечко, потому что выслушав добродушные, дружелюбные речи Дубтаха, Опасный аж побелел, но все - таки сумел сдержаться:

–  Ладно, умник! До свидания, и не думай, что тебе все это так сойдет.

–  Учту. Спасибо, конечно, за предупреждение, но я от тебя и раньше ничего, кроме пакостей, не ждал…

–  Л- ладно! Языком-то ты мастак орудовать…

–  Да. И пакетом с ветчиной, как видишь, тоже. А тут у меня есть знакомый, который даже языком - не очень-то… А знаешь, почему я тебе не угрожаю? Потому как бешеную животину не так уж нужно убивать, она сама сдохнет. И знаешь, отчего?

Тут он сделал эффектную паузу, нарочито помаргивая, и собеседник его не выдержал:

–  Ну?

–  Да от бешенства же! От него же никто еще не выздоровел!

Тот еще с пол-минуты глядел в ясные, наивные глаза Людвига- Подкидыша, а потом резко развернулся и вышел, гулко хлопнув дверью.

И тогда Дубтах повернулся к несколько растрепанной, но не сказать, чтобы очень уж растерзанной девице:

–  Ну-ну, - хватит хлюпать носом, - проговорил он, с грохотом сметая на пол целую груду самых неожиданных предметов, возлежавших на какой- то скамейке-лавочке, некогда спроектированной под казенного заказчика, - и вставайте с пола! Нечего тут это… "В позе прекрасно- бессильной…"

Девица медленно поднялась, одернула юбку, вытерла зареванную физиономию, тщательно высморкалась и, привалившись к стене, зарыдала.

–  Молодая госпожа, уж если вы категорически отказываетесь прекратить рыдания, то должен вам заметить, что плакать сидя - ку- уда удобней!

Разумеется, она тут же прекратила рев и бросила на него достаточно - злобный взгляд:

–  А потом вы полезете ко мне под юбку, но не как захватчик по праву силы, но - как благородный защитник, дабы п-получить заслуженную н-награду! Извечная мужская парочка: Злодей и П- паладин, и оба добиваются одного и того же, и оба, вообще говоря, одинаковы! Так чего тогда ждете?!! Чтобы я б-бросилась вам на грудь, а вы бы ровно три минуты гладили бы меня по головке, прежде чем взяться уже за мою грудь? Гос-споди, - усевшись, наконец, она сжала виски ладонями, - гос-споди, как же я всех вас ненавижу!

Надо сказать, что определенный резон в ее словах был, и часть высказанных ею предположений совпадала с приблизительным сценарием действий Дубтаха. Но, раз так… И он профессионально поднял брови домиком, окатив ее холодным, как змея по весне, изучающим взглядом:

–  Уверяю вас, что тут вы ошибаетесь: нет ничего более нелепого, чем ждать от меня жалости, утешения, сердечной теплоты, и этого, - как его?
– а, дружеского участия. Даже напоказ. Кстати, - не обольщайтесь, что вы так уж оригинальны, поскольку ваша реакция на мое вмешательство как раз весьма типична. Это - одна из причин, по которым я никогда в подобных случаях не вмешиваюсь. Поэтому не знаю, что заставило меня сегодня изменить привычкам, но результат, как всегда, плачевный…

–  У меня от всех вас страшно болит голова. Умоляю - уйдите!

–  Это с какой же стати?
– Удивился Дубтах.
– Честное слово, - вы мне совершенно не мешаете.

И на секунду они встретились глазами, но с этим у него все было в порядке, и не всяким там негодующим незнакомкам было играть с ним в гляделки.

–  Тогда уйду я!

–  Не смею вас задерживать. Тем более, что прямое действие конституции Конфедерации было восстановлено в год моего рождения. Это как-то обязывает соответствовать.

Она поднялась, с хорошо замаскированной неуверенностью направляясь к двери, и Дубтаху пришлось обращаться к ее спине:

–  Хотите - цитату из "Биологии Млекопитающих" Дрогановича?

–  Что?

–  Ничего-о… Звучит примерно так: "Пятнистая гиена, будучи отогнана от туши более сильным хищником, тем не менее никогда не уходит от нее далеко и находится поблизости."

–  Это вы к чему?

–  К тому, что зоологи разбираются в повадках гиен. Дальше они пишут, что гиенам, как правило, удается э-э-э… Дождаться.