Шрифт:
Была еще одна работа, которая также появилась год спустя после его смерти, «Расщепление Я в процессе защиты», которая была написана во время рождественских праздников в 1937 году. Она была короткой, но важной. Фрейд утверждал, что будет ошибочным рассматривать эго как единый синтез; существуют различные пути, которыми эго может быть расщеплено в раннем детстве в отношении к реальности, и такое расщепление может усиливаться с годами. Он описал эпизод одного случая заболевания, чтобы проиллюстрировать, как это может происходить.
Мы приближаемся к концу. Тревожным симптомом теперь было то, что в последние два года подозрительные зоны больше не оказывались предраковой лейкоплакией, определенно являлись злокачественными повторениями самого рака. Во время рождественских праздников 1938 года Шур удалил омертвевшую часть кости, и это принесло Фрейду значительное облегчение. Но в это же самое время появилась опухоль, которая постепенно принимала все более угрожающий вид. В начале февраля 1939 года Шур был уверен, что это означает рецидив рака, хотя не мог убедить Экснера в этом диагнозе. Было решено обратиться за советом к Уилфреду Троттеру, крупнейшему специалисту по раку в то время. Я привел его с собой, чтобы представить Фрейду, который последний раз видел его на Зальцбургском конгрессе 41 год тому назад. Он сделал осмотр 10 февраля, а затем 21 и 24 февраля, но также сомневался в данном диагнозе и рекомендовал дальнейшее наблюдение. Шур и Анна были в отчаянии. Ежедневное наблюдение в течение многих лет в равной мере сделало их такими экспертами, каким не мог быть ни один посторонний человек. Шур срочно написал Пихлеру, который в ответе от 15 февраля посоветовал применять электрокоагуляцию совместно с лечением радием. Профессор Лакассань, директор Института Кюри в Париже, был вызван в Лондон, где обследовал Фрейда 26 февраля. Однако он высказывался против лечения радием. Биопсия обнаружила явное злокачественное повторение опухоли, но хирурги пришли к заключению, что она недоступна для хирургического вмешательства и что любая дальнейшая операция нежелательна. Так что этот случай носил теперь фатальное название «неоперируемый, неизлечимый рак». Конец был не за горами. Оставалось лишь паллиативное лечение, и с этой целью ежедневно применялось рентгеновское облучение. Лакассань снова прибыл из Парижа 12 марта, чтобы сделать все необходимые приготовления. Ходить на лечение в дом д-ра Невилла Самуэля Финзи на Харлей-стрит оказалось для Фрейда крайне утомительным делом, но лечение имело некоторый успех, не давая болезни развиваться.
Фрейд сообщил Эйтингону о своем положении и о том, что лечение даст ему еще несколько недель жизни, во время которых он сможет продолжать свои аналитические сеансы. Его последнее письмо к Эйтингону, состоящее всего из нескольких строк, было написано 20 апреля.
19 марта Гейнц Гартманн, один из любимых учеников Фрейда, нанес ему последний визит. Мари Бонапарт также была несколько раз в Лондоне в конце зимы.
Фрейд написал ей после этих визитов: «Я хочу еще раз сказать, как мне жаль, что я не мог уделять Вам больше внимания, когда Вы останавливались у нас. Возможно, в следующий раз, когда Вы приедете, дела пойдут лучше — если не будет войны, — ибо моя боль в последнее время ослабла. Д-р Хамер, который только что был у меня, считает, что лечение оказало несомненное влияние».
Она снова была в Лондоне с 31 марта по 1 апреля этого года, и после ее визита последовало намного менее жизнерадостное письмо от Фрейда.
Я долгое время не писал Вам, и Вы, конечно, знаете почему; об этом может Вам сказать мой почерк. Мои дела идут неважно; мои жалобы и последствия лечения делят ответственность в такой степени, которую я не могу определить. Люди, находящиеся вокруг меня, пытаются окутать меня атмосферой оптимизма; рак уходит вглубь; реакции на лечение временные. Я ничему этому не верю и не хочу быть обманываемым.
Вы знаете, что Анна не поедет на парижский конгресс [195] , так как не может оставить меня. Я все больше и больше завишу от нее и все меньше и меньше от себя. Какая-нибудь случайная болезнь, которая закончила бы эту жестокую процедуру, была бы очень желательна. Поэтому стоит ли мне рассчитывать увидеть Вас в мае?..
При всем этом я тепло Вас приветствую; мои мысли во многом связаны с Вами.
195
* Конгресс франкоязычных аналитиков.
Она приехала на его последний день рождения и оставалась там в течение трех дней, которые, по-видимому, прошли более весело. Фрейд после писал ей: «Нам особое удовольствие доставил Ваш визит, и перспектива снова в скором времени увидеть Вас очень радует, даже если Вы ничего не привезете от С. [196] ».
Только подумайте, Финзи настолько удовлетворен, что дал мне целый недельный отдых от лечения. Все равно я не заметил значительного улучшения и смею утверждать, что через некоторое время рост опухоли снова усилится, как это было в прошлый раз.
196
* Сегредаки продавал в то время греческие античные ценности в Париже.
Мари Бонапарт снова приехала в Лондон 2 июня на пару дней и после этого получила последнее письмо от Фрейда:
Позавчера я собирался написать Вам длинное письмо со словами утешения по поводу смерти Вашего старого Тато [197] и сказать Вам, что в следующий Ваш визит я с удовольствием буду слушать о том, что Вы сможете нам поведать о своих новых работах, и вставлять словечко тут и там. Но две последние ночи снова жестоко разрушили мои ожидания. Радий снова начал пожирать организм, с болью и токсическими эффектами, и мой мир опять, как и прежде, является маленьким островком боли, плывущим в океане безразличия.
Финзи продолжает уверять меня в своем удовлетворении. На мою последнюю жалобу он ответил словами: «В конечном счете Вы также будете удовлетворены». Так он меня соблазняет, наполовину против моей воли, продолжать надеяться и тем временем продолжать страдать.
197
* Любимая чау.
Фрейд очень хотел, чтобы его книга о Моисее вышла на английском языке при его жизни, так что моя жена, которая ее переводила, упорно работала, и эта книга была издана в марте, к удовлетворению Фрейда. Он писал Гансу Захсу: «Моисей не является недостойным прощанием». Он, несомненно, получал много писем по поводу выхода этой книги, включая одно письмо от Г. Уэллса и одно от Эйнштейна.
Британское психоаналитическое общество праздновало свое 25-летие, устроив в марте банкет, и по поводу этого события я получил последнее письмо от Фрейда, адресованное мне.
7 марта 1939 Дорогой Джонс Я все еще нахожу любопытным, с каким малым предвидением мы, люди, смотрим в будущее. Когда вскоре после войны Вы сказали мне об основании психоаналитического общества в Лондоне, я не мог предвидеть, что четверть века спустя я буду жить так близко от этого общества и от Вас, но еще меньше мог я вообразить, что, будучи столь близко от Вас, я не смогу принять участие в Вашей встрече.
Но в нашей беспомощности нам приходится принимать то, что приносит нам судьба. Поэтому мне приходится довольствоваться посланием Вашему празднующему обществу сердечных поздравлений и наилучших пожеланий издалека, и в то же время с такой близи. События прошедших лет привели к тому, что Лондон стал основным местом и центром психоаналитического движения. Пусть же общество, осуществляющее такую функцию, выполняет ее наилучшим образом.
Ваш старый Зигм. Фрейд.