— Так может, тебя заинтересует этот маньяк?

— Ты не очень-то умеешь рекламировать свой товар.

— Я человек искренний. Верно? — Дилер заглянул в глаза Райдеру, но не увидел там никакой ответной реакции. Он пожал плечами и продолжал: — Парень явно занят не своим делом. Командует у меня на складе, но ему там скучно. Он рисковый, азартный. Ни черта не боится. Если бы мне был нужен боец, я бы его первого нанял. Скажем, если бы я только что купил автоматы и подыскивал бы автоматчиков…

— Но ты же говоришь, он псих?

— Да совсем чуть-чуть, я просто ради красного словца. Он не психопат. Просто немного горячий. Немного без башни, скажем так. Но смелый, стойкий… — Дилер запнулся, подыскивая нужное слово, а найдя его, произнес с некоторым удивлением: — И честный. Да, считай, что честный.

Райдер усмехнулся:

— Ты думаешь, в деле, на которое я с этими пушками собрался, честность требуется?

— Куда ты там собрался, меня не касается. Но если тебе нужны бойцы, то этот парень подойдет как нельзя лучше. Я говорю «честный» — значит, имею в виду, что он не обманет, не продаст. А такое в наши дни — редкость.

— Надо подумать. Надеюсь, он не слишкомчестный?

— Слишком честных не бывает, — отрезал дилер. — Слушай, ну хоть посмотри его, ты ведь ничего не теряешь.

Райдер встретился с парнем на следующей неделе. Как он и думал, парень оказался наглым, упрямым и слишком горячим, но в глазах Райдера это не было серьезным недостатком. Основной вопрос заключался в том, способен ли он точно выполнять приказы, а тут Райдеру было очень нелегко угодить.

Улучив момент, он заговорил о мафии:

— Я так понимаю, что ты ушел от них, чтобы начать собственное дело. А выходит, просто поменял хозяина?

— Это кто тебе так сказал, мой босс? — Глаза парня сверкнули презрением. — Бред собачий. Я ушел от них, потому что они — кучка старомодных пердунов со старомодными методами. Надеюсь, ты не собираешься предложить мне какое-нибудь старомодное дерьмо?

— Я бы так не сказал. Не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь проворачивал подобное. Но дело опасное, — произнес Райдер, внимательно глядя парню в глаза. — Могут и пришить.

Уэлком пожал плечами:

— Я и не ждал, что ты предложишь сотню кусков за нечто безопасное. — Он сверкнул на Райдера черными глазами и добавил с вызовом: — Я не из пугливых. Даже Организация не смогла меня запугать.

— Верю, — кивнул Райдер. — А приказы ты выполнять умеешь?

— Смотря кто приказывает.

Райдер постучал себя по груди.

— Буду с тобой честен, — сказал Уэлком. — Прямо сейчас ничего обещать не буду. Я ведь тебя не знаю.

— Справедливо, — согласился Райдер. — Давай снова обсудим это через несколько дней.

— Ты мужик спокойный, — сказал Уэлком, — а я чуть что — начинаю орать. Но спокойствие — это не обязательно плохо. Босс рассказал мне кое-что о тебе. Ты хорошо воевал. Это я уважаю.

На следующей неделе, после еще одной беседы, Райдер нанял Уэлкома, хотя и не без опасений. Тем временем он успел познакомиться со Стивером, которого также рекомендовал торговец оружием:

— Один парень заходил, спрашивал, нет ли работы. Но дела идут вяло, я не могу его взять. Поговори с ним. Кажется, неплохой боец.

Райдер в подробностях расспросил Стивера о его прошлом. Родом со Среднего Запада, начинал с мелких краж, постепенно перешел к вооруженным ограблениям, отсидел в тюрьме — после того единственного раза, когда он решил пойти на дело самостоятельно. С тех пор его арестовывали семь или восемь раз, дважды он представал перед судом, но обвинения так и не было предъявлено. Стивер будет выполнять приказы, в этом Райдер был уверен.

— Если дело выгорит, ты получишь сто тысяч долларов, — сказал Райдер.

— Хороший куш.

— Придется поработать. Дело очень рискованное.

— Я так и думал, — кивнул Стивер. Все по-честному — где же срубить такие бабки без риска.

Вот так Райдер и набрал свою армию.

Мюррей Лассаль попросил секретаршу найти в телефонной книге номер банка, но предупредил, что звонить будет сам: на протокольные условности не было времени, хотя в обычных обстоятельствах Лассаль ценил и мастерски использовал протокол. Секретарша, бывалая чиновница, очень обиделась на такое ущемление ее прав. Еще сильнее она обиделась, когда Лассаль, сидя на краю письменного стола в обставленной антикварной мебелью комнате первого этажа, когда-то служившей салоном Арчибальду Грейси, попросил ее «убрать отсюда свою задницу». С тех пор как секретарша начала работать у Мюррея Лассаля, ее антисемитизм, привитый еще в детстве, в богатом ирландском квартале Бруклина, но затем слегка приглушенный годами службы в государственных учреждениях, где, как она говорила, «всякой твари было по паре», вновь расцвел буйным цветом.