В квартире стояла полная тишина. Лишь теперь Давид расслышал звуки, доносившиеся от соседей. Он различил шум воды, шаги, радио. Давид встал и вышел на балкон. Рядом стояла японка и поливала цветы в больших глиняных горшках. Давид поздоровался с ней, а она — с ним.

— Я ваш новый сосед, — представился Давид.

— Nice to meet you, [5] — произнесла в ответ японка и улыбнулась.

— Nice to meet you, too, [6] — отозвался Давид. Ему хотелось что-то добавить, но потом он решил вернуться в комнату.

«У меня еще есть время, — подумал он, — как-нибудь все устроится».

Мы сидели на перроне на своих сумках. Даниэль и я сняли майки и сидели голые по пояс, на Марианне красовались обрезанные джинсы и верхняя часть бикини. Пот лился ручьями. Железная крыша потрескивала от жары, а над путями плавился раскаленный воздух. Начальник станции сказал, что наш поезд запаздывает по крайней мере на два часа. Но мы от этого даже не расстроились — казалось чудом, что в такую жару вообще ходят поезда.

— Жалко, у нас нет с собой музыки, — посетовала Марианна.

Станционное кафе было закрыто. Даниэль сказал, что сходит в деревню за мороженым. Он долго не появлялся, а когда наконец пришел, мороженое уже растаяло, и мы съели его, откусывая сразу помногу. Затем до нас донесся свист локомотива. По времени не прошло и часа. На горизонте в ослепительном сиянии появился поезд. Казалось, он парит над путями. Медленно-медленно состав приближался к нам. Начальник станции вышел из своей конторы. На нем были рубашка с короткими рукавами и фуражка. Поезд не спеша вкатился на станцию и потянулся мимо нас. Громко и протяжно завизжали тормоза. Вагоны были старыми. Их перекрасили в белый цвет, а на боках нарисовали красные кресты. Оконные шторы все до одной были опущены. Наконец визг прекратился, и поезд, вздрогнув, встал. Воцарилась тишина.

Белый поезд пришел, но дальше ничего не происходило. Лишь в конторе надрывался телефон, заставив начальника наконец вернуться туда и снять трубку. Через соседнюю автостоянку к станции спешил грузный мужчина, одетый в черное. Он весь взмок и утирал пот со лба белым носовым платком. Только он подошел к составу, как в одном из вагонов открылась дверь, его впустили, и дверь тут же захлопнулась.

— У тебя спина сильно покраснела, — сказала Марианна. — Дай-ка я ее намажу.

Она достала из рюкзака тюбик с защитным кремом, сдвинула на нос очки, чтоб лучше видеть, и начала натирать мне спину.

— Что это за поезд? — поинтересовался Даниэль. Он поднялся и пошел по перрону к последним вагонам. — Сплошь больные, — сказал он, вернувшись, — спецсостав до Лурда.

Я заметил, как одна из штор немного приподнялась. В узкой щели появилось лицо. Кто-то нас рассматривал. Потом поползли вверх шторы и на других окнах, люди выглядывали наружу. Некоторые свешивали за окно руки. Из каких-то купе никто не выглядывал, но там тоже поднимались шторы, и я увидел, что на полках лежат, шевелятся больные. Увидел спину, голову, ногу, переворачиваемую подушку. Больные находились в постоянном движении. Казалось, им было нехорошо, наверно, их мучили боли, томила жара. Я чувствовал, что между нами и ними непреодолимая бездна. Из одного окна выглядывала монашенка в светлых одеждах, с белой крылатой шапочкой на голове. Лицо ее торжествующе светилось.

— Одни больные, — сказала Марианна. — Можно подумать, они никогда бикини не видели.

Она перестала мазать мне спину, отвернулась от поезда и натянула майку.

— Там, должно быть, убийственно жарко, — предположил я.

— А нам еще предстоит попариться, — ответила Марианна. — Как думаешь, они заразные?

— Чего они на нас уставились? — возмутился я.

Стояла мертвая тишина. Лишь порой ее прерывал чей-то кашель. Я закурил.

— Иногда мне кажется, что больным живется проще, — сказал Даниэль. — Они хотя бы знают, на что им рассчитывать в будущем.

— И ты думаешь, они в это будущее верят? — спросила Марианна.

— Конечно, — вставил я, — но легче им от этого не становится.

У окна прямо напротив нас стояла старушка. Ее рука бессильно свисала вниз. Она перебирала пальцами воздух, словно ощупывала какую-то ткань или пропускала сквозь них песок. Позади раздался звучный грохот. Металлические жалюзи станционного кафе поползли вверх. Мужчина в белом жилете вынес на перрон несколько пластиковых столов и стульев. Как только он зашел в кафе, я встал и последовал за ним.

— Купи воды! — крикнула мне Марианна, а Даниэль добавил:

— И мне.

У барной стойки сидел начальник станции, который, должно быть, зашел через боковой вход.

— Кто-то умер, — сказал он мне, кивнув в сторону поезда, — умер от жары.

— А тетке моей поездка пошла на пользу, — сообщил бармен, — у нее был опоясывающий лишай. Когда она вернулась из Лурда, от болезни и следа не осталось. Но врачи этого не признали. А теткиному возмущению не было конца.