Этот разговор состоялся между миссис Эванс и ее золовкой за три дня до того, как мистер Крейтон сообщил своей сестре, что в пустующий дом въезжает семья из Лондона. А через неделю обе леди приехали еще раз — посмотреть, как продвигаются работы.

Коттедж сверкал свежевымытыми стеклами в обрамлении заново покрашенных, а кое-где и смененных рам, двери больше не скрипели, а разрушенный дымоход был почти восстановлен.

Леди остались весьма довольны скоростью, с которой продвигался ремонт их будущего жилища, им обеим не терпелось оставить шумный, полный опасностей город и поселиться в этом тихом пристанище. Осмотрев все комнаты и задав подрядчику несколько вопросов, дамы вышли на крыльцо. Их внимание снова привлекла расположенная напротив вилла.

— Интересно знать, кто живет в том доме. Лужайка ухоженна, под яблоней стоит скамья, а на ней, кажется, лежит чья-то книга, — Мэй прищурилась, но так и не смогла рассмотреть переплет.

— Мэй! — Джейн с шутливым ужасом воззрилась на подругу. — Разве не ты все время твердишь девочкам, что нехорошо заглядывать за ограды в чужие сады?

— Это в Лондоне, дорогая, мало ли что они могут там увидеть, — засмеялась Мэй. — А в деревне все знают всё о своих соседях. Я уверена, о нашем прибытии уже болтает не только вся Фиалковая улица, но даже на Рыночной площади торговки обсуждают последнюю новость — в старый дом въезжает новое семейство!

— Выходит, нам стоит ожидать визитов, — встрепенулась Джейн.

— Не сомневаюсь, не пройдет и двух дней, как мы перевезем вещи, и к нам уже потянутся матроны из соседних домов с пирогами и джемом, — фыркнула Мэй.

— Думаешь, в доме напротив тоже живет какая-нибудь уважаемая всеми старушка? — слегка огорчилась Джейн.

— Не думаю, — утешила ее миссис Эванс. — Я заметила, как в окне на втором этаже мелькнуло личико какой-то девушки или совсем молодой женщины. Ручаюсь, она за нами подглядывает!

— О, как мило! — Джейн тут же обернулась, чтобы успеть заметить, как колышется занавеска в указанном окне.

— Чем же, по-твоему, это мило?

— Наша соседка молода и любопытна, а значит, мы обязательно подружимся, — уверенно сказала мисс Эванс.

— Возможно, это служанка или компаньонка престарелой хозяйки, — поддразнила ее Мэй.

— С компаньонкой тоже можно дружить, если у нее есть время на прогулки, а служанка, скорее всего, подглядывает за нами вон из того маленького окошка под крышей, — резонно заметила Джейн.

— Прекрасно, — подвела итог беседе Мэй. — Уже совсем скоро мы все узнаем, ведь через неделю здесь появится вся наша шумная компания. А теперь идем, мы опоздаем на дилижанс, да и Энни будет ругаться, если девочки плохо себя вели.

Джон Эванс избрал единственный путь, способный дать целеустремленному и честолюбивому, но весьма стесненному в средствах джентльмену возможность выдвинуться и добиться успеха. Он выбрал военную службу и почти не жалел об этом. Разлука с семьей — единственное, что с некоторых пор огорчало его. Климат Индии слишком опасен для молодой миссис Эванс и их маленьких дочек, так сказал семейный врач Эвансов, лечивший еще давным-давно умерших родителей Джона, и мистер Эванс не имел оснований не верить доктору.

Горечь расставания слегка смягчало осознание того, что Джон сможет посылать домой гораздо больше денег, чем прежде, да и столь кстати свалившееся на голову Эвансам наследство кузины их отца предоставило семье новые, заманчивые возможности.

У Джона Эванса были две младшие сестры, Джейн, двадцати одного года от роду, и шестнадцатилетняя Лорен, любимица старших брата и сестры. Лорен еще училась в недорогом пансионе, его содержала подруга ее покойной матери, а Джейн после окончания того же пансиона три года проработала гувернанткой в одном состоятельном семействе.

Джон познакомился с мисс Мэй Хантер на благотворительной ярмарке и после непродолжительных ухаживаний женился, будучи уверенным, что это именно та женщина, что сможет сделать его счастливым на всю жизнь, кажущуюся такой долгой в двадцать два года. Приданое Мэй было ее единственным недостатком, и обе сестры Джона тотчас полюбили свою невестку. Особенно к ней привязалась близкая к Мэй годами Джейн.

Семейные обеды у Эвансов случались нечасто — Лорен жила в пансионе даже на каникулах, Джейн постаралась найти место поближе к городку близ Лондона, где располагался пансион, чтобы чаще навещать сестру, а Мэй следовала за своим супругом туда, куда его вел долг.

Две хорошенькие дочери-погодки, Маргарет и Джессика, крестными у которых стали сестры Джона, сделали его еще более ответственным человеком и ревностным офицером. Первое потребовало от него немалого красноречия, чтобы убедить жену осесть на одном месте до тех пор, пока девочки не станут чуть старше, а второе помогло получить назначение в Индию.

Мэй согласилась с доводами мужа только при одном условии — Джейн оставит стезю воспитания чужих детей и станет заниматься собственными племянницами. Эвансы не могли позволить себе нанять гувернантку, это попросту нелепо, учитывая, что в семье имелась одна образованная леди, а вторая получала образование, да и нянька малышек отказалась переезжать, и Мэй никак не могла бы справиться с детьми и хозяйством одна.