Шрифт:
— Я рассказала тебе все, как было.
— Я знаю, что ты мне рассказала. Но я не убежден, что могу тебе верить. — Я же рассказалатебе…
— А Мартене. Как ты собираешься проделать это с ним? Я хочу сказать, как ты собираешься к нему подобраться? Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.
— Понимаю, — говорит, судорожно глотнув, Кирстен.
— Понимаешь?.. — Да.
— Это будет… впервые?., с мужчиной? Или нет?
Кирстен несколько секунд смотрит на свои руки. Очень долго так сидит.
— Значит, первым был Ди Пьеро?.. Или нет?
Оуэн постукивает ногтем между зубами, потом быстро, рывками дергает себя за бороду. Кирстен так и видит, как его лицо покрывается легким налетом испарины, — прямо на него она не глядит — и слышит свой ровный голос:
— Мне ведь уже почти восемнадцать. И я дочь Изабеллы Хэллек. Может, переменим тему?
Оуэн медленно, с хрипом втягивает в себя воздух. И произносит, словно читает документ:
— Наши действия должны утвердить справедливость. Восстановить равновесие сил. Эквилибриум. Это не будет личной местью — мы идем дальше. Ты меня понимаешь? Ты согласна?
— Да, — говорит Кирстен, закрывая глаза.
— Жертвы необходимы, — говорит Оуэн, поглаживая бородку и дергая ее, словно она ему мешает. — Но это не будут «личные» жертвы.
— Да, — говорит Кирстен.
— Самира — то есть Фусако Шигенобу — была такая девушка, работавшая в баре в Токио. Ну, и другой великий пример — Шарлотта Корде [46] . И… и… есть много других примеров, — медленно, рассеянно произносит Оуэн, — много других случаев, иллюстрирующих этот принцип.
46
Корде, Шарлотта (1768–1793) — французская контрреволюционерка, убийца Марата. Казнена по приговору Революционного трибунала.
— Да, — говорит Кирстен. — Я понимаю.
«Снова живи, — велел Оуэн, — хорошей», а сам вламывается в ее жизнь со своей странной, будоражащей красотой.
— Мы берем на себя муку судей, — шепотом произносит он. — Муку палачей.
— А Изабелла знает? Может Изабелла догадываться?
— Исключено.
Во время налета на ее дом, к примеру, он был очень осторожен. Не разорил гнезда. Не изуродовал. Ничего не сломал и не разбил.
— Ах да, — весело рассмеявшись, говорит он, — повсюду оставил отпечатки пальцев, — говорит он и крутит пальцами перед улыбающимся лицом Кирстен, — моя визитная карточка.
— Как ты думаешь, папочка знает про нас? — застенчиво спрашивает Кирстен. И через некоторое время уже смелее говорит: — Как ты думаешь… я хочу сказать… если… словом… если…
— Мы отрицаем суеверие, — говорит Оуэн.
— …если существуетдругой мир… душа… жизнь после смерти… я хочу сказать, конечно, не существует, но все же…
— Мы презираем суеверия, — говорит Оуэн. — Мы поклоняемся здравому смыслу.
— Вчера на почте я смотрела на фотографии разыскиваемых, — взволнованно говорит Кирстен, — и я… я… я смотрела им в глаза… ну, ты знаешь… мужчинам и женщинам… которых разыскивает ФБР… и у меня возникло странное чувство…
— Ты ходишь на эти курсы в Джорджтауне? — спрашивает Оуэн.
— …их глаза. Глаза у них прекрасные. Потому что за ними охотятся — за этими людьми. Черные, и белые, и несколько испаноязычных. Пуэрториканцы. Ты понимаешь, о чем я?
— Тебя все время тянет куда-то в сторону, — говорит Оуэн. — Ты должна научиться собирать свою силу в кулак. Даже тело держать в кулаке… Спинной хребет — центр силы, здоровья. Но прежде всего ты должна следовать указаниям. Так как насчет курсов испанского?
— Ненавижу этот язык, — говорит Кирстен. — А помнишь, Оуэн, давно это было — на Биттерфелдском озере, — папочка с Ником играли в теннис, играли без конца… и Тони Ди Пьеро тоже там был — не помню только, была ли с ним какая-нибудь женщина. И Силберы тоже. Да. Силберы тоже. Эллен тогда была еще не замужем, наверное, еще училась. Ты помнишь? А Джун плакала в машине. Они уехали на день раньше. Что-то вышло не так, произошла ссора, они уехали на день раньше, и Одри тоже плакала, а я без нее скучала… Ты помнишь? Как папочка с Ником играли в теннис? А мамочка так злилась.
— Кажется, помню, — говорит Оуэн. — Но при чем тут это?.. Я больше не копаюсь в прошлом.
— А мне иной раз так одиноко. Тогда… я хочу сказать, думая о том времени… тогда… больше было людей вокруг… их можно вызывать из прошлого… можно пытаться… ты понимаешь, о чем я?., даже если они и не были счастливы, даже если они ссорились. Ты понимаешь, о чем я?
— Нет, — говорит Оуэн.
— Папочка с Ником играли в теннис. Но я не помню, кто выиграл.