– Нет, – перебил Алекс, щурясь. Глаза слезились. – Ты можешь сейчас приехать… как эта улица называется?..

Митрофанова фыркнула и покрутила головой с возмущением:

– Петровка.

– На Петровку можешь приехать?

– Тридцать восемь?

Алекс удивился:

– Почему тридцать восемь?

– Тебя в тюрьму, что ль, посадили?

Но Алексу некогда было разбираться, что такое Петровка, тридцать восемь – он не знал, честно!

– Приезжай, здесь есть какое-то кафе. Нам нужно поговорить.

– На Петровке этих кафе до мамы! Ты с Митрофановой? Приложи ее к трубе!

Пока они разговаривали, Алекс рассеянно озирался вокруг.

…Какое отношение Александр Романов мог иметь к Сергею Балашову? Нет, вероятнее всего, они были знакомы, это можно даже не проверять – все люди этого круга так или иначе знакомы друг с другом!.. Но поверить в то, что Романов, «кумир миллионов», как писала о нем все та же желтая пресса, мог убить Балашова, да еще в собственном доме, никак не получается. Нужно, по всей видимости, искать какие-то мотивы, только вот что это могут быть за мотивы? Старинная вражда? Диалектические противоречия на почве эстрады? Славу не поделили?

Да нет, все это чушь, чушь!..

Такая же чушь, как и вся инсценировка с Береговым!

И девушка! В преступлении замешана девушка с длинными белыми волосами – совершенно точно. И это пока единственное, на что можно опираться. Только вот как именно на это опираться?..

Алекс не знал.

– Он сейчас приедет, – проинформировала Митрофанова. – Маня звонила, спрашивала, как у нас дела. Я ей рассказала про краску и про подоконник.

Алекс кивнул. Он ее не слушал.

– А Никоненко что?

– М-м?..

…Если девушка была, а это можно считать доказанным, значит, нужно по очереди проверять всех блондинок из окружения Балашова, а их много. Лариса Фадеева – номер первый. Она любила Сергея, была ему предана, и как раз на почве любви и преданности совершается множество самых страшных преступлений. И мотивов существует множество, и они всем известны – «не доставайся же ты никому» и «от любви до ненависти» самые распространенные.

Алекс поморгал глазами, которые все слезились.

Митрофанова, очень сердитая, сопела у него за плечом, а прямо перед носом он увидел витрину с какими-то шмотками.

Тут он сообразил: это – как раз то, что ему нужно.

– Давайте зайдем, – попросил он. – Я бы себе штаны купил.

И стал подниматься на крылечко.

– Вы с ума сошли, – зашипела Митрофанова и дернула его за руку. – Здесь нельзя ничего покупать!

– Почему? Или эти вещи не продаются?

– Продаются, но за миллион! Вы что? Разве можно покупать что-то в бутике на Петровке?!

– Тридцать восемь? – вдруг вспомнил Алекс.

– Типун вам на язык!

Она все тянула его за руку, но они уже входили в светлое, уютное и донельзя богатое помещение, с зеркалами и деревянными панелями, с небольшими стопками очень респектабельных в своей немногочисленности вещей, разложенных на полированных полках.

В магазине, кроме продавцов, не было ни одного человека.

– Алекс, пойдемте отсюда!

– Могу ли я чем-нибудь вам помочь?

Лучезарный юноша, похожий на картинку из журнала «GQ», с необыкновенным пробором в необыкновенных волосах и в необыкновенных мокасинах на необыкновенных ногах, приблизился и засиял еще лучезарней. У Митрофановой от неловкости зачесалась спина под пиджаком.

– Спасибо вам большое, – заговорила она, стараясь не глядеть на юношу, – мы просто так зашли. Посмотреть.

– Мне нужны какие-нибудь джинсы, – сказал Алекс Шан-Гирей совершенно спокойно. Никакой неловкости и суеты! – И ботинки. Ну, и носки, наверное.

– Конечно, – вскричал юноша. – Какой у вас размер?

Алекс пожал плечами.

– Понятно. Сейчас я все принесу. Джинсы классические или зауженные? И, может быть, еще померяете свитер? Только что пришла новая коллекция свитеров и футболок, хит продаж этой весны!

– Хит? – переспросил Алекс как-то так, что юноша, заблистав еще сильнее, поспешил убраться.

– Алекс, что вы делаете?! – Митрофанова вытерла вспотевший лоб и мельком глянула в одно из зеркал. Она чувствовала себя в этом магазине, как в спортзале в присутствии Анжелы – неуместной, толстой, плохо одетой, «не соответствующей», несмотря на все свои «достижения», все же она была начальником – начальницей! – зарабатывала хорошо и могла многое себе позволить. Но в таких местах на нее всегда нападал ступор.