– Не для того, чтоб насолить, конечно, – продолжала Маня, – а чтобы открыть ему глаза!..

– Чтобы он немедленно разлюбил плохую Дашу и полюбил хорошую Ларису?

– Ну да, – согласилась Маня. – Что-то в этом роде. Чтобы доказать ему, что она лучше! И он бы тогда ее полюбил.

– Он не полюбил ее бы, Маня.

Она вздохнула и отпила еще немного.

– Ты не понимаешь. Если очень любишь человека, а он тебя знать не хочет, всегда кажется, что его можно… убедить.

– В чем?

– Что ты самая лучшая, красивая, умная, что ему ни с кем и никогда не будет так хорошо, как с тобой. И вроде бы понятно, что из этого ничего никогда не выйдет, но все равно стараешься изо всех сил стать ему полезной, незаменимой, лучшим другом, в конце концов! – Она посмотрела в окно. – Я таким макаром старалась много лет.

– Убедила?

– Нет, конечно. Но мне это очень понятно.

Они помолчали.

Маня жалела Ларису и Сергея и печалилась, что уже ничего не поправить.

Алекс ненавидел того, ради кого она старалась когда-то, и уговаривал себя перестать.

– Мне нужно срочно поговорить с Ларисой. Тебе она точно ничего не скажет, а мне скажет.

– Ты сейчас не можешь ни с кем разговаривать.

– Я же разговариваю с тобой!

– Я, – изрек Алекс, – совершенно другое дело!

Маня покосилась на него.

«Как я мог сказать ей «перебор», – думал Алекс.

«Как там Володька в КПЗ», – думала Маня.

Так они сидели и молчали, а потом Маня спросила задумчиво:

– А машина?

Алекс, совершенно потерявшийся в любви и нелюбви, в свободе и несвободе, ничего не понял.

– Какая машина?

– На которой Балашов приехал в «Барские угодья», какая!.. Или его мертвого привезли! Чья это машина? Если не его собственная, то чья?..

– Я забыл про автомобиль, – признался он. – Начисто.

– Нужно его высокоблагородию позвонить, чтобы он все тачки, которые заезжали тем вечером на территорию поселка, проверил. Может, нам повезет, и среди них окажется машина Александра Романова!

– Маня, это глупо.

– Я все равно позвоню, – сказала она упрямо. – Пусть это сто раз глупо. Но Володька в КПЗ, а мы с тобой на свободе.

– О да, – подтвердил Алекс, – это точно. На свободе. – И распорядился: – Полковнику я сам позвоню. А ты договорись с Ларисой.

– О чем?

– Я приглашаю вас обеих в ресторан. Завтра вечером.

Маня моргнула – совершенно как сова.

– В какой ресторан, Алекс? Что ты придумал?

Ему понадобилось время, чтобы вспомнить название.

– Завтра вечером в ресторан «Трюфель». Очень шикарное место.

– Сверх всякой меры шикарное, – пробормотала Маня. – Шикарней не придумаешь, ясный хобот! Ты хочешь, чтоб я там поговорила с Ларисой? Там неудобно, и ты нам будешь мешать.

– Без меня тебя все равно туда не пустят, ты подозрительна.

– Нет, а почему в «Трюфель»-то?!

– Потому что это единственный ресторан, который я знаю, – сказал Алекс с невыносимым высокомерием.

Утром он заявил, что ему срочно нужно съездить к Дэну Столетову в журнал «День сегодняшний».

Писательница Поливанова, которой вопреки всем прогнозам не стало хуже, вознамерилась было с ним, но Алекс не разрешил.

– Лучше почитай пока, – сказал он, обуваясь. – Или телевизор посмотри. Тебе же надо собраться с силами перед вечерним кутежом!

Она улыбнулась, довольно тускло.

…Вчера вечером он уложил ее в постель, и намазал йодом синяки и порезы, и принес чаю с лимоном, как добрый родитель. Она была уверена, что ни за что не заснет, и в ту же секунду заснула. В чае было довольно много снотворного, о чем она, конечно, не догадывалась. Алекс еще посмотрел на нее, спящую, а потом ушел в кабинет, чтобы еще раз изучить файлы, которые тетя Дэна обещала отправить на его электронный адрес.

Уйти-то он ушел, а вот изучить файлы не получилось – Манин ноутбук, состоявший нынче из двух частей, так и валялся под столом на кухне, а его собственный остался у него дома.

Он долго сидел в кабинете, самой глухой комнате огромной дореволюционной квартиры, думал, писал от руки на белых, пугающих своей девственностью листах бумаги длинные фразы, и опять думал.

К середине ночи он сильно замерз и вернулся в спальню, где было тепло и слышно, как дышит Маня.

Он лег рядом, но в то же время далеко, стараясь не коснуться ее, чтоб не разбудить и вообще во избежание… всяких последствий.

Утром они проснулись, обнявшись так крепко, что почти невозможно было вздохнуть. Манина голова оказалась у него в подмышке, а длинные, гладкие, плотные ноги…