— А тебе не жалко отдавать Олега какой-то там Регине? В конце концов, он всю жизнь был твоим поклонником. У тебя на него есть все права!

— Нет у меня никаких прав, — с горечью возразила Таня. — Единственное, что я могу, — это получать удовольствие от нашей дружбы. Господи, и почему я была такой самоуверенной, такой эгоистичной, подлой стервой? И мымрой!

— Ругай, ругай себя. Самобичевание очищает душу, как клизма.

— Пышное сравнение! — Таня схватила чайную ложку, придвинула к себе креманку и быстро доела растаявшее мороженое.

— Я тебя просто не узнаю! — сердито воскликнула Зоя. — Немедленно возьми себя в руки. Где твой оптимизм? И вообще давай разберемся. Узнав, что Виктор влюбился в другую женщину, ты решила во что бы то ни стало его вернуть. В процессе выяснилось, что Олег тоже влюбился в другую женщину. И его ты тоже решила вернуть. И тоже во что бы то ни стало. Я правильно излагаю?

— Да, — подтвердила Таня, облизав ложку. — Правильно.

— Так ты просто хочешь восстановить статус-кво или все-таки один из двух друзей тебе небезразличен? — продолжала наседать Зоя. — И не строй мне рожи! Это очень важный вопрос.

— С этим важным вопросом я как-нибудь разберусь сама! — выпалила Таня. На ее щеках появился предательский румянец.

— А чего ты тогда ко мне приходила? — проворчала Зоя. — Помешала мне писать статью.

— Прерванный мной процесс больше походил на обжорство, чем на писание статьи, — съехидничала Таня. — А приходила я потому, что хотела поплакаться.

— Ну что ж… Надеюсь, тебе стало легче.

— Невообразимо, — пробормотала Таня. — Ты всегда так утешаешь, что хочется выдать тебе диплом психотерапевта.

Как человек, профессионально выступающий на сцене, Регина обладала способностью физически ощущать взгляды, устремленные на нее из зала. Восхищенные, доброжелательные, чувственные, безразличные… Она улавливала исходящие от людей импульсы, как хороший локатор улавливает колебания контролируемого воздушного пространства.

Сегодня у нее, как назло, болела голова — над городом повисли черные тучи, погода резко менялась, надвигалась гроза. Настроение и так было неважное, а тут еще мрачная атмосфера за окнами.

Злой, сверлящий взгляд Регина впервые почувствовала в конце первого отделения, когда исполняла свою любимую «I Guess I Loved You» из репертуара Лары Фабиан. Она немного удивилась — откуда такой сгусток ненависти? Но решила не придавать этому значения. Мало ли! Ну, не в духе человек, репертуар не нравится. Кому-то ведь шансон подавай, без тюремного надрыва отдыха себе не мыслит.

Однако все второе отделение, вплоть до окончания выступления, недобрый взгляд продолжал преследовать ее. Такое случилось впервые, и Регина вдруг почувствовала тревогу. Она попыталась определить, кто это так против нее настроен. Однако ресторанный зал был полон, за несколькими столиками шумели большие компании, на танцполе до последнего аккорда было многолюдно, и понять, от кого исходит столь мощный негатив, ей не удалось.

Выслушав аплодисменты и кивнув на прощание музыкантам, Регина отправилась в гримерку.

— Ты, детка, должна хорошенько отдохнуть, — тряхнув густой седой шевелюрой, негромко сказал ей вслед Давид Горенштейн, руководитель коллектива. — Завтра Олеся поет, так что используй выходной по назначению. Выспись, покушай хорошо, погуляй в парке… А то ходишь как бледная тень. Скоро не то что выступать — на подиум взойти не сможешь.

В его голосе слышались заботливые отцовские интонации, и неудивительно — у Давида было три дочери, и младшая из них как раз ровесница Регины.

— Постараюсь, — она слабо улыбнулась. Сейчас ей хотелось только одного — переодеться и скорее уехать домой. А уж там как-нибудь избавиться от изнуряющей головной боли и внезапно возникшего безотчетного чувства тревоги. «Видимо, нервы сдают, — думала Регина, сидя перед зеркалом и смывая макияж. — Ерунда всякая мерещится. Надо бы отпроситься на недельку и махнуть с Виктором куда-нибудь к теплому морю. Туда, где нет черных туч, смога, автомобильных пробок и озлобленных людей. А то я скоро от собственной тени шарахаться стану».

В этот момент дверь за ее спиной скрипнула и стала потихоньку открываться. Регина посмотрела в зеркало — кто это лезет так бесцеремонно, без стука? Однако никого не было видно, хотя на противоположной стене нарисовалась тень — за дверью кто-то стоял.

Почувствовав, как по спине пробежал неприятный холодок, Регина громко крикнула:

— Эй, кто там? Либо войдите, либо закройте дверь!

Однако никто не откликнулся, раздалось лишь тяжелое мрачное сопение. «Если это молчание продлится еще немного, я закричу, — испуганно подумала Ренина. — Или мне станет плохо».