(9) Сказанное подводит к тому, <чтобы> [941] мы поняли, что обнаруженное нами в шестой [книге] у Вергилия:

следует и писать и читать iniice; [943] так, как мы сказали выше, разве только кто-нибудь настолько невежественен, что будет и в этом слове ради размера произносить приставку „in-" долго. (10) Итак, мы спрашиваем, по какому правилу в слове obicibus (плотин) звук "о" произносится долго, хотя это слово образовано от глагола obicio (бросать вперед) и совершенно не похоже на motus (движение), которое [произведено] от глагола moveo (двигать) и произносится с долгим звуком "о". (11) Равным образом я вспомнил и то, что Сульпиций Аполлинарий, [944] муж выдающихся познаний в литературе, говорил obices (плотины) и obicibus (плотин) с краткой "о", и у Вергилия он читал так:

(12) причем так, как мы сказали, букву которая в <этом> [946] слове также должна быть двойной, он произносил немного сильнее и протяжнее.

(13) Итак, соответственно [слово] subices (воздушные пространства), поскольку образовано как obices (плотины), должно произноситься с кратким звуком „u“. (14) Энний [947] в трагедии, которая называется „Ахиллес“, ставит subices вместо aer altus (верхний слой воздуха), который прилегает (subjectus est) к небу, в следующих стихах:

и, однако, можно услышать, что почти все читают [это слово] с долгим звуком „u“.

(15) Но тот же самый глагол Марк Катон [951] употребляет с другой приставкой в речи, которую он произнес о своем консульстве: „Так их несет ветер к подножьям Пиренеев, откуда бросает ввысь (proicit in altum)“. [952] И Пакувий [953] [пишет] в „Хрисе“:

Кое-что, взятое из анналов, о Публии Африканском Старшем, наиболее достойное упоминания

(1) Сколь великой славой добродетелей выделялся Сципион Африканский Старший, [956] сколь возвышен был духом и величественен, и каким был наделен чувством собственного достоинства обнаруживается во многих его словах и поступках.

(2) Из них вот два примера его уверенности в себе и великого превосходства [над другими].

(3) Когда народный трибун Марк Невий стал обвинять его перед народом и говорить, будто тот получил деньги от царя Антиоха, [957] чтобы от имени римского народа заключить с ним мир на более выгодных [для него] и мягких условиях, а также вменял в вину нечто иное, недостойное столь великого мужа, [958] Сципион, произнеся небольшое вступление, которого требовали достоинство [его] образа жизни и слава, сказал: „Я вспоминаю, квириты, что сегодня тот день, когда я в большом сражении в африканской земле победил пунийца Ганнибала, злейшего врага вашей власти, и добыл вам мир и выдающуюся победу. Поэтому давайте не будем неблагодарны по отношению к богам и, полагаю, оставив этого негодяя, пойдем отсюда вперед, чтобы возблагодарить Юпитера Всеблагого Величайшего“. (4) Сказав это, он повернулся и направился на Капитолий. (5) Тогда все собрание, явившееся для вынесения решения относительно Сципиона, оставив трибуна, проводило Сципиона на Капитолий и отсюда последовало к его дому с радостью и праздничными поздравлениями. (6) Передают и речь, которая, как считается, была произнесена в этот день Сципионом, и те, кто утверждает, что она не подлинная, все же не отрицают, что те слова, которые я привел, принадлежали Сципиону.

(7) Известно также другое его деяние. Некие Петилии, народные трибуны, настроенные против него, как говорят, Марком Катоном, недругом Сципиона, самым настойчивым образом требовали в сенате, чтобы он представил отчет в деньгах Антиоха и добыче, захваченной им в этой войне; (8) ведь он был легатом своего брата Луция Сципиона Азиатского, [959] императора [960] в этой провинции. (9) Тогда Сципион поднялся и, достав из складки тоги книгу, сказал, что в ней записаны расчеты всех денег и всей добычи; (10) и что она была принесена, чтобы ее открыто зачитали и отнесли в эрарий. (11) „Но теперь я этого уже не сделаю, — сказал он, — и не нанесу сам себе обиды“, (12) и тотчас же на глазах у всех он своими руками порвал ее и растерзал на части, тяжело перенося, что у того, кто должен был принести в качестве дохода спасение власти и государства, требовали отчет в захваченных деньгах.

Что Марк Варрон написал в „Логисторике“ об ограничении в питании несовершеннолетних юношей

(1) Известно, что несовершеннолетние мальчики, если они наслаждались большим количеством пищи и чрезмерным сном, становились крайне вялыми, вплоть до тупоумного состояния, [свойственного] старикам или спящим; тела их оставались неразвитыми, и они медленно мужали. (2) То же самое, помимо многих других врачей и философов, написал также Марк Варрон в „Логисторике“ под названием „Кат, или О воспитании детей“. [961]

О том, что получали замечания от цензоров те, кто в их присутствии неуместно шутил, а также рассуждение о порицании того, кто случайно, стоя перед ними, зевнул

(1) Среди суровостей цензоров в книгах приводятся три следующих примера строжайшей дисциплины. (2) Первый [из них] таков. Цензор принимал торжественную брачную клятву. (3) Слова были составлены так: „По велению ли своей души берешь ты жену?“ Приносивший клятву был какой-то шутник, язвительный и необычайно насмешливый. (4) Когда цензор, согласно обычаю, спросил: „По велению ли своей души берешь ты жену?“, он, сочтя это поводом для того, чтобы пошутить, сказал: „Конечно, беру жену, но, клянусь Геркулесом, не по велению моей души“. [962] (6) Тогда цензор, поскольку тот пошутил неуместно, перевел его в эрарии [963] и указал в качестве причины эту дурацкую остроту, произнесенную в его присутствии.