Машина вырвалась из жилых кварталов на тёмное широкое пространство полей. Это было предместье Токио. За полями вдалеке виднелось казавшееся совсем маленьким ярко освещённое здание. Рядом с ним вытянулись в ряд огни лётного поля. В окно автомобиля дул сильный ветер.

— Вон Ханэда, — подняв голову, сказал Тамура.

Машина бежала, огибая край взлётной полосы. Здание аэропорта, по мере приближения, росло на глазах. Подъехали к ближнему выходу — там размещалась местная авиалиния. Время приближалось к десяти, и в конторе ещё горел свет. Они вдвоём выскочили из машины и быстро вошли в здание.

Вдоль длинной стойки протянулось расписание авиарейсов. За столиком сидел только один дежурный. Увидев вошедших, он встал. В такое время посетителей здесь обычно не бывала.

Тамура подал свою визитную карточку.

— Не могли бы вы показать список пассажиров рейса, вылетевшего сегодня в семь тридцать в Нагоя?

Молодой дежурный по очереди посмотрел на визитку и на потное лицо Тамура

— Это зачем-то нужно для газеты?

— Да, мне непременно надо посмотреть.

Услышав, что это надо для газеты, молодой дежурный взял со стола список пассажиров.

— Вот все, кто улетел рейсом в семь тридцать.

Хакидзаки Тацуо и Тамура, нагнувшись над стойкой, стали рассматривать список. Он был составлен по форме и содержал графы: фамилия, возраст, место жительства, номер телефона.

— Сколько здесь всего? — спросил Тацуо, оценивающе оглядывая список.

— Двадцать семь. Полная вместимость самолёта — тридцать один. Но на линии в Нагоя всегда бывает около восьмидесяти процентов загрузки.

Тамура вытащил блокнот с грифом газеты и карандашом принялся переписывать список. Привычно быстрым почерком он помечал всё: и фамилию, и возраст, и номер телефона.

— Полетел кто-то из знаменитостей? — спросил молодой дежурный, но Тамура только улыбнулся в ответ, продолжая писать.

Через двадцать минут Тамура закончил работу. Затем они оба с Тацуо ещё раз проверили, всё ли правильно.

Кто из пассажиров представляет интерес, они не знали. Если речь идёт о бармене Ямамото, которого они считают преступником, то надо взять на заметку людей в возрасте около тридцати. Но и тех, кому за сорок, тоже нельзя оставить без внимания. А может, речь идёт вообще о какой-то «теневой» фигуре?

Тацуо подумал, что Эцуко, конечно, пришла проводить кого-то из пассажиров этого рейса. А что, если назвать приметы? Но ему не хотелось делать это в присутствии Тамура. Он ведь не пропустит это мимо ушей. А Тацуо хотелось уберечь Эцуко от чьих-либо глаз. К тому же на проводы приходит так много молодых девушек, что это всё равно ничего не даст.

— А как зовут стюардессу на этом самолёте? — спросил Тамура, подняв голову.

Дежурный вернулся к столу, уточнил и тут же снова подошёл к ним.

— Танака Митико. Двадцать один год.

Тамура счёл в этом случае информацию о возрасте излишней и записал только фамилию.

— А когда эта стюардесса вернётся сюда? — спросил Тамура.

— Завтра утром. Она вылетит из Нагоя первым рейсом и будет здесь в девять сорок.

— Так. Ну, спасибо за любезность.

Поблагодарив дежурного, они вышли из опустевшей конторы. По сравнению с ярко освещённым залом на улице было темно. Только мерцали вдали огни взлётной полосы.

Усевшись в поджидавшую их редакционную машину, Тамура сказал:

— Я голодный.

У Тацуо тоже было пусто в желудке.

— Давай где-нибудь перекусим?

— Доедем до Гиндзы и зайдём куда-нибудь, — предложил Тацуо.

— Нет, выйдем в Синагава. Синагава рядом.

Видно, Тамура совсем уж изголодался.

— Я буду есть и работать, — сказал он.

— Работать?

— Да. Вот над этим. — Он похлопал по карману, в котором лежал список. — Я обзвоню всех, кто здесь указан. Действовать надо скорее.

Тацуо подумал, что он прав.

Машина подвезла их к китайскому ресторанчику перед станцией Синагава.

Когда они вошли в ресторанчик, Тамура Манкити тут же обратился к официантке с вопросом, есть ли телефон. Он оказался в углу стойки для раздачи блюд.