— А у Принце… Рандориэли разве нет своего астролога?

— Есть, разумеется. И всякий раз, когда мы с ним сталкиваемся, он смотрит весьма понимающе. Один раз даже назвал меня коллегой. Но не в астрологе дело — не знаю, что сейчас с гороскопом, а вот собачки, послы и скандалы случаются у эльфов довольно часто. Нам обрадуются, как родным.

— А как пройти во дворец? Потайным ходом?

— Обычным. Меня там знают.

— Кружку давай, — сказала я, выдержав почтительную паузу.

После того как Сигурд добровольно взял на себя готовку, мне было как-то неловко отмазываться от мытья посуды. А чтобы Эгмонту было не так обидно, мы поделили эту миссию пополам. Один вечер я — один вечер он. А что? Все честно.

Всю ночь мне снился сон — один, зато большой и приятный. Сперва это был эльфийский лес — весь такой смутно-золотистый, с разлапистыми листьями и изломанными тенями от ветвей. В лесу почему-то пахло самыми модными духами алхимического факультета. Я бродила по каким-то бесконечным полянам, а следом за мной по деревьям прыгал отряд остроухих лучников. «Погранцы, наверное», — ласково думала я. Им только хвостов не хватало.

Потом лес как-то кончился. Посреди широкой эльфийской степи воссияла огромная стрельчатая башня. Стены ее были выложены опалом (опала я в жизни не видывала, поэтому во сне он переливался всеми цветами радуги). По высокому тонкому шпилю бегал вверх-вниз сгусток золотого сияния. «Да это же наш Солнечный шпиль!» — дошло до меня. Неужто близнецы и его сперли?

Двери башни распахнулись, и оттуда величаво выплыла эльфийка в короне. Корону я запомнила, эльфийку — нет; кажется, за спиной у нее маячил чернявый субъект с лютней, и оттуда слышалось непрерывное жалобное позвякивание.

— Добро пожаловать, гости дорогие! — сказала эльфийка, сильно окая, и в руках у нее появился поднос с хлебом, солью и кафейником.

— Ай нанэ! — неожиданно подыграл субъект с лютней.

Я вздрогнула и проснулась. Было около трех часов утра, только-только начинало светать, и лес окутывала неуютная серая дымка. Предусмотрительный Сигурд заснул в человеческом обличье и все равно лег от меня подальше. Ну и ладно, зато рядом есть Эгмонт. Он, конечно, не такой меховой, зато у него очень теплый плащ.

— Ты же поделишься плащом с несчастной адепткой? — сонно пробормотала я.

Маг не ответил, и мне удалось отвоевать около половины.

Болело ухо — я его отлежала. Спать хотелось все меньше. С этим надо было бороться, и я, закрыв глаза, представила зеленый лужок, перегородку и белых слонов, по очереди перепрыгивающих через нее. Раз слон, два слон, три слон… на пятом воображение разгулялось, и слоны стали прыгать попарно, переплетя хоботы. Третья или четвертая пара зацепила и уронила перегородку.

Я наорала на слонов и оставила их восстанавливать разрушенное, а сама тем временем принялась думать о другом.

Завтра — да нет, уже сегодня! — мы выйдем из зоны телепортационного запрета. И зачем Лерикас он сдался?.. Можно будет позвать элементаль, пускай новости расскажет. Как там Полин? Что близнецы без меня поделывают? А Хельги, а Генри, а Валентин де Максвилль? Нет, мы об этом думать не будем!

Завтра, завтра… сегодня то есть… Интересно, какая она — эта Башня Дальней Любви…

Слоны тем временем починили перегородку и терпеливо ждали, когда я про них вспомню. На пятнадцатой паре я уснула.

Наутро распогодилось, день обещал быть жарким. Через пару часов мы наткнулись на тропинку и дальше пошли по ней — я тихо радовалась, потому что прогулки по нехоженому лесу мне изрядно надоели. Солнечная ладья медленно плыла по небу, и я загадала — когда она встанет над вон той далекой сопкой, Эгмонт уже закончит строить телепорт.

Внезапно послышалось хлопанье крыльев; я подняла голову и чуть не получила по носу длинным, черным с прозеленью хвостом. Над нами пронеслась донельзя наглая сорока; впрочем, сперва я увидела только черно-белый росчерк, а рассмотрела птицу, лишь когда она опустилась на закачавшуюся еловую лапу.

— Нахалка какая, — пробормотал Сигурд. У оборотней сорок тоже не особенно уважали. — Кыш!

Сорока переступила по ветке розовыми лапами и повернула голову. Блеснул круглый черный глаз. «Это не птица, это птиц», — мелькнула странная мысль.

Сорок открыл клюв, но вместо стрекотания совершенно по-человечески прокашлялся.

— Магистр Рихтер, — сухо сказал он, — у меня крайне мало времени, но я обязан выполнить свой профессиональный долг. За вами следует Тьма. Мне неизвестно, каково ее имя, кто ее выпустил, следовательно — я не могу сказать, как с ней бороться. Но кто предупрежден, тот наполовину вооружен. Будьте осторожны.