Меня в очередной раз пробрала дрожь. Мне готовили невеселую участь. Спокойный, холодный диалог Храмов не имел и намека на сострадание.

А в том, что в предсмертном бреду, в те миллисекунды, когда техника всесильных Сеятелей остановила время и удерживала меня на грани бытия, я слышал именно диалог Храмов — сомнений не было. Это отстраненное знание пришло откуда-то извне — словно интонация голоса, способная раскрыть многое, не вместившееся в слова.

— Редрак, а что ты делаешь? — с ленивым любопытством поинтересовался я.

Редрак ответил не сразу и с некоторым смущением:

— Да глупости, Серж… Эта трава — слабый наркотик… правда, так его употребляют редко.

— Вдыхают дым?

Редрак явно удивился.

— Вы слышали о трэбе, капитан?

— Ну… краем уха.

— Тогда садитесь поближе.

Я устроился плечом к плечу с Редраком. Тот продолжал потряхивать над огнем импровизированную жаровню, досушивая траву. Затем ссыпал в ладонь сухую оранжевую пыль, настороженно понюхал.

— Нормально.

Он бросил в ладонь маленькую щепотку порошка, жадно вдохнул горьковатый дым, поплывший над тлеющими углями.

— Хороший сорт, капитан.

Я нагнулся к огню так, что даже глаза непроизвольно зажмурились от нестерпимого жара, и глубоко вдохнул.

Жар в груди… в легких… Холодная дрожь, проносящаяся по коже… Лавина звуков — слух обострился не меньше, чем на порядок. Потрескивание валежника в костре стало походить на пушечную канонаду, сонное дыхание Даньки едва не перекрывало его, бормотание Редрака слышалось совершенно отчетливо и ясно.

— Лучше всего мы делаем дурман, капитан… Наркотики, вина… Развлечения — это тот же дурман…

Дрожь схлынула, лишь в груди продолжал гореть огонь. Зато сознание затянула пьянящая дымка эйфории.

— Еще мы умеем делать оружие, Редрак… И убивать…

— Это тот же дурман… те же развлечения, капитан… Ничем не лучше и не хуже секса… или трэба…

— Редрак… — Меня отчаянно потянуло на откровенность. Проклятая слабость моих пьянок! Неискоренимая слабость. И не важно, чем вызвано опьянение — бутылкой «Пшеничной» на молодежной тусовке или инопланетным наркотиком с неприятным названием трэб.

— Слушай, Редрак… Ты помнишь, что говорил Ланс в рубке перед эвакуацией с корабля…

— Бред, капитан…

— Нет, Редрак. Послушай, они выходят на связь со мной в третий раз… И лишь недавно я понял, кто стоит за ширмой, кто в роли кукловода…

Я рассказывал Редраку все. Начиная с первого появления Голоса, когда они использовали Эрнадо. И про диалог с пэлийцем, и про услышанный в полубреду разговор Храмов…

Сизый дым плыл над костром. Мы с Редраком, раскрасневшиеся, с вьющимися от огня волосами, склонялись над пламенем. Наркотик принялся за нас всерьез — предметы вокруг изгибались, теряли четкие очертания. Как там это по-медицинскому… метаморфопсия, кажется…

— Серж… — Редрак сыпанул в огонь последнюю горсть порошка. — Если против тебя действительно Сеятели… Храмы… то драться бесполезно. Они способны стереть в пыль все планеты в галактике… Ты даже не муха перед слоном… ты вирус.

— Вирус может прикончить любого слона, — с радостью поймал я Редрака на слове. Глупое умение из детских времен, когда удачно «проехать на метле» значило — победить.

— Сергей… Да брось ты храбриться… Ты не тот вирус…

«Откуда он знает мое полное имя?»

Я напрягся, пытаясь скинуть дурман. И не смог. Заорал — в ушах заломило от крика. Обостренное восприятие — полезная вещь.

— Откуда ты знаешь мое полное имя?!

Редрак с недоумением посмотрел на меня. Пожал плечами.

— Данька говорил… Успокойтесь, капитан. Я не Сеятель, увы. И даже не их кукла. Но могу посоветовать лишь то же самое. Хватит гоняться за Рейдером. Если Сеятели… Храмы обещали, что они не найдут Землю — значит, так оно и есть. Их слову можно верить. Лучше возвращайтесь на Тар… к принцессе. И мальчишку с собой возьмите, я ведь вижу, как вы друг к другу привязались.

Редрак тоскливо взглянул на пустые ладони, словно надеялся найти там еще немного наркотика. И с наигранной усмешкой продолжил:

— Можете и для меня найти местечко при дворе… Или подарите гражданство Тара…

— Прекрасная идея, Ред… — впервые я позволил себе сократить его имя. — Ты что же, думаешь, что принцесса ждет меня?

— Разумеется.

— Может быть, ты еще скажешь, что я продолжаю ее любить?

— Конечно.

Я засмеялся злым, пьяным смехом. Данька зашевелился во сне и что-то жалобно пробормотал.