Шрифт:
«Стой!» — кричал инстинкт самосохранения, «вопль здравого рассудка» или кто-то еще.
— Сейчас я дойду до края, вернусь, и мы поедем домой… как всегда… в этот проклятый чужой дом. Но я должна дойти. Я всегда хотела дойти до края и заглянуть за него… и всегда, всюду мешала эта кэвтела даннати [10] и долг… Долг, долг! А сегодня я хочу, чтобы было так, как хочу я. Дойду и загляну!
«Остановись!» — простонал порыв ветра с Гудзона. В ушах нарастал гул, ноги выкручивало болью, а где-то там, под мостом, чернела ледяная вода реки. Упадешь в нее в это время года — и не выплывешь живой.
10
«Проклятая осмотрительность» (искаж. итал.)
Она постояла. До конца балки всего три шага, край уже рядом…
— О, Мадонна! — вырвалось из груди, когда мышца левой ноги сделалась будто камень, выстреливая невозможной болью, и Джо впилась ногтями в ладони.
И очередной порыв ветра лишил ее равновесия. Она взмахнула руками, безвольно откидываясь назад, пытаясь ухватиться за воздух и призывая на помощь всю выучку пси-агента. Было поздно, мгновение ушло.
И тут сам воздух вдруг сжал ее запястье и дернул обратно. Тяжело дыша, Джоконда села верхом на балку, а потом зарыдала от нахлынувшего испуга.
— Это ты! Это был ты! Но я думала… Все эти годы я думала, что тебя уже нет, что я говорю с призраком! Но почему я не слышу тебя?
Ветер откликнулся стоном.
Отдышавшись, Джоконда медленно, в течение целого часа или дольше, сползала с моста, не веря самой себе и не смея надеяться. И она уже совсем отчетливо ощущала присутствие. Его присутствие рядом…
…Чей-то голос выдернул ее из воспоминаний.
— Мам! Ма-а-ам! Эфимия сейчас все расскажет!
Джоконда повернула голову и воззрилась на сына и его подругу:
— Я посмотрела тебя. Никакого присутствия псионика в твоем сознании не ощущается. Вторжения не было. А теперь расскажи, с чего все это началось?
Эфимия села рядом с нею на подоконнике, а Луис оперся на лестничные перила.
— Все началось недавно, во время моей поездки в Москву, к деду…
Дверь открыла низенькая пожилая женщина в банном халате и чалме из полотенца.
— Добрый ф-ф-ф…в…вечер, — проговорила она, заикаясь. — В-вы господин а…а…К-али…
— Фредерик Калиостро, госпожа Азмол, — представился старший из визитеров.
— Да, я И…ив-вен Аз-с…с. мол.
Калиостро указал на своего спутника:
— Помощник мой, Оскар Басманов. Вот подписанное действующим президентом распоряжение, в соответствии с которым я имею право на приватную — Оскар не в счет — беседу с вами, доктор Азмол.
Хозяйка оглядела Оскара и, кивнув, пустила их в дом.
— Почему Халкидики? — с улыбкой уточнил Фред, щуря непрозрачные серые глаза.
Азмол выглянула в окно. Дом стоял на крутом склоне с видом на море, и дорожка вела прямо к пляжу с золотым песком и ласковыми волнами.
— Аф… Афитос… — проговорила она с ностальгической ноткой в голосе. — Ф-ф-ф…в точности т-та-акой пейзаж рас-с-с-стилался перед окнами моего дома на Эсефе… Здесь похожий к-к-к…к-а-лимат и не растут пэсарты. Да вы п-проходите. Я с в-ва-а-шего позволения переоденусь.
Калиостро и Басманов остались вдвоем посреди просторной гостиной.
— Не сбежит она, мистер Калиостро? — шепнул Оскар.
— Сбежит? Зачем?
— Она какая-то странная.
— Будешь тут странной…
— Ну да. Эсеф же первым тогда попал под удар спекулатов…
— Я не только об этом. Глядите, Оскар: доктору Азмол совсем не чужда эстетика земной античности, — Фред повел рукой, указывая на стереокартины с изображением древнегреческих скульптур, занимавших простенки между восемью окнами.
— Она знает, кто мы такие?
— Нет. Полагаю, думает, что мы госчиновники. По крайней мере, во время сеанса связи я дал ей повод думать именно в этом направлении.
— Я уж-уж-же здесь! — пропела доктор Азмол, при полном параде входя в комнату и кокетливо поглядывая в сторону Калиостро.
«Нарядилась она и впрямь слишком роскошно для встречи госчиновников», — подумал Басманов, которому шеф отвел роль наблюдателя.
— Присаживайтесь. Н-н-не-е желаете чего-нибудь в-в-выпить?
— Нет, спасибо, доктор, — отозвался Фред. — Насколько мне известно, вы были координатором проекта «Трансдематериализатор» в институте астрофизики в Орвилле. То есть, в вашем ведении была львиная доля всех этапов разработки прибора?
— Ч-чуть более п-па-а-а-половины, если говорить точнее, господин а-а…К-калиостро.