Рай для двоих

Аннотация

Джина Хадсон приехала в Афины, чтобы отомстить. Но она не ожидала, что окажется в руках — и в постели! — главного помощника своего злейшего врага…

Глава первая Микос оглядывал банкетный зал. Его внимание вдруг привлекла девушка, стоявшая недалеко от стола Анджело. Кто она? И как вышло, что он не заметил ее раньше. Прием длится уже три часа, а она попалась ему на глаза только сейчас, в полночь. Девушка, кажется, пришла без спутника. Создавалось впечатление, что она, как и Микос, в роли наблюдателя. Разница лишь в том, что Микос настоящий профессионал. Не многие из присутствующих знали, что он не только начальник охраны, но и ближайшее доверенное лицо Анджело. Незнакомка же хоть и старалась не выделяться, но делала это слишком по-дилетантски. Если хочешь остаться незамеченной, голубка моя, подумал Микос, надела бы что-нибудь менее бросающееся в глаза. В последний раз оглядев зал, он кивнул своим людям и направился в сторону девушки. Темноволосая и темноглазая, она могла бы сойти за гречанку. Европейскую девушку он бы тоже без труда различил. Американка, заключил Микос. — Мы с вами не встречались раньше? — обратился он к ней. Если она и была удивлена, то не показала этого. — Вряд ли. — Ее глаза бесстрашно встретились с его. — В этой компании я человек новый. Микос не мог определить ее акцент. И теперь точно знал, что не видел эту девушку раньше. Такое лицо вряд ли забудешь. — Тогда позвольте мне исправить ситуацию. Меня зовут Миколас Кристополос. И моя задача узнать о вас все. — Приятно познакомиться, мистер Кристополос. А я — Джина Хадсон. — И вы не американка. — Нет, — ответила она, рассмеявшись. — Я из Канады. Это нормально? — Конечно. — Микос слегка помрачнел. В списке гостей ни одной канадки не значилось. — С кем вы пришли? — Ни с кем. Я одна. И здесь по заданию. Так она на работе? Возможно. Но уж точно не с ведома Анджело. Он не любил нанимать женщин, только если для работы по дому. — И что за задание? — Микос загородил Джину от посторонних глаз. — Я пишу статью для журнала, который издается в Ванкувере. Если вы не знаете, это на западном побережье… — Я бывал в Ванкувере. Я работаю в «Эсперус интернэшнл», которая, как вам известно, принадлежит хозяину приема. Два круизных лайнера летом ходят из Ванкувера на Аляску. Красивый город. — Да. — Джина улыбнулась. — Чудесный. Как и ты, подумал Микос. Потрясающе красивая брюнетка с изящной фигурой и кожей необыкновенного медового оттенка. А эта улыбка! Никогда еще женская улыбка не казалась Микосу столь соблазнительной. И никогда еще ему не хотелось коснуться кожи девушки, чтобы проверить, такая же ли она на ощупь, как струящееся шелковое платье. Микос тряхнул головой. — Удивлен, что весть об этом событии дошла до Ванкувера. Как вы узнали о нем? — Вы, наверное, считаете, что мы живем на краю света, мистер Кристополос. Но вообще-то нам известно, что происходит в мире. Анджело Тайрос известен по всей планете. Его день рождения привлек международное внимание. Особенно греческую диаспору Ванкувера. Плюс, как вы уже упомянули, его лайнеры регулярно посещают наш порт. Вот мы и решили, что такое событие достойно внимания. Микос оглядел ее довольно вместительную сумочку. В такую поместится и блокнот, и диктофон. — Но вы проделали долгий путь из-за такой малости… — Согласна. Поэтому, как только я закончу здесь, собираюсь совместить полезное с приятным и провести недельку-другую на греческих островах. Джина говорила так убедительно, что Микос почти поверил ей. Но это «почти» его и смущало. Он должен быть уверен на сто процентов. Микос не собирался подвергать хозяина опасности, пусть даже угроза облачена в шелка и так привлекательна. Именно такие штучки — самые непредсказуемые. Микос наградил Джину белозубой улыбкой. — Это же прием, — начал он, — а значит, все должны развлекаться. Включая и нас, которые здесь не для удовольствия. Давайте забудем ненадолго о работе и потанцуем. Что скажете? — А ваш босс не станет возражать? Микос бросил беглый взгляд в сторону Анджело, на котором повисла шикарная блондинка в мехах. — Сомневаюсь, что он заметит. Проследив за его взглядом, Джина поморщилась, будто недовольная увиденным, чем только подкрепила его подозрения. — Вы правы. Не заметит. — Так не будем больше терять время. — Хорошо. — Девушка улыбнулась. — С удовольствием потанцую. — Можете оставить сумочку. Она никуда не пропадет. — Микос положил ее сумку на подоконник и, обменявшись взглядами с Тео Керамидисом, увлек Джину на танцпол. Музыка закружила их в танце. Легкое касание тут, эротичное прикосновение там. И когда их взгляды встретились во второй раз, словно искра пробежала между ними. У него были женщины. Микос с ходу понимал, с кем возможен мимолетный роман, и всегда избегал других. Но Джина Хадсон не подходила ни под одно из описаний. Она была настолько другой, что он рисковал утратить свой профессионализм перед ее чарами. Оркестр заиграл более медленную музыку. Микос притянул Джину ближе. Еще бы чуть-чуть, и он мог бы ощутить плавный изгиб ее правой груди. Еще немного, и он коснулся бы ее кожи. Его тело словно обдало жаром. Не понимая, что происходит с партнером, Джина с любопытством взглянула на него из-под длинных густых ресниц: — Вы из Афин, мистер Кристополос? — Нет, — стараясь унять внутреннюю дрожь, произнес он. — Я родился в деревне на северо-западе страны. И зовите меня Микос. — Это греческий вариант имени Майкл? — Да. Местный диалект. Мое полное имя — Миколас. Они могли бы кружиться в танце вечно, но тут музыка подошла к концу. — А как ты проводишь свое свободное от работы в журнале время, мисс Джина Хадсон? На лице девушки промелькнула неуверенность, но она скрыла ее за очередным смешком. — Ничего выдающегося, боюсь. И зови меня Джина, раз уж мы перешли на «ты». Микос подвел девушку к ее сумке, которая лежала точно так, как он оставил ее. Джина надела ремешок на плечо. — Ты долго живешь в Афинах? — С тех пор, как еще мальчишкой приехал сюда работать. Другими словами, целую жизнь. Джина выглянула из окна на оживленную улицу и состроила гримаску. — И тебя не напрягают шум и суета? — Нет. Ведь я могу уезжать отсюда время от времени. Значит, тебе не очень по душе городская жизнь? — Я жила в городе. Когда-то. Сейчас обитаю в семейном поместье на островах. Она в очередной раз удивила Микоса. Ей же чуть за двадцать, может, немногим больше. Чересчур взрослая, чтобы жить в доме родителей, но слишком молода, чтобы запирать себя на островах. — У меня тоже есть небольшой дом на побережье, — поддержал разговор Микос, снова перебросившись взглядами с Тео. — И квартира здесь, в Ликабеттус-Хилл. Чтобы ответить, Джине пришлось повысить голос — за соседним столиком раздался громкий смех. — Боюсь, это мне ни о чем не говорит. Я почти ничего не знаю о городе. Микос и не ожидал иного ответа. Склонившись достаточно низко к ее уху, чтобы уловить легкий аромат духов, он шепнул: — Что скажешь, если я принесу нам чего-нибудь освежающего и покажу тебе оранжерею на крыше отеля, откуда ты сможешь увидеть весь город? Там никого нет и намного тише. Мы сможем спокойно поговорить. — Ну… — Джина сложила губки в раздумьях. — Здесь и правда довольно шумно. — Тогда подожди меня, я буду через минуту. Мгновенье спустя Микос подошел к Тео Керамидису. — Что было в сумке? — Ничего необычного, — ответил тот. — Действующее удостоверение журналиста, немного наличных и обычные девчачьи штучки — расческа, помада, зеркальце и все такое. — Тео порылся в кармане. — О, и ключ от номера в отеле. — Журналистское удостоверение, да? Она и сказала, что находится здесь по заданию журнала. — Значит, это правда. — Будем надеяться. — И все же Микос сомневался в искренности Джины. — Отличная работа, Тео. Справишься без меня? А я попробую узнать, в каком отеле она остановилась. Вид с крыши «Гранд Бретань» открывался впечатляющий. Роскошный старинный отель занимал престижное место в центре города, окнами выходил на площадь Синтагмы, Парламент и Нэшнл-Гарденс и располагался неподалеку от популярных среди туристов мест — Агора, Плака, рынка Монастираки, Акрополя и президентского дворца. При других обстоятельствах Джина с удовольствием осмотрела бы все эти достопримечательности. Но сейчас даже колонны Парфенона не могли отвлечь внимание девушки. Ее волновало присутствие Микоса Кристополоса. Его теплое дыхание у нее в волосах, его голос и аура мужской сексуальности обволакивали ее, опутывая сетями как муху в паутине. Заметив смущение девушки, Микос постарался отвлечь ее и указал в направлении восточнее отеля. — Там Колонаки. Часто его называют территорией посольств. Это деловой район Афин. Там много дорогих домов, офисов и кофеен, где любят коротать обеденный перерыв сливки общества. — Но ты живешь не там, да? — спросила Джина больше для того, чтобы показать, что она еще не совсем утратила способность мыслить. — Когда мы были внизу, ты говорил, что у тебя квартира в… — Ликабеттус. — Микос взял ее за плечи и развернул немного на север. — Отсюда эту улицу прекрасно видно. Однако работаю я в Колонаки, в здании комплекса «Тайрос». Упоминание имени Анджело Тайроса заставило Джину вспомнить, зачем она приехала в Грецию. С трудом подавив внезапно нахлынувшую злость, девушка спросила: — Давно ты на него работаешь? — Почти полжизни, хоть и не всегда в той же должности. — Значит, ты хорошо его знаешь? — По сравнению с другими — да. — То есть больше того, что он богат и знаменит? — Да. Ему сегодня восемьдесят лет, а он еще в отличной форме. Анджело приходит на работу к девяти и от остальных требует того же. Он очень гордится, что ни разу не пропустил ни одного рабочего дня. Ни когда умерла его жена, ни даже когда его сын и единственный наследник погиб в автомобильной аварии около тридцати лет назад. — Ты им восхищаешься, да? — Я уважаю Анджело, благодарен ему и да, очень люблю его. Я не всегда согласен с его мнением, но меня бы сейчас здесь не было, если бы не Анджело Тайрос. Чуть заметная тень омрачила лицо Джини. Но от Микоса это не ускользнуло. Он слегка склонил голову набок, чтобы лучше рассмотреть девушку. Джина еще раньше заметила, что глаза у него не карие, как у большинства греков, а зеленые, опушенные густыми черными ресницами. Его нелегко будет обмануть. Впрочем, нет худа без добра, подумала Джина и отвернулась прежде, чем этот взгляд смог околдовать ее. Если правильно разыграть карты, Микос может уже сегодня представить ее Анджело Тайросу. Если только не догадается об ее истинных мотивах. А без помощи Микоса ей не удастся подобраться к старому проныре. Приняв ее молчание за неодобрение, Микос добавил: — Если у тебя создалось впечатление, что Анджело холодный и бесчувственный и не думает о других, тогда позволь тебя заверить со всей искренностью, что он очень щедрый и великодушный. — Постараюсь вспомнить об этом, когда буду писать свою статью. Микос склонился к Джине и шепнул ей на ухо: — А я никогда не забуду эту ночь и это мгновенье. — Почему? — выдохнула девушка. Но на этот раз Микос взял ее лицо в свои ладони. — Мы оба знаем, почему, дорогая. Джина понятия не имела почему. О, она, конечно, ожидала, что Микос поцелует ее. Девушка знала это еще тогда, когда ступила в оранжерею на крыше. Как знала и то, что позволит ему сделать это. Ведь Микос просто греческий бог, а его улыбка пробирает до костей. И все же, почему она, Джина? Бальный зал был переполнен красивыми женщинами в потрясающих нарядах. Она же надела платье, которое не носила уже лет пять. И украшения, которые носила тайком от мамы, играя во взрослую. Так почему же Микос Кристополос выделил ее, неизвестную девушку из Канады, без денег и имени, из толпы богатых и знаменитых? — Это не ответ на мой вопрос, Микос. — Нет? Тогда, может быть, воспользуешься подсказкой? — промурлыкал он, целуя ее в губы. Как такое возможно, чтобы от одного поцелуя закружилась голова? Джина не сдержала стона. Она обвила руками его шею и запустила пальчики в густые мягкие волосы, позволив Микосу проникнуть языком в ее рот и делать с ней все, что он пожелает. Помни о том, зачем ты здесь! — кричал внутренний голос. Ты бы не поехала в Грецию, если бы тебе нужен был только секс! Даже если бы этот секс обернулся чем-то чудесным? — шепнуло сердце. Нет! Даже тогда, ты, идиотка! Что за женщина отдается уже за то, что красивый иностранец удостоил ее своим вниманием? Но он же больше, чем красив, спорило сердце, все дело в притяжении. Волшебной алхимии. Ты смотришь в глаза человека и видишь свое будущее, написанное в них. Поверь сердцу и узнай свою судьбу… Скажи это матери, которую ты оставила в клинике! — Ммм… о! — Джина отстранилась. — Я не могу! Это неправильно! — Как это может быть неправильно? Ты просто неотразима. И мы свободны следовать нашим сердцам. Или твое обещано другому? — Нет! — с горячностью возразила Джина. — Если бы я встречалась с другим мужчиной, я бы никогда не обманула его. То, что случилось сейчас здесь… это… это… Девушка замолчала. Она не могла ни в чем его обвинять. Однако Микос на стороне ее врага. А когда он узнает о том, почему Джина приехала в Афины на самом деле, то станет и ее врагом тоже. — Все слишком быстро. Я понимаю. Мы познакомились меньше часа назад. Но если ты согласишься провести со мной несколько дней, прежде чем сказать друг другу «прощай», я буду несказанно счастлив. Джина решила, что если она закрутит роман с Микосом, то, вполне возможно, вернется домой с печалью в сердце, но наверняка более уверенной в себе. — Собирай чемоданы и езжай, — посоветовал Джине Сэм Ирвин, ее врач. — Ты — молодая женщина, Джина, и уже давно не развлекалась. Поезжай в Грецию, заведи роман, а я возьму все здесь в свои руки. Хороший совет, Сэм, решила девушка, улыбаясь. — Мне нравится быть с тобой. Может, посидим еще немного? Ты говорил, что если бы не Анджело Тайрес, то тебя бы здесь не было. Что ты имел в виду? — Я бы предпочел встречать рассвет с тобой, но боюсь, должен лишить себя этого удовольствия. Я на работе и не должен покидать прием надолго. — Спасибо, что напомнил. Я ведь тоже на работе. И могу пропустить все самое интересное. Микос хотел было что-то сказать, но Джина не пожелала слушать. Наверное, она просто слишком долго не выходила в свет. Взяв на себя роль сиделки при своей бедной потерявшейся матери, Джина совершенно разучилась общаться. Как она могла быть столь наивной? Таких, как Микос, не интересуют разговоры под луной. Джина должна быть благодарна ему, что он не рассмеялся ей в лицо, когда она предложила «посидеть еще». Сглотнув, девушка вышла к лифту и нажала кнопку вызова. Слава богу, двери немедленно открылись. Но Микос быстро вошел следом. — Я тебя обидел? — Не смеши меня, — парировала она, желая, чтобы он перестал так смотреть на нее. — Если это правда, тогда, может, ты присоединишься ко мне чуть позже, когда схлынет толпа гостей? Джина прикрыла рот рукой и зевнула. — Ой, сомневаюсь. Я уже устала. Не хотелось бы задерживаться после того, как я соберу материалы для статьи. — Ясно. У тебя номер в «Гранд Бретань», да, Джина? Девушка рассмеялась. — Кто меня туда пустил бы? Я рядовая журналистка. — Надеюсь, ты нашла хороший отель по соседству? — Я остановилась в «Топикос», в нескольких кварталах от «Хилтон». Ничего выдающегося. И конечно, не идет ни в какое сравнение с «Гранд Бретань», но номер уютный, чистый и даже с собственной ванной. — Тогда я попрошу водителя отвезти тебя, когда захочешь. — Не нужно, спасибо. Это рядом, и я могу прогуляться или вызвать такси. — Я не позволю. Пожалуйста, дай мне знать, когда соберешься домой. Вот еще! Джина едва сдержалась, чтобы не бросить это ему в лицо. К счастью, двери лифта открылись, и им пришлось выйти в зал. Девушка помахала Микосу рукой: — Увидимся, — улыбнулась она и пошла прочь. Микос даже не попытался ее остановить. Он уверенным быстрым шагом пошел к бару и начал разговор с мужчиной у стойки. Что ж, если он не собирается знакомить ее с Анджело Тайросом, придется сделать это самой. Джина прошла к главному столу, но и тут ее ждало разочарование — греческого миллионера за столом не оказалось. — Простите, вы говорите по-английски? — обратилась она к женщине, сидевшей за столом. — Немного. — Не подскажете, где я могу найти мистера Тайроса? Я надеялась, он даст мне интервью. — Вы опоздали, милая! — воскликнула женщина. — Он уже ушел отдыхать. Ему ведь восемьдесят! Здорово! Просто великолепно! Отличное начало сменилось отвратительным концом. Джина, неожиданно уставшая и обескураженная, направилась к выходу. Слава богу, Микоса нигде не было видно. Но на середине пути к фойе, девушка ощутила, как кто-то коснулся ее плеча. А потом голос, который так легко соблазнил ее на крыше, прошептал: — И куда это ты собралась, мисс Хадсон? Глава вторая — Это не твое дело, — сказала девушка Микосу, отталкивая очередного фотографа и твердым шагом направляясь к выходу, — но я возвращаюсь к себе в отель. — Мы же решили, что ты дашь мне знать, когда соберешься уходить. — Микос последовал за ней. — Нет. Это ты так решил, а не я, — поправила его девушка. Мужчина поднял левую руку и щелкнул пальцами. Этого оказалось достаточно, чтобы к ним подъехал черный «мерседес». — Что ж, хотя бы у одного из нас есть здравый смысл, — он открыл перед Джиной дверь автомобиля. Джина хотела было поспорить с ним, но у нее просто не осталось на это сил. Девушка сто лет не ходила на каблуках, ее ноги гудели. Она проглотила собственную гордость и села в машину. — Спасибо, — поблагодарила Джина. — Я ценю твою заботу. — Не стоит. Она назвала водителю адрес отеля, внезапно осознав, что Микос сел рядом с ней. Он перекинулся с водителем парой фраз на греческом, потом поднял разделительную перегородку и удобно расположился на сиденье. Джина не знала Афин, но одного взгляда в окно ей хватило, чтобы понять: они едут вовсе не в ее отель. — Если ты не в курсе, то водитель едет не туда. — Как раз туда. — Микос вытянул ноги и расстегнул свой пиджак. — Советую тебе расслабиться и получать удовольствие от поездки. Джина огляделась. Дорогой кожаный салон, бутылка шампанского в ведерке со льдом, рядом мужчина, сексуальный и красивый… И тут девушка осознала, что она едет совершенно в неизвестном направлении с незнакомцем. И у нее могут быть серьезные неприятности. Женщина, путешествующая одна в чужой стране, запросто может исчезнуть без следа, и родные никогда больше не увидят ее. А все из-за легкомысленного поведения. — Если ты решил похитить меня, — в ужасе заговорила Джина, — то должен знать: выкуп ты за меня не получишь. — Похитить тебя? — Микос усмехнулся, обнажив белые зубы. — Мне это и в голову не приходило, но теперь, когда ты упомянула об этом, я думаю, что это неплохая мысль. — Рада, что хотя бы одного из нас веселит сложившаяся ситуация! — огрызнулась Джина. — О, ты не только веселая, ты еще и интригующая. — А ты несносный! Микос рассмеялся. — По крайней мере, я произвел хоть какое-то впечатление. — Он достал бутылку шампанского из ведерка со льдом. Как завороженная Джина следила за его движениями. Микос с легкостью откупорил бутылку и разлил игристое вино по бокалам. — За что выпьем, Джина? — спросил он, протягивая ей бокал. — Сам решай. — Может быть, за то, чтобы лучше узнать друг друга? — Когда я предложила это чуть больше часа назад, ты заявил, что у тебя есть дела поважнее. — Я передумал. — О, я знаю таких, как ты! Если ты думаешь, что, усадив в этот… этот сексмобиль, сможешь уложить меня в постель и делать со мной, что хочешь, тогда знай: ты глубоко заблуждаешься. Микос на мгновение лишился дара речи. По тому, как он прикрыл рот рукой, было ясно, что он едва сдерживает смех. — Могу тебя заверить, что я уважаю тебя и не собираюсь делать ничего подобного. О… — Джина помолчала. — Тогда чего же ты хочешь? — Объясниться. — Для этого не нужно было таких усилий. — Хочешь сказать, если бы я попытался поговорить с тобой еще в отеле, ты бы осталась и выслушала меня? — Возможно, нет, — призналась девушка. — Я устала от тебя. — Вот именно! Поэтому я и украл тебя так неожиданно. Я не собирался зря тратить время. Ни свое, ни твое. Ты ведь тоже почувствовала это тогда, на крыше? Искру, которая вспыхнула между нами так ярко, что остальное утратило значение? Джина тихонько кивнула. — Но почему же ты тогда… — Резко оборвал все, пока мы не зашли слишком далеко? — (Она снова кивнула.) — Потому что, — Микос забрал у нее бокал и поставил рядом со своим, — ты, Джина, возбудила меня настолько, что я не знал, смогу ли контролировать себя, если останусь с тобой наедине еще хотя бы на минуту. — А я думала, ты женат. — Нет. И никогда не был. — А… — И я не планировал соблазнить тебя на заднем сиденье машины. Если мы займемся любовью — что рано или поздно произойдет, — то это будет там и тогда, когда мы оба этого захотим. — Микос снова улыбнулся. — Но, если ты позволишь, я поцелую тебя. — Это можно, — прошептала девушка. Их губы соприкоснулись в поцелуе — сначала нежном и осторожном, потом все более обжигающем и страстном. Джина отдалась его умелым ласкам. Она знала, что Микос будет особенным, была уверена в этом так же, как и в том, что ее зовут Джина Хадсон. После того как Пол бросил ее, и Джина уехала на остров, ее дни стали похожи один на другой. На острове не было достойных кавалеров, к тому же Джине надо было заботиться о маме. Но сейчас она в Греции, в Афинах, целуется с красавчиком Микосом Кристополосом. На долгих пять лет Джина забыла, что такое мужчина. Дело было даже не в притяжении. Она изголодалась по ласке. — О боже! — выдохнула она, отстраняясь. — Думаю, на сегодня достаточно. — Я, пожалуй, еще выпью. Джина поражалась, насколько быстро меняется его настроение. Горячий и страстный в одну минуту, Микос становился холодным и неприступным в другую. Она обвела рукой «мерседес». — Я не ожидала, что вечер закончится так. — А чего ты ждала, Джина? — Что уеду к себе в отель, как только соберу достаточно информации. — Информации? — Для статьи. — Ах, да, статья. — Ты что, не веришь мне? — А у меня есть причины? — Не знаю, — пожала плечами Джина. — Но ты вдруг заговорил с подозрением. — Разве? — Да. Так ты не веришь мне? — Скажем так: обычно меня трудно удивить красивым личиком и великолепной фигурой. Но меня так сильно тянет к тебе, что я прямо-таки теряюсь. Я соврал бы, если бы сказал, что считаю эту ситуацию нормальной. По правде говоря, мне она кажется из ряда вон. — И тебе не нравится, что ты не можешь ничего понять. — Да. Я, как говорят у вас в Канаде, привык держать все под контролем. Поэтому-то я так хорошо делаю свою работу. — А чем ты занимаешься? Ты сказал, что работаешь на мистера Тайроса, но не уточнил, что ты делаешь. — Я исполняю обязанности вице-президента. Это ни о чем не говорило Джине. — Тебе нравится твоя работа? — Не всегда, — поморщился Микос. — Как и всем. Взять, например, тебя. Ты что же, счастлива каждый день от того, что делаешь? Девушка отвернулась к окну. Она снова вспомнила, почему приехала в Грецию. Мисс Хадсон… Джина, мне ужасно неловко, но я почти уверена, что оставила мои серьги у зеркала перед тем, как мы вышли утром, а сейчас их там нет… Джина, это ты? Я только что видела твою маму на пляже, по шею в воде… в ноябре, Джина!.. Видела ли я Мэв? С утра не видела, Джина. Когда ты обнаружила, что она пропала?.. Девушка прислонилась лбом к холодному стеклу. Она ненавидела то, что случилось с ее матерью. Нет, Джина вовсе не была счастлива от того, что делала каждый день. Но не потому, почему он думает. — Дни бывают разные. То лучше, то хуже. Думаю, это относится к любой работе. — Расскажи мне об этом. — О чем? — О твоей работе. Ты говорила еще, что живешь на острове. — Верно. — Но ведь сложновато добираться оттуда до Ванкувера, если мне не изменяет память. — Многие ездят на работу в Ванкувер с островов. На катере это всего двадцать минут. — Но почему такая молодая и красивая девушка вернулась жить в родительский дом? — Откуда тебе это известно? — Ты сама рассказала, когда мы танцевали. О господи! Нужно научиться держать язык за зубами. А может, Микос просто убивает время, надеясь, что так она не заметит, куда они едут? Кстати, сейчас впереди показался мост над темной водой. Что это? Озеро? Море? А если море, то какое? — Куда ты меня везешь? — Туда, где мы сможем побыть наедине. — Мы и так наедине. — Не совсем. — Микос кивнул в сторону перегородки. — При моей работе сложно избе жать компании, но сегодня… — он провел большим пальцем по ее нижней губе, — сегодня я рад этому. Потому что я с тобой. Они пересекли мост и поехали по городу. Во многих домах еще горел свет. — Мы все еще в Афинах? — Нет. Мы на Эвии. Это второй по величине остров после Крита. Многие греки считают его самым красивым. Но так как этот остров расположен ближе всего к столице, он переполнен туристами и поэтому утратил многие традиции и обычаи. — У тебя здесь дом? — Нет. — Их руки переплелись. Джина задрожала. Не только от его прикосновения, но и потому, что, оставив город позади, «мерседес» проехал деревню Осиоре и остановился на пустынном побережье, далеко от цивилизации. — Пойдем, — пригласил Микос, помогая девушке выйти из машины. Джина неуверенно пошатнулась на высоких каблуках. Поддержав свою спутницу, Микос отправил водителя обратно. Через минуту их окутала звездная ночь. В тишине слышался лишь шепот волн и биение двух сердец. Микос стоял рядом с Джиной, высокий и мощный. — Мне не очень нравится то, что происходит, — стараясь говорить спокойно, произнесла Джина. — Что ты задумал? — Просто хотел прогуляться по пляжу. А ты что, испугалась? — Сейчас почти три часа утра. В этот час большинство людей уже в постели. Микос мягко рассмеялся. — То есть ты предпочла бы оказаться со мной в постели, Джина? — Вовсе нет! Просто я не понимаю, зачем мы здесь. — Тогда посмотри вокруг. — Микос развернул ее к морю. — Видишь, как танцует в воде отражение звезд? Чувствуешь, как нежно бриз ласкает кожу? Вдохни аромат олеандра. А теперь скажи мне: ты и теперь предпочла бы остаться в своем отеле? В Афинах? Городе, который никогда не спит. Да, каждое его слово было абсолютной правдой! — Здесь красиво. — Тогда отбрось сомнения и пойдем со мной, — шепнул он ей на ушко. Был ли у нее выбор? Хотела ли Джина пойти с ним. Уже то, что она едва поспевала за Микосом на огромных каблуках, было ответом. — Мне неудобно бежать за тобой в парадных туфлях. — Так сними их. — Он подошел к ней. — Обопрись на меня. И как последняя дурочка, Джина повиновалась. — Ну вот. Как теперь себя чувствуешь? — Потрясающе. — Только не наступи на шлейф. — Что еще? — Джина послушно подобрала подол платья. — Мы немного прогуляемся по побережью, а потом вернемся в деревню. До нее около трех километров, так что это займет полчаса, не больше. Они гуляли почти два часа. Дойдя до деревни, они вошли, босые, в кофейню, чтобы перекусить и выпить ароматного кофе. — Садись. — Микос отодвинул для Джины стул. Девушка дрожала мелкой дрожью. Заметив это, Микос накинул ей на плечи свой пиджак и сел напротив. Как раз в этот момент появился владелец кофейни. Он поставил перед гостями по чашке черной ароматной жидкости с коричневой пеной. — Возможно, он крепче, чем ты привыкла, — отметил Микос. — Но мы, греки, любим такой кофе. Особенно если не спали всю ночь. — Вкусно. — Джина улыбнулась. Только бы в животе не заурчало от голода. — Ммм… ты сегодня работаешь? — Нет. В выходные я предоставлен самому себе. А ты? А я свободна все время, пока здесь, чуть было не выдала себя девушка, но, вспомнив о своей цели, сказала: — Мне нужно просмотреть записи и начать статью. — Но сначала поспать, разумеется. — Конечно. — У тебя достаточно материала, чтобы написать хорошую статью? Ты ничего мне не должна за это, Джина, ты же знаешь, сказал ее бывший начальник, Лорн Макдоналд, когда она попросила у него журналистское удостоверение, чтобы попасть на день рождения Анджело Тайроса. Я рад помочь тебе, чем могу. Но если ты все же напишешь статью, я буду счастлив опубликовать ее. В старые времена ты отлично справлялась. — Не совсем, — сказала она Микосу. — Я надеялась взять интервью у мистера Тайроса, но, полагаю, переоценила свои возможности. — Да уж. Анджело редко дает интервью. Но если у тебя есть вопросы, можешь задать их мне. У Джины было множество вопросов, однако она сомневалась, что кто-нибудь, кроме Анджело Тайроса, сможет ответить на них. Но и сдаваться она не собиралась, как и возвращаться домой с пустыми руками. Слишком многое поставлено на карту. Глава третья Микос с интересом разглядывал девушку. — Не стесняйся, Джина. Спрашивай меня о чем угодно. Я отвечу честно. Она отпила еще немного кофе и поморщилась. — Ты упомянул, что Анджело Тайрос вдовец. Он был женат только один раз? Микос не сдержал ухмылки. О любовных похождениях его босса ходили легенды. В то же время Микоса удивило, что Джина задала подобный вопрос. Неужели она вообще не готовилась к интервью? Пять минут в Интернете, и ей было бы известно, что Анджело Тайрос был женат не единожды. — Пять, — ответил он. — Первая жена и мать его единственного сына умерла в сорок лет. Со второй и третьей женами он развелся через год брака, с четвертой через полгода и пережил пятую, которая умерла восемь лет назад. — Думаешь, он мог бы жениться снова? — Возможно. Анджело не любит одиночество и обожает красивых женщин. Джина рассмеялась. — Другими словами, он использует их. — Нет. Я этого не сказал. И тебе не позволю! Девушка густо покраснела. — Прости. Уверяю тебя, в дальнейшем я буду относиться к объекту своей статьи со всем уважением, которого он заслуживает. — И ты прости, — извинился Микос, глядя в ее большие темные глаза, унаследованные, скорее всего, от какого-нибудь южанина, оказавшегося в Канаде. — Мне не следовало высказываться так резко. — Не извиняйся. Ты очень лестно отзывался о мистере Тайросе. Мне стоило вспомнить об этом прежде, чем делать такое едкое замечание. — Джина посмотрела на рыбаков, собирающих сети. — А рыбацкий невод всегда оранжевого цвета? — Да. Или терракотового, — ответил Микос, понимая, что Джина специально сменила тему. Странно, что она так легко отказалась говорить о том человеке, ради которого приехала в Грецию. — Но какое это имеет отношение к твоей ст… — Местный колорит, — прервала его Джина на полуслове. — Он добавит красочности статье. Они рыбачат всю ночь? — Как правило, да. — А кто-нибудь в этой стране вообще спит по ночам? — В летнее время греки спят мало. Чаще хватает нескольких часов днем. Таким образом нам удается избежать самого палящего солнца. — Значит, такие кофейни открываются на рассвете? — Именно. А скоро жители деревни спустятся на побережье, чтобы купить рыбы. Когда рыбаки продадут улов, они вымоются и пойдут сюда пить кофе и обмениваться новостями. Но все это, как я уже сказал, не имеет отношения к Анджело Тайросу. Почему ты вдруг потеряла к нему всякий интерес, Джина? — О, это не так. Мне очень хочется узнать о нем побольше. Что-то смущало Микоса в ее словах. То ли небольшая пауза, то ли выражение ее лица, когда она произносила их. — Ты говоришь так, будто у тебя есть причины не любить Анджело, — заключил Микос. — Но ты ведь ни разу не встречалась с ним раньше. Или я не прав? — Не совсем, — Джина взяла на руки щенка, выбежавшего к ним. — Может, это просто досада, что так и не смогла познакомиться с ним. И у меня возникает еще один вопрос. Почему, если Анджело так ценит уединение, он устроил такое шумное торжество? — Я бы не сказал, что босс любит уединение. Как я уже говорил, он, наоборот, не признает одиночества и обожает находиться в кругу друзей. Но как у любого богатого человека, у него за эти годы накопилось немало врагов. Раньше он быстро расправлялся с ними, но теперь, в силу возраста, Анджело предпочитает избегать незнакомцев, пока не убедится, что они не причинят ему вреда. — То есть он боится говорить с кем-то вроде меня? Но что я могу ему сделать? Убить его своим карандашом? — Все возможно, — пояснил Микос, наблюдая, как щенок пытается лизнуть Джине шею. — Деньги — мощный афродизиак для людей, у которых их нет. Поэтому Анджело опасается незнакомцев, где бы он ни оказался. — В смысле? — она отпустила щенка и взяла свою чашку. — За последние три месяца ему пришлось несладко. Несколько раз объявлялись его так называемые «потерявшиеся» родственники. Если бы он всем верил, то у него уже было бы около пятисот сыновей и дочерей. Джина поперхнулась кофе. — Прости. Я не хотел тебя так шокировать. Ее сумочка упала со стола, открылась, и все ее содержимое оказалось на полу. Микос вздрогнул. А вдруг она обнаружит, что ключ от ее номера пропал? Но Джина лишь утерла навернувшиеся на глаза слезы бумажным платочком, быстро собрала все обратно в сумку и бросила на Микоса неодобряющий взгляд. — Это не смешно. И вообще, то, что я уже успела услышать об Анджело Тайросе, не показалось мне веселым. Не спрашивай почему, я не смогу ответить тебе. — Может быть, потому, что ты слишком устала? Ты увидишь его в другом свете, когда выспишься. — Да, я действительно очень устала. — В таком случае, думаю, нам лучше вернуться в город. Машина ждет нас. Наденешь туфли? — Нет, спасибо! У меня ноги отваливаются. И боюсь, что они будут болеть еще долго. Микос надел ботинки. — Тогда мне остается только одно. — Он встал и, несмотря на ее протесты, взял Джину на руки и вынес к машине. — В этом не было необходимости! — раздраженно проговорила девушка, оказавшись на заднем сиденье «мерседеса». Микос не смотрел ей в глаза, увлеченный созерцанием ее длинных ножек. — Не с моей точки зрения, Джина. Она не помнила, как заснула у него на плече. Только когда машина остановилась, девушка открыла глаза и смущенно взглянула на Микоса. Он смотрел в окно с озабоченным выражением лица. — Я не очень хорошая компания, да? — сонно пробормотала Джина. — Разве ты слышала, что я жаловался? — Нет. Джине хотелось, чтобы он сказал что-нибудь, вроде «мы потеряли столько драгоценного времени, пока ты спала». Но он лишь произнес: — Нужно было раньше отвезти тебя в отель. Ты выглядишь слегка помятой. Как великодушно! Выпрямившись, Джина поправила волосы, думая, не потекла ли у нее тушь и не размазалась ли помада. И не храпела ли она во сне! А вот Микос даже после бессонной ночи выглядел великолепно. Это нечестно! Водитель открыл дверцу перед Микосом. Тот вышел и подал девушке руку. — Джина? Она ощутила тепло его пальцев. А через секунду уже стояла, босая, рядом с ним на холодном тротуаре, ища в его зеленых глазах хотя бы намек на то, что он изъявит желание увидеть ее снова. — Спасибо за чудесный вечер. Микос улыбнулся и подошел ближе. Склонился к ней и слегка коснулся ее губ. — Сладких снов, — пожелал он. Джина, стараясь не расплакаться, кивнула, повернулась и направилась к дверям отеля. Вдруг она услышала: — Джина, подожди! Она оглянулась в надежде, что Микос все же попросит ее о свидании, но… у него в руках были ее туфли. — Ты забыла их. — Спасибо, — пробормотала девушка еле слышно и скрылась за дверью отеля прежде, чем успела выставить себя еще большей дурой. Едва за ней закрылись стеклянные двери отеля, как прекрасный Принц исчез на своем лимузине в оживленном уличном движении. Вот и сказке конец! Жалея себя, девушка поднялась на лифте на сороковой этаж и только там обнаружила, что потеряла ключ. Она понятия не имела, где, когда и как! Это стало последней каплей. Джина дала волю эмоциям и с силой стукнула ногой по двери. Боль пронзила ее, она вскрикнула. Из соседней комнаты появилась горничная. Женщина на ломаном английском старалась успокоить Джину и открыла ей дверь запасным ключом. Усадив девушку в кресло, горничная поспешно вышла, вернувшись в номер с пластиковой чашкой со льдом. — Приложите лед, иначе опухнет. Женщина заботливо помогла Джине опустить ногу в лед. Через минуту Джину сотрясали рыдания. Оставалось только догадываться, заплакала ли девушка от боли, тронула ли ее такая забота со стороны совершенно незнакомого человека или это были слезы разочарования, что попытка осуществить задуманное провалилась. Горничная гладила девушку по голове, шепча ласковые слова по-гречески. — Простите, — шмыгнула носом Джина, немного успокоившись. — Не понимаю, что со мной происходит. Я стала такой чувствительной с тех пор, как приехала сюда. — Не, не, — успокаивала ее женщина. — Не, каталавено. Я понимаю. Джина улыбнулась. Не понимаете, подумала она, но от ваших слов мне все равно легче. Горничная улыбнулась в ответ и постучала себя по груди. — Me лене Апостолия. Вы? — Джина. Женщина кивнула. — Все хорошо, Джина? — Да, намного лучше. Спасибо. — Девушка махнула рукой в сторону двери. — Вам нужно идти. Я не хочу, чтобы у вас из-за меня были неприятности. Спасибо вам еще раз, Апостолия. Вы были очень добры. Евхаристо! — Паракало. — Апостолия кивнула и вышла, тихо притворив за собой дверь. Несколько минут Джина молча сидела, глядя в окно на Акрополь. Она думала о прошедших десяти часах. Романтичных и кажущихся нереальными, как звездная пыль. Она встретила мужчину, который заставил ее снова почувствовать себя желанной. Он подарил ей время, которое она никогда не забудет. Но никогда больше он не появится в ее жизни. Так же как и она в его. Жаль, что я не разбила о дверь свою глупую голову, заключила Джина. Часы на прикроватном столике показывали восемь утра. А в Канаде сейчас девять вечера, пятница. Можно позвонить домой. Мама уже в постели, значит сиделка, Линн О'Кифи, сумеет свободно поговорить с ней. Джина сняла трубку и набрала номер родительского дома в Канаде. Линн ответила сразу: — Я ждала твоего звонка. Как Афины? — Здесь жарко, шумно, необычно, и я очень устала. Как мама? — Хорошо. Мы сегодня гуляли на пляже и собирали ракушки, а после ланча ездили в город и поели мороженого в парке. — Как ты считаешь, она поняла, что я уехала? Скучает ли по мне? — Не думаю. Она пребывает большую часть времени в своем собственном мире. Ты же знаешь, что с ней, Джина. — Да. — Девушку пронзило чувство вины. За последние двенадцать часов она ни разу не вспомнила о маме. — Но она не очень хорошо переносит перемены, и я боюсь… — Не переживай. Я много работала с пациентами, страдающими болезнью Альцгеймера. Если мне понадобится помощь, я всегда могу позвонить врачу. — Она регулярно принимает лекарства? — Конечно! Послушай, Джина, отдыхай и не думай о том, что происходит дома. Если ты будешь нужна, я позвоню. Все под контролем. Перестань волноваться и наслаждайся отпуском. Ты его заслужила. — Я постараюсь. Но девушка знала, что это будет нелегко. Беспокойство уже давно стало ее постоянным спутником. И то, что она уехала за тысячу километров, ничего не изменит. — Поводов для беспокойства нет, — сообщил Тео Керамидис. — Она чиста. — Уверен? — Микос, я проверил ее номер в отеле от пола до потолка. Если бы она что-то прятала, я бы непременно обнаружил это. Все чисто, от паспорта до багажа. Она именно та, за кого себя выдает. Я просмотрел в Интернете ее последние статьи в том журнале, для которого она пишет. Эта девушка невинна и чиста, как ее хлопковые трусики. При мысли о том, что Тео видел ее белье, Микос ощутил, горький привкус во рту. — Надеюсь, ты все оставил так, как было? — Ты что, Микос! Как ты можешь задавать подобный вопрос профессионалу. — Проклятье! — выругался Микос. — Разумеется, ты прав. Просто… — Я понимаю, в чем дело, босс. Ты просто так увлекся этой девушкой, что тебе не терпится все о ней узнать. А если получится, то и уличить ее во лжи. Микос никогда не был в столь дурацком положении. Он ни разу не смешивал работу с удовольствием. Работа всегда стояла для него на первом месте. До сих пор. — Я сделаю вид, что ничего не слышал. Спасибо, Тео. Теперь я сам разберусь. — Ни секунды не сомневаюсь! — усмехнулся Тео и направился к двери. В дверях помедлил. — Кстати, у меня есть для тебя еще кое-что, но это не так уж важно. Она зовет себя Джина, но ее полное имя Анджелина Мэв Хадсон. И, если для тебя это имеет значение, пятого августа ей стукнет двадцать девять. Запомнив эту информацию, Микос вышел на балкон. Несмотря на ранний июнь, жара в полдень доходила до тридцати градусов. Необычно даже для Афин. В другой ситуации он поехал бы на выходные на острова. Но не сейчас. Когда все его мысли занимала Джина. Он видел разочарование в ее глазах, когда отпустил ее этим утром. И знал, что расстроило ее. Однако он не мог ничего сделать, пока не убедился, что эта девушка чиста. Такова цена безопасности, как часто повторял Анджело. И Микос хорошо усвоил этот урок. Однако иногда он чувствовал себя настолько грязным, что никакое мыло и горячая вода не смогли бы смыть с него эту грязь. Джину разбудил стук в дверь. Девушка с удивлением обнаружила, что сейчас уже семь десять, значит, она проспала почти двенадцать часов. Девушка вылезла из постели и надела халат. Ноги еще немного ныли при ходьбе. Джина увидела свое отражение в зеркале и ужаснулась. Макияж был размазан по всему лицу, а волосы торчали в разные стороны. — Секундочку! — крикнула она и, пулей влетев в ванную, быстро умылась и причесалась. Но стучавший, кто бы он ни был, не дождался ее. За дверью никого не оказалось, только корзина с цветами дожидалась ее у двери. Розы. По меньшей мере, три дюжины кроваво-красных красавиц. «На память о незабываемой ночи» — было написано в записке, в конце которой стояла подпись Микоса. Сердце Джины радостно забилось в груди. Не успела она поставить цветы в воду, как зазвонил телефон. — Ну, — раздался на том конце голос, который девушка не надеялась больше услышать, — ты хорошо отдохнула? — Отлично. — Достаточно, чтобы провести со мной вечер? Розы, а теперь еще и это? Больше, чем она смела мечтать. — Я с удовольствием. Но только если дашь мне час на сборы. — Джина посмотрела на себя в зеркало. — А лучше два. — Тогда я заеду за тобой в девять. — Отлично. И, Микос, спасибо за цветы. Они прекрасны. — Как и ты. — Ответил он и повесил трубку. Джина, несмотря на ломоту в ступнях, закружилась по комнате. Мама сможет побыть немного без нее. Она идет на свидание с самым потрясающим мужчиной на свете. И Джина собиралась насладиться этим сполна. Глава четвертая — Владелец этого заведения, — сообщил Микос, входя с Джиной в небольшой ресторан, — подает лучшие устрицы в Афинах, а может, и во всей Греции. Джине было бы все равно, даже если бы он подавал простую воду из-под крана. Она была слишком увлечена окрестностями. Лимонно-золотой закат горел над «темным как вино» гомеровским морем, которое в этот вечер казалось пурпурным. Перед глазами простирались Афины, сверкающие всеми цветами радуги. И как всегда, надо всем возвышался драматичный силуэт Акрополя. Стены ресторана были увиты цветами. Над крышами из красной черепицы высились пальмовые деревья. А лучше всего было то, что Микос баловал ее своим вниманием. Его обезоруживающая улыбка согревала, а взгляд проникал в самое сердце. После его звонка Джина провела мучительное время в раздумьях, что надеть. Она не ожидала, что станет ходить куда-то с мужчиной, а уставшие ноги ограничили выбор обуви. Девушка остановилась на белой хлопковой юбке и топе, а на ноги надела босоножки на низких каблуках. Завершил наряд широкий красный ремень. Портье дал Джине запасной ключ, предупредив, чтобы на этот раз она была осторожнее. «Никто не знает, милая, кто найдет этот ключ, — говорил он. — А здесь, в Афинах, часто случаются кражи. В старых отелях, вроде нашего, нет системы безопасности, так что будьте аккуратнее». У Джины не было с собой ничего ценного, за исключением билета и паспорта, но и их потеря не стала бы катастрофой. Ведь можно было позвонить домой. На всякий случай убрав билеты и документы во внутренний карман сумочки, Джина вышла из отеля. Микос почти сразу подъехал к зданию на «ягуаре». Девушка никак не ожидала увидеть такую машину. А если он поведет ее туда, где мужчины должны носить галстук, а женщины расхаживают в коктейльных платьях, тогда она будет чувствовать себя настоящей Золушкой. Однако ее неуверенность испарилась, как только Микос вышел из машины в такой же простой одежде, как и она. Хотя его льняные брюки и кремовая рубашка с короткими рукавами наверняка стоили больше, чем Джина зарабатывала в месяц. Сейчас, сидя напротив нее при свете свечей, Микос выглядел сногсшибательно. Любая женщина потеряла бы голову рядом с таким красавцем. Джина не замечала, что в открытую пялится на него, пока Микос не застал ее за этим, оторвавшись от изучения меню. — Ты голодна? Еще как! Только в другом смысле! Джина не произнесла этого вслух. — Немного. — Экзертикос! Тогда начнем с небольшой порции устриц и мидий. Ты любишь осьминогов, кальмаров, омаров? — Обожаю, — ответила Джина, не уверенная в устрицах, которых пробовала давным-давно и уже забыла, каковы они на вкус. — Тебе легко угодить. — Микос одобряюще кивнул. — Мне это нравится. А ты мне нравишься еще сильнее! Микос подозвал официанта и сделал заказ. Мужчины обменялись улыбками, как будто были хорошо знакомы. Через десять минут им принесли устриц и чашку с ледяной водой. — Ты, наверное, часто приходишь сюда, — предположила Джина, как только они снова остались наедине. — Раз в неделю точно. Моя квартира неподалеку отсюда. — И мистер Тайрос живет в этом районе? — У него апартаменты в Колонаки и вилла на острове Эвия, с видом на Эгейское море. Раньше он всегда приезжал в Афины надолго, покидая город только на выходные, а теперь все чаще стал бывать на острове. Особенно летом. Джина благодарно кивнула, когда он подал ей стакан воды. — Ты говорил, что у тебя тоже есть дом на острове. — Да, в волшебном месте на юге, на Кикладес. — Ты часто бываешь там? — Как только предоставляется возможность. Большинство выходных. — Но не эти. — Нет. В эти выходные меня отвлекло некое очаровательное создание. Хорошо, что в этот момент принесли их заказ. Джина воспользовалась шансом не отвечать на столь многообещающую фразу. Она сделала вид, что увлеченно рассматривает многочисленные яства на тарелках. Девушка узнала оливки, помидоры-черри, цацики и кальмары. И конечно, свежеиспеченный хлеб. В остальном Джина не была так уверена. Она удивилась при виде какой-то штуки из мяса, которая выглядела очень аппетитно, но в то же время странно. — Это локаника, — пояснил Микос. — Греческая кровяная сосиска, которую готовят из телятины и свинины и приправляют черным перцем и апельсиновой цедрой. — Он поднял свой бокал. — За вечер открытий для нас обоих. — За нас, — присоединилась Джина и осушила бокал до дна. — Полегче с этим, — улыбнулся Микос. — У нас впереди целая ночь, дорогая, и я не хочу, чтобы ты все пропустила. — Согласна. Но вообще-то я мало пью. И не люблю пьяниц. — О, ты не должна мне ничего объяснять, Джина. Я уже знаю о тебе все, что мне нужно. И ты мне очень нравишься. О небо! Вот оно, опьянение счастьем! Какой, к черту, алкоголь! — Но ты ведь совсем меня не знаешь. У людей всегда есть скрытые стороны. Мотивы, импульсы и… тайны, которые они скрывают. Я, например, приехала в Грецию, чтобы… — Молчи! — Микос накрыл ее руку своей ладонью. — Мне известно, зачем ты приехала. Больше того, я знаю, что ты прекрасна во всех смыслах. Я вижу страсть в твоих чарующих глазах. Слышу музыку в твоем голосе. Чувствую щедрость и доброту твоей души. Единственная загадка для меня, почему другой мужчина не занял место рядом с тобой. Но, знаешь, я благодарен судьбе за это. — Но Микос… — Нет. Если бы ты хотела отвергнуть меня, ты бы не согласилась обедать со мной. И не позволила бы мне целовать тебя. — Сегодня ты и не спешишь меня целовать. Он рассмеялся. — Всему свое время! — Микос сильнее сжал ее руку. — Отбрось ненужное смущение. Мне тридцать пять лет, Джина. Я знаю, чего хочу. И у меня достаточно опыта, чтобы видеть, что из себя представляет человек. И я проницателен, когда судьба преподносит мне подарки. — Возможно, но… — Разве тебе известны все мои тайны? — перебил ее мужчина. — Конечно, нет. — Тогда зачем мне знать все твои? У всех за плечами есть прошлое, картхула мои. И все мы живем с теми ошибками, которые когда-то совершили. Но настоящее и будущее мы строим сами. Джина должна была бы остановить его на этом. Сказать, что она не может строить планы на будущее в ее ситуации. Но отчего-то все проблемы, оставшиеся дома, показались очень далекими. Микос был прав. Сейчас в этом уютном ресторанчике у нее был выбор. Она могла попросить Микоса отвезти ее обратно в отель и забыть о том, что они когда-либо встречались, или остаться и позволить себе поддаться порыву, пусть и мимолетному. Джина украдкой посмотрела на Микоса. Он такой красивый, такой уверенный в себе; ей так легко с ним. Джина понимала, что она далеко не первая женщина в его жизни и не станет последней. Когда она отправится обратно в Канаду, Микос поцелует ее от всего сердца и помашет вслед рукой. Так почему бы не уехать из Афин с волшебными воспоминаниями, которые помогут ей пережить будущее, кажущееся таким безрадостным? — Какие мысли тебя так занимают? Джина улыбнулась, выдержав его взгляд. — Ты назвал меня «картхула мои», и я размышляла, что бы это могло значить. — Милая. — Пояснил Микос, перебирая ее пальчики. — Моя Джина. Моя милая. Девушка никогда не испытывала ничего подобного. Ее сердце словно перевернулось в груди, наполняясь неизведанными эмоциями. — Знаешь, я вдруг потеряла аппетит. — Ты уже ела что-нибудь? — Нет. Только прошлой ночью. — Тогда поешь. Немного устриц не считается. — Микос отломил кусочек хлеба и обмакнул его в цацики. — Вот, начни с этого. Он заботится обо мне, вдруг осознала Джина. О ней так давно никто не заботился! Девушка нервно сглотнула. — Ну как? — Микос с интересом наблюдал за Джиной. — Вкусно, — ответила девушка. — Даже очень. Хлеб потрясающий. — Мы, греки, любим свой хлеб. А теперь попробуй кальмаров. — А ты? Или будешь просто сидеть и смотреть, как я ем? — И то, и другое. — Его глаза горели весельем. — Мы растянем удовольствие. Так и получилось. За закусками последовал греческий салат, немного отличающийся от того, что Джина ела раньше, бутылка дорогого вина и паста с аппетитной приправой. Микос настоял, чтобы Джина попробовала на десерт абрикосовый торт с фисташками. Сам он от десерта отказался, но все же взял у Джины тарелку и накормил ее тортом, умыкнув пару кусочков для себя. В этом было что-то неуловимо чувственное. Наконец они заказали кофе с коньяком. Оба знали, что, хоть ужин и подошел к концу, ночь только начинается. — Пойдешь со мной? — спросил Микос, когда они гуляли по парку. Джина знала, о чем он говорит. — Да. — Девушка опустила ресницы и взяла его за руку. Микос жил на последнем этаже старинного здания. Сразу из холла начиналась просторная гостиная, откуда стеклянные двери вели в оранжерею на крыше с небольшим бассейном. Оттуда можно было спуститься на балкон, где стояли два стула под навесом от солнца. Интерьер квартиры был необычайно гармоничен. В гостиной по обеим сторонам небольшого кофейного столика стояли два кожаных кресла зеленого цвета. Почти всю стену напротив занимала плазменная телевизионная панель и новомодная стереосистема. Напротив возвышались стеллажи с книгами. Через арку направо располагался стеклянный обеденный стол в окружении восьми стульев со спинками. У стены комод, где можно было увидеть прекрасный хрусталь. И все же, несмотря на некую нереальность квартиры (создавалось впечатление, что оказываешься где-то между небом и землей), были здесь и признаки проживания. На полу рядом с парой черных кожаных туфель лежала газета, на спинке кресла был оставлен свитер. На столе в беспорядке валялись несколько открытых писем и фотография женщины. На вид фотография была сделана лет тридцать назад. Это мама Микоса? Джина взяла снимок, чтобы рассмотреть его получше. И вдруг на обороте есть подпись? Мама бы ни за что не одобрила такого поведения. Джина отложила фотографию и вышла в оранжерею. Какой райский уголок посреди городской суеты! Если бы Джина жила в этом доме, она бы все свободное время нежилась здесь. Девушка не замечала, что Микос вошел следом за ней, пока он не обнял ее сзади. — Вода в бассейне прохладная, но, если хочешь, мы можем искупаться, — промурлыкал он ей на ухо. — Я не взяла купальник. — Тебе бы он не понадобился, даже если бы он у тебя был. — Микос отодвинул волосы Джины и поцеловал ее в шею. Его близость так волновала ее, что она ощутила, как по всему телу пробежали мурашки. Микос заметил ее дрожь. — Ты боишься меня, Джина? — Нет, — прошептала она в ответ. — Я боюсь себя, когда ты рядом. — Почему же, милая? — Когда я с тобой, весь мир перестает существовать. — Знаю. Со мной происходит то же самое. С того самого момента, как мы встретились. Я ждал именно тебя, даже когда не видел еще твоего лица и не знал твоего имени. Но стоило мне заглянуть в твои глаза, и я понял, что передо мной ты, моя единственная. У Джины перехватило дыхание. Никто и никогда не говорил ей таких слов. Его руки крепче обняли ее. Микос был возбужден, в этом не оставалось сомнений. — Позволь мне любить тебя, Джина. Это неправильно, говорил рассудок, нельзя спать с мужчиной после первого свидания. Замолчи! — кричало сердце. Джина повернулась к Микосу лицом и прошептала: — Да. О, да… И больше не было слов. Губы, руки, ласки говорили на другом, еще более выразительном языке. Не было неловкости, когда они разделись. Не было колебаний, когда они узнавали тела друг друга. Только ощущение, что они созданы друг для друга. Микос был великолепен! Он взял ее на руки и понес в спальню. Его язык творил ту же магию, что мгновение назад делали умелые пальцы. Волна наслаждения почти сразу накрыла Джину. Микос дал ей время восстановить силы и снова принялся ласкать ее, пока Джина не услышала собственные мольбы, чтобы он взял ее. Она стонала, извивалась, шептала его имя, когда он наконец вошел в нее и тела их закружились в страстном танго. Снова и снова они делили друг с другом радость наслаждения. Ничего не изменилось. За окном все так же светила луна. От воды на потолке все так же играли блики. Но Джина была другой. Никогда уже она не станет прежней. И не только потому, что с Микосом познала больше, чем за двадцать восемь лет и девять месяцев своей жизни. Он был полной противоположностью Пола, ее бывшего жениха, который боялся даже признаться ей в том, что бросает ее только из-за заболевшей матери. Я делаю это ради тебя, Джина, до сих пор звучали в голове его слова. Нечестно удерживать тебя рядом со мной. Ты должна в первую очередь заботиться о Мэв. Я не могу просить тебя забыть о твоей матери ради меня. Мое сердце рвется на части, но я освобождаю тебя от обещания выйти за меня замуж. — Спасибо, Пол! — мысленно поблагодарила его Джина. — Ты даже не представляешь, какую неоценимую услугу ты оказал мне. Мурлыча от удовольствия, Джина повернулась и посмотрела на мужчину, лежавшего рядом с ней, только чтобы убедиться, что ей это все не приснилось. Микос взглянул ей прямо в глаза. — Это было великолепно! — Великолепно… — эхом отозвалась Джина, навсегда запечатлев его черты в своем сердце. Она не стала тешить себя иллюзией, что они могли полюбить друг друга с первого взгляда или что их роман может иметь продолжение. Микос останется в Афинах, а она уедет на другой конец света. Но сейчас они могут наслаждаться друг другом, каждым сладким мгновением страсти, каждым взглядом, каждым касанием. И этого достаточно. Так должно быть. Эти воспоминания она пронесет через всю жизнь. Джина спала. Наблюдая за тем, как ровно она дышит, Микос удивлялся, какой юной выглядит эта девушка. Сон смягчил ее черты, делая еще больше похожей на ангела. Осторожно, чтобы не побеспокоить ее, Микос встал с постели. Им еще предстояло многое узнать друг о друге, но Микос не привык тратить время на то, чтобы лежать в постели, пусть даже в объятиях прекрасной девушки. Ее вкус все еще оставался на его губах. Ее стоны все еще раздавались в ушах. Стоило только закрыть глаза, как ее прекрасное тело снова возникало в воображении, такое горячее и податливое. Микос тихо вошел в ванную и встал под душ. Не только тело Джины или ее готовность отдаваться покорили его. Ему нравился ее острый временами язычок и то, как она выпускала коготки, когда чувствовала угрозу. Он до сих пор со смехом вспоминал, как она назвала его лимузин «сексмобилем». И всякий раз удивлялся, что ее ничуть не заботило, что ее вечернее платье запачкалось на пляже. А как напряженно она следила за маленьким мальчиком, который появился у воды! И успокоилась Джина, только когда заметила, что он пришел с дедушкой. В ее потрясающем теле билось прекрасное доброе сердце. В нее можно даже влюбиться… Может быть, он уже полюбил эту женщину? Шокированный, Микос неподвижно стоял под струями воды. Ему было незнакомо слово «любовь». «Симпатия», «уважение», «восхищение», «похоть» даже — с этим он еще мог справиться. Но любовь? Он забыл о ней, когда умерла его мать. Никогда и никого он не любил, кроме матери. Даже Анджело, к которому он испытывал благодарность и уважение. Так что это за дьявол в него вселился, если он готов сказать «я люблю тебя» женщине, которую знает всего ничего? Глава пятая Джина проснулась в комнате, которую не сразу узнала. По телу разлилась приятная истома. Облизывая губы, девушка обнаружила, что они слегка припухли. Этого было достаточно, чтобы вспомнить недавние поцелуи. Кожа порозовела, как после первого загара. Одеяло, которым было укрыто тело, пахло мужчиной и сексом. И тогда все вчерашние события всплыли в воображении: Микос, уложивший ее в постель; его тихий и сексуальный шепот на ушко; его руки, ласкающие ее тело; его губы, его язык… По телу пробежала дрожь. Джина была настолько возбуждена, что прошептала имя Микоса. Он не ответил, и, поднявшись на постели, девушка обнаружила, что его нет рядом. Полоска света из-под двери подсказала ей, что Микос пошел в душ. Его ванная была огромной. Выполненная в кремовых тонах, она казалась еще больше. В углу, откуда был виден небольшой участок оранжереи, стояла бочка, а с другой стороны — стеклянная душевая кабинка. Не заметив появления девушки, Микос продолжал мыться. Он стоял спиной к Джине. По его волосам и мускулистому телу стекали капли воды. Девушка сглотнула и ощутила, как сильно изголодалась по его ласкам. Как во сне, она неслышно открыла кабинку и вошла. Обняв Микоса, Джина поцеловала небольшой шрам на его левом плече. На мгновение он замер, его тело напряглось как струна. Девушка едва не пожалела, что пришла к нему. Но тут Микос опустил одну ее руку ниже, туда, где его мощное орудие уже было готово к бою. Прохладная вода ласкала разгоряченную плоть. Джина прикоснулась к нему, и из его груди вырвался стон. Микос развернулся к Джине одним резким движением, подхватил ее на руки и вошел в нее быстро, одним мощным толчком. Внутри нее словно произошел взрыв, тело напряглось и обмякло. Стало трудно дышать. Кровь стучала в висках. Джина уткнулась Микосу в плечо и разразилась слезами от нахлынувших эмоций. — Тихо, мана мои. Сагапо, — прошептал он, прижимая ее к себе. — Не плачь. Все хорошо. Джина прижалась к нему, не решаясь попросить перевести для нее его первые слова. Влечение к нему шокировало девушку. И это за двадцать четыре часа! — заговорил внутренний голос. Не позволяй ему столько для тебя значить. Перестань думать о том, что он говорит. Но Джина не могла. — Я боюсь… — произнесла она, как маленький ребенок, которому страшно в темноте. — Чего, дорогая моя? — Что все произошло слишком быстро. Ты сделал меня частью своего мира, к которому я не имею отношения. Нам нужно поговорить, Микос. Он осторожно опустил ее на пол, прибавил горячей воды, помог ей вымыться и взял махровое полотенце. — Я сварю кофе, мы встретим рассвет и скажем друг другу все, что захотим. — Микос обернул Джину полотенцем. — Но ты должна знать, что тебе нечего бояться. Я здесь. И обо всем позабочусь. Джина понимала, что все далеко не так просто, но Микос говорил с такой уверенностью! Девушка вытерлась, надела махровый халат и, закатав рукава, которые были ей длинноваты, вышла за Микосом в кухню. Как и в других комнатах, здесь тоже были стеклянные двери, ведущие в оранжерею на крыше. И все же эта кухня явно принадлежала холостяку. Новомодной техникой здесь почти не пользовались. Из всего многообразия выделялись кофейный автомат, тостер, плита и большой холодильник. Но если бы некая хозяйка собралась запечь индейку, ей пришлось бы столкнуться с целым ворохом проблем, потому что духовки не было, а в микроволновке наверняка готовились только полуфабрикаты. — Тебе не нравится готовить? — Не очень, — рассмеялся Микос. — А тебе? — Я полюбила кулинарию. Ничего другого не оставалось. Думаю, я должна рассказать тебе, почему. — Интересно послушать, Джина. Пойдем посидим в оранжерее и продолжим наше знакомство друг с другом. Микос подвинул к бассейну два шезлонга. Небо из полночно-синего стало серо-голубым. Скоро первые лучи солнца появились над горизонтом, и настал новый день. Подогнув под себя ноги, Джина удобно расположилась в шезлонге с чашкой кофе в руках. — Ну, — начал Микос, сев рядом. — С кого начнем, с тебя или с меня? — С меня. — Джине так хотелось быть с ним до конца честной, но она не могла сразу подобрать нужных слов. — Дело в том, Микос, что я… немного приврала. Я здесь, чтобы действительно написать статью, но это договорное задание. Я больше не работаю в том журнале. Уже несколько лет. Видишь, я не совсем такая, как ты думал. Я пыталась сказать тебе об этом в ресторане, но ты не захотел ничего слушать. Признаюсь, я испытала облегчение. Мне не хотелось портить вечер. — Понимаю. — Но в его голосе звучала обида. Микос встал и облокотился на край стола. — Кажется, тебе было тяжело скрывать правду. Если так, надо было рассказать раньше и не думать, понравится мне то, что я услышу или нет. — Я боялась, что ты не поймешь. — Могла хотя бы попробовать. Джина сглотнула, жалея себя. Несправедливо, что ее мать заболела этой чудовищной болезнью. Несправедливо, что в ее жизни теперь главную роль играют деньги, которые нужно платить многочисленным врачам. Несправедливо, что ее так тянет к этому мужчине, а она не может про сто наслаждаться их романом. В общем, жизнь вообще несправедливая штука! — Даже не знаю, с чего начать. — Начни сначала. Нет. Джине не нужна была симпатия или понимание сразу же. Ей необходимо подготовить Микоса к тому, что он услышит. — Ладно. Я больше не работаю в журнале, потому что… стала сиделкой. — Сиделкой? — удивился Микос. — Да. — Не слишком ли это большая ответственность для непрофессионала? — Согласна. — Но тебе ведь это нравится? — Нет. — Тогда зачем продолжать? — Я обещала маме. — Ну и что? Ты — взрослая женщина. — Я, может, и взрослая, но мама… нет. Больше нет. — Джина ощутила, как в горле пересохло. Я не могу, подумала девушка. Тогда вставай, зашептал внутренний голос, собирайся, уходи от этого мужчины и не оглядывайся назад. Даже если сердце разрывается, по крайней мере рассудок сохранишь. Но хватит играть с огнем. Или расскажи ему все как есть. Решай сейчас же. Джина закрыла глаза. Она дала ему повод не доверять ей, а он ни разу не породил у нее причин сомневаться в нем. — Дело в том, Микос… — девушка помолчала, собираясь с силами, — что у моей мамы прогрессирует болезнь Альцгеймера. — Это и есть твой секрет? — выдохнул он, взяв ее за руку. — Ах, Джина, как ты могла подумать, что я не пойму? — Не все понимают. — Я не «все», милая. И я, возможно, лучше других могу оценить твое печальное положение. Не по своей воле, но моя мама стала отверженной среди людей, знавших ее с детства. Она жила в Афинах, когда Греция была под властью диктатора Попандополоса. Мама открыто критиковала его режим и оказалась в тюрьме, где ее изнасиловал один из охранников. — О боже! — Джина в шоке прикрыла рот рукой. — Надеюсь, его наказали? Микос покачал головой. — Вскоре после этого ее отправили в родную деревню. Соседи отвернулись от нее, когда узнали, что она беременна. Мама родила меня в маленьком домике, доставшемся ей от родителей, с помощью повитухи. С детства я видел, как она работает не покладая рук, чтобы прокормить меня. Когда я стал старше, то помогал ей возделывать землю вокруг нашего дома. Мне было четырнадцать, когда она умерла, и я покинул деревню, ни секунды не колеблясь. Я ненавидел всех тех людей, которые заставили маму пройти через все эти унижения. — Тогда ты действительно понимаешь. — Абсолютно. — Он погладил ее руку. — Когда твоя мама заболела? — Мы не уверены, скорее всего, лет шесть назад. Я тогда жила в Ванкувере, но часто приезжала на остров своего детства. Бабушка, которая всегда жила с нами, умерла годом раньше, и тогда я впервые заметила, что мама какая-то не такая. Я списала это на скорбь и одиночество. Мы иногда даже вместе смеялись над ее забывчивостью. Джина вспомнила те времена. Ты надела туфли не на ту ногу, мама! Точно! Не удивительно, что мне так не удобно… Осторожнее, мама, не обожгись! Возьми прихватку, чтобы вытащить пирог из духовки. Ну конечно же! О чем я только думала?.. — Твоя мама жила одна после смерти твоей бабушки? А твой отец? — Он был рыбаком и утонул в море на северо-западном побережье Ванкувера зимой, когда мне исполнилось восемнадцать лет. — Господи! Много тебе пришлось нахлебаться. — И тебе. Моя мама по крайней мере радовалась жизни большую ее часть. Они с папой обожали друг друга. Я росла в чудесном доме и счастливой семье, с бабушкой, которой восхищалась. Представить себе не могу тот ужас, который пришлось пережить твоей маме! Или то, как тебе было трудно расти без отца. — И хорошо, что я не знаю его. Я бы убил этого человека за то, что он сделал с моей матерью. — Все равно, мальчику нужен отец. — У меня был учитель. После смерти мамы я покинул деревню и приехал в Афины. Я выглядел старше своих лет и получил работу подмастерья. Так я познакомился с Анджело Тайросом. О, нет! — мысленно взмолилась Джина. Только не говори, что это он учил тебя всему! — Анджело заинтересовался мной, — продолжал Микос. — Он считал, что такой умный парень не должен работать руками, когда мозг — его главное оружие. Мы заключили сделку: он дает мне жилье, а я оканчиваю школу, помогая в свободное время по саду. В то время он жил со своей третьей женой в Киффисе в нескольких километрах от центра города. До тех пор я и не знал, что существует такая роскошь. — И долго ты жил у него? — Несколько лет. Намного дольше, чем я ожидал, соглашаясь на его условия. В то лето я экстерном сдал выпускные экзамены в школе и с осени пошел в университет. — Анджело оплатил твое обучение? — Нет. В Греции обучение в университете бесплатное, если ты хороший студент и у тебя есть связи. Мне повезло. Я неплохо учился, а связи были у Анджело. Он был очень добр и щедр. Я жил в его доме как член семьи, пока не окончил университет. — Поэтому ты работаешь на него сейчас? — И да, и нет. После университета я отслужил в ВВС, а потом Анджело взял меня в бизнес. Он обучил меня всему. Своим успехом я обязан ему. — Значит, ты чувствуешь себя в долгу перед ним? — Я даже не надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить ему. Он заменил мне отца, которого я не знал, а я помог ему в какой-то степени пережить смерть единственного сына. Но признаюсь, мне нравится моя работа, и я не хочу менять или терять ее. Джина скорчила гримаску, которая не ускользнула от внимания Микоса. Он нежно провел рукой по ее щеке и произнес: — Хватит о моей жизни. Расскажи о себе побольше. Теперь, зная, как много значит для Микоса Анджело Тайрос, она ни за что не сможет открыться перед ним полностью. Осознание этого наполнило душу таким отчаянием, что на минуту Джина потеряла дар речи. — Долго ты не знала, что твоя мама больна? — Почти год, — ответила девушка, собравшись с силами. — Мы осознали, что ее забывчивость уже не шутка, когда у нее за четырехмесячную неуплату отключили телефон. — И что ты сделала? — Обратилась к семейному врачу. Мама прошла необходимые тесты и анализы. Ясно, что результаты были неутешительными. — И ей не на кого было надеяться, кроме тебя. — Микос понимающе кивнул. — А это в свою очередь привело к смене твоей профессии, так? — Да. Я переехала в наш дом на побережье. Мама прожила там всю свою жизнь. Она родилась в восточной спальне и спала в кованой кроватке, которую прабабушка привезла из Ирландии в тысяча восемьсот девяносто шестом. Она вышла замуж за отца на лужайке перед домом. Его останки и бабушкины тоже развеяны в розовом саду. Джина вдохнула побольше воздуха. — Тогда я и решила быть при матери. Мама понимала, что настанет день, когда ей придется жить одной, но мысль о том, что ей нужно будет покинуть свой любимый дом и остров и переехать в клинику, ужасала ее. Я лучше умру, сказала она мне, и я знала, что мама не врет. — И ты обещала, что не позволишь этому случиться. — Да. Кроме того, тем, у кого болезнь Альцгеймера, полезно находиться в окружении знакомых вещей и предметов. — Значит, ты сдержала слово? Джина собиралась ответить, и тут тяжелый груз лег на сердце. Она закрыла лицо руками и разразилась слезами. Микос обнял ее и усадил себе на колени. Он гладил ее по голове, шепча: — Мин клее, гликиа мои. Не плачь, моя Джина. Скажи мне лучше, чем я могу помочь тебе. — Ты не можешь. Только Бог способен помочь, но он больше не слышит мои молитвы. — Ты боишься не выдержать и не выполнить обещание? Она кивнула и снова заплакала. — Почему, милая? — Я не могу больше держать ее дома. Мне придется поместить маму в клинику. И это убивает меня. — Ты уверена, что это единственный вариант? — Боюсь, что так. Не сегодня-завтра, но очень скоро. Наш семейный врач выразился очень ясно: с каждым днем будет только хуже. Я не смогу одна следить за ней. То, что ты пытаешься сделать, — невозможно, Джина! Стирка, уборка, готовка, обязанности медсестры — ты не можешь совмещать столько всего. Твоя мама под силу не всякому профессионалу. Так и сказал Сэм Ирвин. — Найми медсестер и сиделок. Они помогут тебе справиться. Для этого нужны деньги, а их у меня нет, подумала Джина, но она не собиралась сообщать об этом мужчине, с которым недавно занималась любовью. — Да, наш врач упомянул о такой возможности. Но я сказала, что вряд ли мама захочет видеть незнакомцев в своем доме. И тогда он посоветовал мне уехать на время. — Джина поморщилась. — Он считает, что сейчас я слишком измотана, чтобы принимать окончательное решение. «Возьми отпуск, или рискуешь сломаться» — вот что он сказал. — Поэтому ты и приехала в Грецию с этим заданием? Чтобы занять свою голову чем-нибудь другим и посмотреть на ситуацию с другой стороны? Нет, Микос, все совсем не так. — Более или менее, — уклончиво ответила девушка. — Твой врач прав. Ты должна принять решение, с которым сможешь жить. Советую внять его словам и отвлечься. Сегодня Афины — для тебя. — Микос поднял ее и шутливо шлепнул. — Одевайся, женщина, пока мои добрые намерения не полетели к чертям. — Можно я сначала позвоню домой? Узнаю, все ли там в порядке. — Пока ты моя гостья, можешь звонить сколько угодно и куда угодно. Мой телефон всегда в твоем распоряжении. После всех своих признаний Джина не думала, что сможет расслабиться, но Микос постарался на славу. Центр Афин легко было обойти пешком. Они начали с того, что выпили кофе в кафе на открытом воздухе с видом на Акрополь. Потом прошлись по узким улочкам Плаки, где было полно цветочников, фотографов и уличных музыкантов. И конечно, Микос показал Джине все достопримечательности, мимо которых не прошел бы ни один турист. А когда девушка начала изнывать от жары, Микос отвел ее в тихое кафе, столики которого располагались в прохладной тени парка. Они пили прохладительные напитки и наблюдали за людьми. — Видишь вон тех пожилых мужчин за соседним столиком? — шепнул Микос. — Они обсуждают, как некрасиво со стороны молодых девушек обнажать столько тела. А сами провожают глазами все короткие юбки и обтягивающие джинсы, сожалея, что они уже не так молоды, чтобы пойти следом за этими юными чаровницами. Но Джина видела только Микоса. Она была так счастлива, что он захотел провести все воскресенье с ней. К полудню они решили зайти на знаменитый греческий базар Монастираки. Они шли мимо красочных магазинчиков и сувенирных лавок, и все это время Микос держал Джину за руку. Неподалеку группа босоногих мальчишек играла в футбол потертым мячом. Один из игроков ударил по мячу, и тот подкатился к ногам Микоса. Мужчина послал мяч в центр поля, а следующие десять минут играл вместе с ребятами, словно сам вдруг стал мальчишкой. Игра закончилась. Микос положил на пыльную дорогу горсть евро, которую дети с восторгом поделили. — Бедные маленькие нищие, — заключил он, подойдя к Джине. — У них ничего нет, но сейчас они чувствуют себя королями мира. Им так мало нужно для счастья! — Если бы у тебя было одно желание, не касающееся твоей мамы и ее болезни, чего бы ты хотела? — спросил Микос, когда на город спустился вечер. — Чтобы этот день никогда не кончался! — ни секунды не колеблясь, ответила Джина. Минуту он молчал, словно о чем-то думая. — Но ведь нет причин, чтобы не наставало завтра или послезавтра. — Не понимаю тебя… — Ты здесь на несколько недель, мана мои, и время пролетит очень быстро. К чему тратить его зря в одиночестве, если мы можем провести его вместе? Сдавай комнату в отеле, Джина, и переезжай ко мне. Позволь мне устроить тебе отпуск, которого ты не забудешь. Я не могу решить все твои проблемы, но способен помочь тебе забыть о них ненадолго. Что скажешь? Дашь мне шанс? Дашь нам шанс? Глава шестая Джина в изумлении уставилась на Микоса. — Как ты можешь предлагать мне это? Ни одна уважающая себя женщина не станет переезжать к мужчине, которого знает меньше сорока восьми часов. — Не поздно ли ты спохватилась? Мы уже… — Я знаю, что мы уже сделали, — отрезала Джина прежде, чем Микос успел озвучить пикантные подробности. — Но есть огромная разница между этим и тем, чтобы жить вместе. — Неужели? — искренне удивился он. — Тогда объясни ее мне, потому что я ее не вижу. — Во-первых, мы почти не знаем друг друга. — Насколько ближе могут быть мужчина и женщина, если они уже разделили самое интимное, что может произойти между двумя людьми? — Если ты настаиваешь на разговоре о сексе, — прошипела Джина сквозь зубы, — тогда хотя бы имей совесть понизить голос! — Я говорю не о сексе, — нарочито громко произнес Микос. — Я говорю о любви. После секса мужчина может легко переключить свое внимание на другую, как и женщина. А теперь посмотри мне в глаза и скажи: после того, что мы пережили прошлой ночью, ты сможешь уйти от меня не оглянувшись? — Н-нет, — пробормотала Джина, вдруг осознав, что люди за соседними столиками могут понимать по-английски!.. — Тогда в чем проблема? Почему мы просто не можем наслаждаться друг другом? Если бы Джина сказала, что ей страшно, Микос спросил бы, почему. А как возможно объяснить мужчине нечто подобное, не выставив себя дурой? Как рассказать, что за два дня с ним она испытала больше счастья, чем за те два года, что она встречалась со своим бывшим женихом, которого называла любимым? Но с Микосом это не может быть любовь. Подобное чувство не возникает так быстро. Любовь не возникает из ниоткуда как внезапная вспышка молнии. Или возникает? Джина украдкой посмотрела на Микоса, заставляя себя сопоставить несопоставимое. Ее влечение к нему граничило с безумием. Но почему? Да, Микос красивый мужчина. Но ведь Джина никогда не увлекалась человеком только потому, что у него красивое лицо и божественное тело. Микос сильный, уверенный в себе и невероятно мужественный, но таких мужчин много. Да, у него чарующий, мягкий голос, но почему тогда ее влечение ни капли не ослабевает, даже когда он не говорит ни слова? Что делает Микоса таким особенным? Ответ стрелой пронзил сердце Джины. Он ведь заботился о ней. О ней! Когда она говорила ему о матери, он понял и выслушал ее до конца, не умаляя ужаса ситуации. Он по-доброму и с участием отвечал ей. И поступая так, все больше завоевывал сердце Джины. Она, без сомнения, попала под обаяние этого мужчины. Разве удивительно, что слово «любовь» пришло на ум так естественно, хотя девушка и пыталась бороться с подобными мыслями. — Ты посерьезнела, Джина. — Микос обеспокоенно смотрел на нее. — Поговори со мной. Расскажи, о чем ты думаешь. — О том, что ты самый замечательный мужчина из всех, кого я встречала. — Докажи. Проведи со мной отпуск. Джина хотела вздохнуть, но вместо этого зевнула. — Я подумаю. А сейчас мне больше всего на свете хочется полежать часа два… Жара невыносимая, и я очень устала. — Хорошо. — Микос эротично провел по ее руке своей ладонью. — Но не думай слишком долго, милая. Время против нас. Как оказалось, решение даже не пришлось принимать. Когда Микос привез Джину в ее отель, оказалось, что в ее комнате полно народу. Соседи сверху забыли выключить воду в ванной, и номер затопило. Потолок протек в нескольких местах. Вся одежда девушки была запакована в пакеты для мусора и уложена в картонную коробку, потому что чемодан можно было сразу выбросить. Хуже того: — У нас нет свободных номеров, — сообщил менеджер отеля, разводя руками. — Вы же знаете, что это старинный и небольшой отель, мисс Хадсон. Все номера забронированы на две недели вперед. Но я с радостью позвоню в другие отели и подыщу для вас что-нибудь подходящее, если хотите. — Нет, благодарю вас, — вмешался Микос. — Мисс Хадсон остановится у меня. Менеджер с заметным облегчением протянул Джине бумагу и ручку. — Тогда, прежде чем уйти, будьте добры описать ущерб. Наша страховая компания покроет его. Разумеется, мы возместим ваши расходы за то время, что вы должны были пробыть здесь. — Это очень мило и великодушно с вашей стороны, но что мне делать сейчас? — Позволь мне позаботиться о тебе, — вставил Микос. — Мы сходим в магазины и купим тебе все, что нужно. — Ну уж нет! Ради мамы Джина сделала бы, что могла. Умоляла, требовала, шантажировала, пока не обеспечила бы своей родительнице должный уход. Но искать выгоды для себя? Нет. — Будь благоразумна, Джина. Тебе нужна одежда для отпуска, а я могу себе это позволить. Был ли у нее выбор? Или согласиться на предложение Микоса, или остаться со своим бельем, одной туфлей и украшениями. Слава богу, что билеты и паспорт она оставила в сейфе отеля. Журнал оплатил ее пребывание в Греции, но ее счета, даже если бы Джина взяла с собой чековую книжку, были почти пусты. Там осталось около двухсот долларов. Остальное пришлось заплатить Линн за ее услуги. Хорошо еще, что Лорн выдал ей аванс за статью. Конечно, придется отменить запланированный тур по островам, но это можно пережить. А вот не сделать того, зачем, собственно, она приехала в Грецию, нельзя ни в коем случае. Во всяком случае, пока не будут испробованы все возможности. — Ну же, Джина, — уговаривал Микос. — Перестань делать из мухи слона. Ты сама придумываешь себе проблемы. К чему спорить из-за нескольких сотен евро? — Хорошо, — вздохнула Джина. — Я согласна занять у тебя денег. Ту сумму, которую выплатит страховая компания. Я настаиваю, Микос. Иначе никак. — Как пожелаешь. Микос забрал коробку с оставшимися вещами. Положив их в багажник, он отвез Джину обратно на рынок. — Все магазины закрыты по воскресеньям. Мы найдем здесь самое необходимое, а завтра посетим бутик. — Но я не одеваюсь в бутике. Я не могу себе это позволить. Особенно сейчас. Открыв перед Джиной дверь магазинчика одежды, Микос лишь сказал: — Посмотрим, что можно сделать. Он увлеченно копался в вещах, пока не выудил красно-оранжево-желтую сборчатую юбку. — Нравится? Как думаешь, тебе подойдет? — Скорее всего. Такие юбки обычно всем подходят. — Может, наденешь это к юбке? — Микос накинул на плечо Джины черную хлопковую блузу. — Милая. Джина впервые ходила по магазинам с мужчиной. Странное ощущение, когда тебе выбирает одежду кто-то другой, да еще противоположного пола. У отца никогда не оставалось времени на походы по магазинам с дочерью, а Пол не проявлял к этому ни малейшего интереса. Оставив юбку и блузу у продавца, Микос заявил: — Осталось только выбрать белье. Об этом не могло быть и речи! Ни за что она не позволит Микосу покупать ей бра и трусики, пусть даже в долг. — Спасибо, но я как-нибудь обойдусь до завтра тем, что есть. — Хорошо, тогда я расплачусь и отвезу тебя домой на мезимириани анапафси. — Что это? — занервничала Джина. — Сиеста, — рассмеялся Микос. — Как я уже говорил, это часть греческой жизни. Особенно летом. Но не моей жизни, с грустью подумала девушка. После болезни мамы в их доме редко появлялись гости, а Джине приходилось спать чуть ли не с открытыми глазами. — Сиеста, это, конечно, замечательно. Но мне кажется, что я могу проспать до самого утра. — Нет, — уверенно возразил Микос. — Часов через пять ты выспишься и сможешь танцевать со мной всю ночь напролет. С Микосом не было ничего невозможного. После их возвращения в его пентхаус он накормил ее, и они неспешно занялись любовью. Джина уснула в его объятиях, дрожа от удовольствия. Открыв глаза, она увидела блики заходящего солнца на потолке. Девушка ощущала себя настолько счастливой, что даже ущипнула себя, проверяя, не снится ли ей все это. Но отпуск не продлится вечно. Микос сделал ее частью мира, которого она не знала раньше. Но лишь на время ее пребывания в Греции. А потом все закончится. Обернувшись в одеяло, Джина в поисках Микоса вышла из спальни. Она нашла его в гостиной у телефона. Заметив ее, Микос прервал разговор и попрощался. — Я не слышал, как ты вошла, — избегая ее взгляда, произнес он. — Не нужно ходить тихо, как мышка, боясь пикнуть. Чувствуй себя здесь как дома. Если бы Джину спросили, то она сказала бы, что Микос выглядит как провинившийся мальчишка, который украл варенье. Но он улыбнулся, и все сомнения улетучились. Зачем подозревать кого-то, если как раз именно она, Джина, далеко не до конца с ним откровенна? — Вот ты где! Удивленный, Микос оторвался от документов, которые просматривал, и обнаружил в дверях Анджело. Он поторопился помочь старику сесть в кресло. — Что ты делаешь в офисе в понедельник в такое время? Я думал, ты уже на полпути на Эвию. — Просто я узнал, что ты начал хранить от меня секреты. — Не понимаю, о чем ты говоришь. — Ты столько лет работаешь у меня и до сих пор не понял, что в этих стенах нет ничего, о чем бы я не услышал, так что перестань играть со мной в игры, Миколас. Мне доложили, что ты исчез с вечеринки в пятницу. С женщиной. И никто не видел тебя после этого все выходные. Ты не появлялся на своей вилле. Мне об этом известно, потому что я сам проверял. Значит, ты провел это время здесь. С ней. И я сделал вывод: что-то случилось, потому что ты не любишь бывать в городе, особенно летом. Обычно ты ждешь конца рабочей недели, чтобы отправиться в «Бабочку». Так кто она? — Тебе будет неинтересно. — Может, я стар, но не глуп. Если это из-за нее у тебя на лице такая улыбка, то мне очень интересно. Приводи ее завтра на обед, чтобы я мог взглянуть на эту женщину и оценить, достаточно ли она хороша для тебя. Джина хороша! Полчаса назад из Ванкувера прибыли документы, подтверждающие, что она ни в чем не соврала ему. — Ты — мой начальник, Анджело. Тем не менее, ты не можешь указывать мне, как проводить свободное время. — А будучи подростком, ты был рад, когда я проводил с тобой время. — Мне уже давно не четырнадцать и даже не двадцать один. — Что ты имеешь в виду? — разозлился Анджело. — То, что ты теперь имеешь право голосовать, не значит, что я должен перестать беспокоиться о тебе. Так не пойдет, Микос. Я думал, ты считаешь меня не просто боссом. — Имею право голосовать? — Микос рассмеялся. — Перестань, Анджело! Ради бога, мне уже тридцать пять лет! — Эта женщина отличается от всех, что были у тебя раньше. Или я ошибаюсь? Микос выпрямился. Да, он ведет себя по-другому. За годы работы в империи Тайроса он приобрел репутацию ловеласа, который не вступает в серьезные отношения с женщинами. Но Джина каким-то странным образом изменила это. Она покорила его. Нет. Микос был сражен наповал! — Она другая. — Чем? — Проклятье! Я не знаю. Просто другая. — Она местная? — Нет. И даже не гречанка. — Тогда как она попала в «Гранд Бретань»? — Она пишет статью для канадского журнала. — Канадка? И проделала такой долгий путь ради одного вечера? Не странно ли? — Я тоже сначала так думал. Но она совместила работу с отпуском. И, Анджело, признай, ты заметная личность в той части мира. То, что ты увел невесту из-под носа миллионера из Торонто двадцать лет назад, надолго стало предметом заголовков статей в прессе. — Женитьба на ней была самой большой ошибкой, — покачал головой Анджело. — Эта чертовка оказалась настоящей шлюхой. Не надо было уводить ее. Боже, она даже тебя пыталась соблазнить! Пятнадцатилетнего мальчишку, живущего в моем доме! Микос закатил глаза, вспомнив об этом. Та женщина не была первой, кого он увидел обнаженной, но она единственная, кто затащил его в укромный уголок сада. Жена Анджело сама разделась перед ним, обнажив все свои прелести. — Не волнуйся, Джина не такая. Она особенная. — Судя по твоим словам, я не скоро познакомлюсь с ней. Или ты все-таки привезешь ее завтра на обед? Микос знал, что Анджело не примет отказа. Это не в его правилах. И если это так много для него значит, к чему говорить твердое «нет»? Микосу было известно, что старику одиноко, а Джина хотела встретиться с ним лицом к лицу. — Я спрошу ее и сообщу тебе утром. Анджело поднялся. — Ты попался, если тебе приходится спрашивать! Поставь ее перед фактом. Завтра в девять. Я на тебя рассчитываю, Миколас. Не разочаровывай меня. — Обед в его доме завтра? — Мы можем не идти, если ты не хочешь. — Микос пожал плечами. — Анджело не привык получать отказ, но… — Нет. — Джина сглотнула комок, застрявший в горле. — Я с удовольствием пойду. — Уверена? — Как никогда. — Джина чуть не выдала своей радости и триумфа. Она приехала в Грецию, чтобы встретиться с человеком, который когда-то отвернулся от ее бабушки, бросив ее беременную. Микос прижал девушку к себе и поцеловал. — Тебе понравится Анджело. Он одинокий старый человек, который пытается заботиться о тех, кто ему небезразличен. Думает, что если не будет этого делать, то они совсем забудут о нем. Анджело Тайрос бессердечный мерзавец, которому плевать на всех, кроме себя, подумала Джина, но мудро решила не озвучивать эту мысль. Кажется, старик и правда проявляет участие к Микосу. — Я скучал по тебе сегодня. — Я тоже. — И прости, что я так долго. В понедельник всегда больше работы. — Не извиняйся. Я понимаю, что у тебя есть дела. Ты же не можешь быть со мной все время. — Джину снова посетило чувство вины. — Знаешь, я бы переехала в отель. Я отвлекаю тебя. Кроме того, мы бы продолжали видеться, если… — Не говори больше ни слова, Джина! — прервал ее Микос. — Этот вопрос не обсуждается. Пока ты в Греции, мы будем жить здесь вместе, и точка. — Но я требую твоего внимания… Микос притянул ее к себе, целуя. — Почему ты до сих пор в купальнике, а я гол как младенец? — прошептал он, прикусив мочку уха Джины и обнажая ее грудь. Джина ощутила мощный прилив желания. Тело словно обдало огнем. Она обвила руками шею Микоса. Его дыхание щекотало ее кожу. Его сердце билось в унисон с ее. Он ласкал и дразнил ее, двигаясь то медленно и нежно, то быстро и резко. Джина прогнулась от наслаждения, когда первые волны удовольствия накрыли ее с головой, унося к вершинам блаженства. Она ощутила, что Микос не отстает от нее; что они едины во всех смыслах этого слова. — Сагапо! — выдохнул он, сотрясаясь всем телом. — Сагапо, сихула мои! Этим же вечером они сидели в небольшой таверне неподалеку от дома Микоса. — Что ты делала весь день без меня? — Изучала Афины. Несколько часов пробыла в Национальной галерее и прошлась по магазинам. Но, — поспешно добавила Джина, — я потратила совсем немного. Купила только самое необходимое. — Перестань так делать. — Как? — Считать, сколько ты потратила. Это всего лишь деньги. — Но когда их у тебя слишком мало, ты просто вынужден их считать. — Я не хочу пользоваться твоей щедростью. Достаточно того, что ты предложил мне пожить в твоем доме. — Зато что я получил взамен!.. — промурлыкал Микос, проводя ногой по ее лодыжке. — За это ты мне не платишь. Я не твоя содержанка! Миколас мгновенно переменился. Его тело напряглось, вытянувшись, как струна. Губы превратились в тонкую линию. В глазах застыла злость. — Чтобы ты знала, дорогая моя, проституция в Греции легализована. Я могу выбрать любую девушку соответствующей профессии, и мне не нужно будет приглашать ее в свой дом. — Я не это имела в виду. — Нет? Тогда что же? Джина внутренне сжалась. Микос был так зол, что даже побелел. — О, Микос, прости меня, — она накрыла его руку своей ладонью. — Я знаю, ты ничего плохого мне не желаешь, и я ценю твою доброту, просто мне неудобно брать деньги у мужчины. Я чувствую себя дешевой и… в общем, дешевой. Может, дело в воспитании, не знаю… Но поверь мне, я вовсе не хотела тебя обидеть. Сначала Джина подумала, что Микос не простит ее. Он сжал руку в кулак под ее ладонью. Но через минуту расслабился, успокоившись. — Я тоже. Кстати, если уж мы заговорили об этом… Завтра утром нам придется купить тебе коктейльное платье для завтрашнего вечера. — Не вижу смысла тратить деньги на платье, которое я, возможно, надену один раз. — Как бы там ни было, завтра особенный день. Анджело обожает устраивать шоу перед своими гостями. И вообще, ты должна быть мне благодарна, а не злиться. — Может, я и была бы благодарна, если бы ты не был таким диктатором. — Я просто ответственный. Кто-то из нас должен думать головой. Все, закончили. Давай забудем о спорах и насладимся оставшимся вечером. — Хорошо. — Отлично. Мы снова друзья. — Микос взял Джину за руку и поцеловал ее пальчики. — Ты же знаешь, Джина, если бы кто-то из моих друзей оказался в подобной ситуации, я поступил бы точно так же. — Полагаю, твоим друзьям не понадобится материальная помощь. Наверное, они такие же богатые, как ты. — Если ты правда так считаешь, то ошибаешься. Я знаю, что такое бедность. И получше тебя. Я не выбираю друзей по толщине их кошельков. Думал, ты узнала меня достаточно, чтобы не делать таких выводов. — Прости, — пробормотала Джина, потупившись. — Ты прощена. Убери это обеспокоенное выражение с лица и наслаждайся обедом. Они пережили первую размолвку. Пустяк, казалось бы. Но на душе у Джины стало неспокойно. Она уже испытала на себе щедрость Микоса. А сегодня увидела другую его сторону. И поняла, что страсть, которую он вносит в спальню, может трансформироваться в нечто иное. Микос может стать страшным врагом. Глава седьмая Яннис, мажордом Анджело, который служил у него, сколько Микос себя помнил, проводил их на террасу, где их ждал хозяин дома. Джина заметно нервничала и чуть не отшатнулась, когда Анджело взял ее руку и поцеловал. — Благодарю, — пробормотала она в ответ на его приветствие. — Евхаристо… Кирие Тайрос. — И резко высвободила руку, как будто Анджело мог откусить ее. — Вы уже выучили наш язык… — удивился старик. — Боюсь, что нет, — холодно ответила Джина. Она просто под впечатлением, решил Микос. Анджело всегда умел поражать гостей. Его любимым аперитивом был «оузо», но сегодня в ведерки со льдом поставили «Поль Роже», по триста пятьдесят евро за бутылку. Плюс многочисленные яства. А еще был потрясающий вид на горы с одной стороны и Эгейское море — с другой. Огромный бассейн на нижней террасе и великолепные мраморные скульптуры в саду. Неудивительно, что Джина была поражена подобной роскошью. Наверняка раньше она и не представляла, что такое возможно. А может, ее настроение как-то связано с вчерашней ссорой? Теоретически они помирились еще в таверне, но, вернувшись домой, они не занялись любовью, как обычно. Джина сразу же отправилась в постель. Микос выпил рюмку коньяка, а когда лег тоже, Джина уже спала. Или притворялась, что спит. Утром Микос рано ушел на работу. У него был сложный день, и он вернулся домой после пяти часов. Анджело ждал их не раньше восьми, так что они провели пару часов в пустых разговорах. А потом Джина ушла в душ и одеваться к ужину у Анджело. Но все это было раньше. До того, как Микос вошел в спальню и увидел, как Джина пытается застегнуть молнию на элегантном черном платье, простом, но сшитом, чтобы сводить мужчин с ума. До того, как он предложил помочь ей и коснулся ее нежной кожи, вдыхая едва уловимый аромат духов. До того, как он, потеряв голову, сорвал с нее платье вместо того, чтобы застегнуть молнию. До того, как его губы нашли ее ротик, а руки скользнули в трусики, снимая их. До того, как Микос опустился с Джиной на постель и вошел в нее, ослепленный желанием слиться с ней, утонуть в ее объятиях, раствориться в ее разгоряченной плоти. — Прости меня, — прошептал он. — За прошлую ночь. — И ты меня, — потянулась к нему Джина. А потом все снова утратило значение. Только он и она. Только страсть, только ласки, только наслаждение. Неважно даже, что Микос снова произнес «сагапо». Потому что в то мгновенье он действительно любил Джину… — Присядь сюда, чтобы я мог посмотреть на тебя, моя милая, — пригласил Джину Анджело. — В мои годы редко встретишь такую свежую, нетронутую красоту. Микос усмехнулся. Флиртует с ней прямо у меня подносом, осознал он. Рассматривает словно под микроскопом. Но Микос не мог винить в этом Анджело. Ему просто хотелось придвинуть к Джине свой стул и положить руку на ее изящное колено. Словно прочитав его мысли, Анджело попросил: — Налей нам шампанского, Микос. А я пока пообщаюсь с твоей спутницей. — Он снова обратил все свое внимание на Джину. — Расскажи мне о себе, куклаки мои. Уверен, ты ведешь насыщенную жизнь. Моя маленькая куколка? Микос закатил глаза. Неужели Анджело не способен на большее в искусстве флирта. А ведь он известный ловелас! — Тогда вы, очевидно, ничего обо мне не знаете, мистер Тайрос. Если бы знали, то вам было бы известно, что по сравнению с женщинами, к которым вы привыкли, я скучная и обычная. — Нет скучных и обычных женщин, — возразил Анджело, развеселившись ее горячности. — И я настаиваю, чтобы ты звала меня по имени. Потому что я не собираюсь обращаться к тебе «мисс Хадсон», Джина мне нравится гораздо больше. Джина улыбнулась… а может, это была злая ухмылка? Микос стоял слишком далеко, чтобы понять. — У вас чудесный дом, мистер Тайрос. Вы часто проводите здесь время? — проигнорировав его просьбу, вежливо поинтересовалась девушка. — У меня дома по всему миру, милая, но этот — мой любимый. Хочешь посмотреть его весь? Микос не собирался отпускать Джину одну в компании мужчины, пусть и годящегося ей в дедушки. Он подошел к столу с бокалами шампанского в руках. — С удовольствием покажу тебе виллу, если захочешь, Джина. А сейчас самое время для тоста. Окажешь нам честь, Анджело, или мне начать? — Я скажу. — Анджело поднял бокал. — За твою прекрасную спутницу, Миколас. Я одобряю твой выбор. — Он повернулся к Джине. — Спасибо, моя дорогая, что согласилась провести этот вечер в компании одинокого старика. Надеюсь, он станет одним из многих. И снова Микосу показалось, что Джина поджала губы. Отведя глаза, она пробормотала: — Жду не дождусь… За ужином Джина сидела напротив Микоса, но Анджело занял место во главе стола, оказавшись между ними. Он сделал Джину единственным объектом своего внимания. С обаянием мужчины, привыкшего, что женщины заглядывают ему в рот, Анджело рассказывал бородатые анекдоты об известных людях, с которыми был знаком. Он был ужасен! Джина не могла понять, как Микос может работать на этого человека. — Я слишком много болтаю, но ты должна меня простить, — произнес старик, как только они закончили есть. — Тебе, наверное, это совсем не интересно. — Наоборот, — выдавила Джина, стараясь не показать, как ей неприятно его общество. Она не могла позволить себе обидеть его. — Кстати, я приехала в Грецию из-за вас. — Миколас упоминал об этом. Кажется, он сказал, вы пишете для журнала. — Верно. Анджело улыбнулся совсем как волк из «Красной Шапочки». — Расскажи мне об этом поподробнее. И о себе тоже, моя дорогая. О, Анджело услышит многое! Но не сейчас, не в присутствии Микоса. То, что она собиралась сказать, было только для ушей этого мерзкого старика. Джина сомневалась, что Анджело Тайрос захочет поделиться этим с кем-либо, а тем более со своим протеже, который уважает его и восхищается им. — Знаете, чего бы мне хотелось, мистер Тайрос? — вымученно улыбаясь, сказала Джина. — Скажи, и я постараюсь исполнить это желание. — Я бы предпочла поговорить с вами наедине, если вы уделите мне время. — Назови день, и я отвечу на все твои вопросы. — О, когда вам удобно. Я свободна все ближайшие дни. — Но не ночи, да? — Анджело заговорщицки кивнул в сторону Микоса. — Признаюсь, я заинтригован. Эта женщина должна быть особенной, если она заставляет тебя позабыть о работе. — Я не забыл, — ответил Микос. — Ты же знаешь, что я никогда не смешиваю работу с личной жизнью… и наоборот. — В этом случае, — ухмыльнулся Анджело, — я бы не стал винить тебя. Твоя девушка исключительная. И обладает исключительным вкусом. Я восхищен вашими украшениями, моя милая, — снова повернулся он к Джине. — Очень красивые. Как они к вам попали? — Это колье принадлежало моей семье, переходя от поколения к поколению, — пробормотала Джина. — Что-то вроде фамильной драгоценности? — Нет, конечно. Едва ли можно так сказать. — Я разбираюсь в старинных украшениях. И боюсь, я с тобой не согласен. — Анджело придвинул свой стул к Джининому. — Можно взглянуть поближе? — И прежде, чем Джина успела что-то сказать, ловким движением расстегнул застежку и взял колье в свои руки. — Да. Так я и думал. Редкая вещица, скажу я вам. Уникальная. Выпьем кофе? Что-то странное промелькнуло во взгляде старика. И если от Джины не ускользнуло, что Анджело так резко сменил тему, то Микос, кажется, даже не заметил этого. — Евхаристо, Анджело, но, если не возражаешь, я отвезу Джину домой. Она еще не привыкла к греческому времени. — Что ж, не буду настаивать. Рад был познакомиться с тобой, дорогая. Надеюсь, ты хорошо провела время? — Очень, — соврала Джина. — Спасибо, мистер Тайрос. Надеюсь, мы еще увидимся. — Называй меня Анджело, — снова попросил старик, целуя Джине руку. — И мы еще увидимся. Можешь быть в этом уверена, моя дорогая. Адью! По дороге домой Микос и Джина обсуждали вечер. — Кажется, все прошло хорошо, — заключил Микос. — Ты очаровала Анджело. Я даже приревновал тебя. Что ты о нем думаешь? — Он… интересный. Но не показалось ли тебе, что в конце вечера ему не терпелось избавиться от нас. — Он очень устает в последнее время. Случалось, что Анджело даже засыпал посередине собрания. Все это замечают. И обсуждают, сколько еще он протянет. Но у Анджело железная воля, и он не хочет уходить на пенсию. Он — босс. И пока жив, не собирается передавать бразды правления в чужие руки. — Чужие — то есть твои? Ты — его наследник? — Я стану президентом «Эсперуса» и главой совета директоров, но я не унаследую все. Да и не хочу. — Почему? — Судоходный бизнес не очень меня интересует и не в моей компетенции, кстати сказать. — Чем ты занимаешься? — Я — тот, кто обеспечивает безопасность. Чьи люди в темных костюмах неотступно и незаметно следуют за богатыми и знаменитыми. Я их тренирую. И сам обучен тому же. — То есть ты глава службы телохранителей? — В некотором роде. Анджело Тайрос — один из самых богатых людей на свете. И, конечно, ему нужно защищаться. — От кого? — От любого, кто захочет напасть. От тех, кто хочет легких денег. От многочисленных так называемых пропавших родственников, которых якобы нашли у стен Парфенона с запиской в корзине. Моя задача — не допустить, чтобы эти люди подобрались близко к Анджело. — Опасная у тебя работа. Микос пожал плечами. — Мы живем в жестоком мире, Джина. Кто-то же должен усмирять всяких мерзавцев. — Кто-то вроде тебя? Так ты личный телохранитель Анджело? — Уже нет. Я глава его службы безопасности. Но если он будет нуждаться в моей непосредственной защите, то, разумеется, я не откажу. — Его однажды похитили, так? Мужчину, сделавшего это, убили. — Именно. — Ты застрелил похитителя? — Да. — И вот откуда у тебя шрам на плече? — похолодела Джина. — Верно. — Тебя могли убить! — Но не убили. — Как ты можешь так легко говорить об этом? — А разве ты боишься, что тебя собьет машина, всякий раз переходя дорогу? — Это разные вещи. Я всегда осторожна и если поранюсь, то случайно. Чего нельзя сказать о тебе. Только представь, как будет трудно твоей жене, всякий раз отпуская тебя на работу, гадать, не останется ли она вдовой. — Я знаю. Поэтому до сих пор не женат и у меня нет детей. Джина ощутила, будто только что лишилась чего-то важного. Откуда взялось это чувство? Она не хотела знать. Ответ был слишком волнующим. Остаток недели прошел без особенных событий. Джина каждый день звонила домой, узнать, как мама. Услышав, что все хорошо, гуляла по Афинам, стараясь сохранить в памяти все увиденное и услышанное. В одном из магазинчиков Джина наткнулась на браслет, который непременно понравится маме. Хоть она и не поймет, кто купил его для нее. Она прошла мимо компании Тайроса в Колонаки, размышляя, где может быть окно кабинета Микоса и думает ли он о ней так же часто, как она о нем. Их длинные ленивые вечера в греческих тавернах перетекали в долгие страстные ночи в объятиях друг друга. Джина старалась не вспоминать, что скоро ей придется уехать и попрощаться с Микосом на всегда. Девушка пыталась убедить себя в том, что она переживет расставание. Но сердце говорило совсем другое. Ведь, несмотря на все усилия, с каждым днем Джина влюблялась в него все больше. В пятницу Микос вернулся домой на удивление рано. — Собирай чемодан и будь готова через час, Джина, — объявил он, проводив ее в спальню. — Мы уезжаем на мою виллу «Бабочка». Недельки на две. — Я не могу… — начала девушка. Она не собиралась покидать Афины, не добившись своей цели. — Можешь, — перебил ее Микос. — И даже не пытайся переубедить меня. Ты хотела поехать на острова, и мы исполним твое желание. — Я бы с удовольствием, но я правда не могу! — настаивала Джина. — Анджело так и не связался со мной. Что, если он позвонит, когда нас не будет, и я упущу шанс… взять у него интервью? — Этого не случится. Анджело тоже уехал сегодня утром. И не вернется до конца месяца. Но он не забыл об обещанном тебе свидании. Так что вы встретитесь после его возвращения. Джина заключила, что ей хватит и часа, чтобы стать для Анджело персоной нон-грата, как и для Микоса. Она очень хотела бы провести две недели наедине со своим любимым, но все же еще сомневалась: — А как же мама? Я должна быть на связи… — «Бабочка» находится на севере Кикладских островов, недалеко от Андроса. Там есть и свет, и телефон. Оттуда ты сможешь звонить куда угодно и когда захочешь. — Ну… — Джинины сомнения таяли на глазах. Две недели наедине с Микосом! Целых две недели! Как же можно упустить такую возможность? — Хорошо. Поверю тебе на слово. — Так и есть. — Микос игриво шлепнул Джину по попке. — Так что хватит спорить, кидай вещи в чемодан. Мы вылетаем через час. Она думала, что они поплывут на яхте и остановятся в небольшом коттедже у моря, рядом с какой-нибудь деревней, где будет церквушка и маленькие магазинчики и повсюду будут бегать дети. Но Джина ошибалась. Они полетели на вертолете, за штурвал которого Микос сел сам. Впервые девушка в буквальном смысле отдала свою жизнь в его руки. Странное, волнующее ощущение. — Не бойся, — веселился Микос, краем глаза поглядывая, как Джина вцепилась в кресло. — Я еще не разбивал вертолетов. Конечно, все когда-то бывает в первый раз. Наверное, она выглядела так же, как и чувствовала себя, потому что Микос погладил ее по колену: — Я шучу, калли мои. Расслабься и наслаждайся полетом. Обещаю, мы долетим в целости и сохранности. Через два часа они сели. Джина понятия не имела, как Микосу удалось сделать это на таком крошечном пятачке земли. — Где ты научился так летать? — В армии. Там и заинтересовался охраной. Я бы стал военным, но Анджело считал, что так я растрачу свой талант, и уговорил меня работать на него. Тем временем они дошли до большого дома с красной черепичной крышей. — Жива? — Едва ли. — Ай-яй-яй, Джина, где же твое доверие? Неужели ты еще не поняла, что я не причиню тебе боль? Джина счастливо улыбнулась. Возле дома их встречали мужчина и женщина лет по шестидесяти. — Джина, познакомься. Это Димитрий, моя правая рука. Человек, который следит, чтобы здесь, в «Бабочке» не было проблем. А это его жена и моя экономка — Ставрула. Для друзей Вула. Это она кормит меня на убой, когда я приезжаю сюда. Мне приходится каждый день совершать пробежку по пляжу, чтобы оставаться в форме. — Вула, Димитри, апоэто и филли мои, Джина. — Херете! — воскликнули они, улыбаясь, и проводили Джину в кухню. — Калос оризите! Добро пожаловать! — поприветствовала Ставрула. — Микос впервые привозит сюда женщину. Это очень хорошо. — Спасибо, — ответила Джина. — Евхаристо. Я очень счастлива быть здесь. Ставрула что-то нашептала Микосу. Через минуту он повел Джину в сад. — Вула считает, что тебе нужно отдохнуть. И вообще, она берет тебя под свою опеку. — А ты всегда ее слушаешься? — Почти. — Микос открыл двойные двери и пропустил Джину вперед. — О, Микос! — выдохнула девушка. — Как же ты находишь в себе силы уезжать отсюда? — Нравится? — Здесь так чудесно! Райский уголок! Никогда не видела ничего красивее. — А я видел. В тот день, когда познакомился с тобой. Мы не так долго знаем друг друга, но когда настанет день твоего отъезда, мне будет трудно отпустить тебя, Джина. Я хотел бы найти способ удержать тебя. Его слова согрели сердце, но по телу пробе жал неприятный озноб. Скажет ли Микос то же самое, когда узнает правду? Или откажется от нее ради человека, которым он так восхищается и которого она ненавидит? Анджело Тайроса, его благодетеля и… ее дедушки? Глава восьмая Две недели были похожи на сказку. Беззаботные, золотые дни, наполненные счастьем и радостью. Темные ночи, полные огня и страсти, когда стоны влюбленных смешивались с шепотом волн за окном… Микос старался во всем доставить Джине удовольствие. — Только скажи, и я все сделаю, — говорил он. — Звони домой хоть каждые пять минут. Ложись спать, когда захочешь. Танцуй до утра. Наслаждайся отдыхом. За этим ты здесь. Джина полюбила неспешную сельскую жизнь. Здесь, на острове, деньги уже не имели значения. Вула каждое утро встречала Джину с улыбкой, а Димитрий играл для нее на губной гармошке. А Микос баловал ее своим вниманием при любой возможности. Ей нравилось держать на коленях мурчащую Кики, которая приходила к ней всякий раз, когда Джина пила на террасе свой первый утренний кофе. А еда! Завтраки, состоящие из горячих тостов с медом, фруктов и йогурта. Легкий ланч из помидоров, оливок и сыра «Фета» с непременным свежевыжатым соком. Обед из жареного ягненка, кальмаров, осьминога на гриле и овощного рататуя, приготовленного на открытом огне. На гарнир подавался рис, яичная запеканка или молодой картофель. И непременно охлажденное вино. По вечерам после обеда Джина и Микос могли перекусить салатом из помидоров, лука, зеленого перца и тонких полосок огурца, сдобренного орегано, солью и оливковым маслом. Разумеется, всю еду они ели со свежеиспеченным хлебом. — Пожалуйста, скажи Вуле, что я поправилась, — пожаловалась Джина Микосу к концу первой недели, когда экономка накрывала на стол очередную великолепную закуску. — Кала пои паченес линье. Э андрас тем теллон енекес пут ина алл коколла! Джина вопросительно посмотрела на Микоса. — Что она сказала? — Хорошо, что ты набрала немного веса. — Он усмехнулся. — Мужчины не любят тощих женщин. — А я тебе нравлюсь? — поинтересовалась Джина, оставшись наедине с Микосом. — О, да. Я в восторге от того, что вижу. Ты расцвела с тех пор, как приехала сюда, картху-ла мои. Ты уже не та женщина, с которой я познакомился в «Гранд Бретань» меньше месяца назад. — Я и чувствую себя другой, — призналась Джина. Она ощущала необычайную легкость, как в те времена, когда мама еще была здорова. А потом смех и радость ушли. Как бы ни старались Джина и Микос не думать о расставании, время неумолимо бежало вперед. Вскоре ей предстоит покинуть маленький рай и вернуться к прежним проблемам. Но перед этим она заставит Анджело Тайроса взять на себя обязанности, которых тот до сих пор избегал. Ее мать не будет доживать свои годы в богадельне, тогда как Анджело проведет остаток жизни в роскоши! — Ты вдруг погрустнела, моя Джина. Почему? — Просто вдруг подумала об отъезде. — Не надо. У нас впереди еще неделя, а по возвращении в Афины тебе не обязательно сразу покидать Грецию. Тем более что за твоей мамой ухаживают. — Все равно, когда вспоминаю о том, что оставила ее с чужими людьми, я чувствую себя виноватой. — Но, мана мои, ведь, насколько я понял, она даже не осознает, что ты уехала. Знаешь что? Предлагаю развеяться сегодня! Я отвезу тебя на Андрос, в Хоро. Посмотришь город, и пообедаем там. Как тебе мой план, агапе мои? — С тобой я везде счастлива. Его глаза загорелись огнем желания, который Джина теперь безошибочно узнавала. — Доедай и пойдем в постель… Занятия любовью днем стали неотъемлемой частью их пребывания на острове. Из-за жары на улицу лучше было не высовываться, а что может быть приятнее нежного секса после еды? И снова их тела сплелись в любовном танце, то медленном и ласковом, то быстром и агрессивном. Уставшие, они заснули в объятиях друг друга. И проснулись тоже вместе. И так же пошли в ванную, а потом спустились на пляж и искупались в манящем прохладой море. — Если бы я взял презерватив, мы бы занялись любовью прямо сейчас. Я не могу насытиться тобой, мана мои. — И я тоже, — прошептала Джина, утопая в его зеленых глазах. И в этот момент Джина осознала, что, как бы это ни было невероятно, она влюбилась в него. Сильно и бесповоротно. Они приехали на Андрос на яхте. Маленький город Хоро располагался между двумя песчаными пляжами и представлял собой сочетание венецианской, византийской и оттоманской архитектуры. Гуляя с Микосом по уютным тихим улочкам, Джина чувствовала себя так, будто перенеслась в средние века. — Если бы у меня был фотоаппарат! Ей нужно было быть осторожнее со словами. Через минуту Микос вошел в магазин и купил для нее фотокамеру. — Подарок от твоего самого преданного поклонника. Ты ведь не будешь так неблагосклонна, чтобы не принять его? Джина благодарно улыбнулась, не желая отказом испортить такой замечательный день. Микос взял ее за руку и привел к памятнику неизвестному моряку. Там он попросил других туристов сфотографировать его с Джиной на мосту, по другую сторону которого располагался старинный замок. — А теперь позволь мне сфотографировать тебя, — сказала Джина. Вернувшись в Канаду, она напечатает эти снимки и поставит их в рамки, чтобы Микос всегда был с ней. Вула написала им список продуктов, и они некоторое время провели на рынке и в магазинах, чтобы купить все необходимое. К вечеру Микос и Джина расположились в ресторане на открытом воздухе, потягивая вино и наблюдая за закатом. Заметив на столе фотоаппарат, официант предложил сфотографировать их, запечатлев еще несколько драгоценных моментов, которые не утратят значения даже спустя много лет. Рассматривая на экране уже сделанные снимки, Джина видела мужчину и женщину, которые вполне могли бы оказаться молодоженами, приехавшими в Грецию на медовый месяц. На одной фотографии они улыбались и обнимали друг друга, на другой Джина игриво отвернулась, а Микос смотрел на нее с такой нежностью, что девушка едва не расплакалась. Но нет. Она бы не стала разрушать магию вечера. Наконец они вернулись на яхту, чтобы ехать обратно в «Бабочку». — Ты хорошо провела время? — поинтересовался Микос, оказавшись на борту вместе с Джиной. — Чудесно. Но я буду рада вернуться на виллу. Такое ощущение, что я еду домой. — Знаю, — тепло улыбнулся Микос. — Я чувствую то же самое. Мне очень трудно уезжать оттуда в Афины. В эту ночь слова любви сорвались с его губ. Они занимались любовью, как всегда страстно отдаваясь друг другу, когда вдруг Микос выдохнул вместе со стоном наслаждения: — Сагапо, Джина! — и перевел: — Я люблю тебя! Она затаила дыхание, не поверив своим ушам, но через минуту он снова повторил: — Я люблю тебя, мана мои. — Я тоже тебя люблю, — прошептала Джина в ответ. Остаток дней прошел как в другой, не менее увлекательной сказке. Микос показывал Джине близлежащие острова. Однажды они даже устроили пикник на пляже, вдали от посторонних глаз. Там они занимались любовью на покрывале в тени оливкового дерева. В другой раз Микос пригласил Джину на рыбалку, но улова не получилось, потому что они снова наслаждались друг другом в раскачивающейся на волнах лодке. — Я сказал Вуле, что мы принесем рыбы на обед. Как я объясню, что мы вернулись с пустыми руками? — Скажи ей, что поймал меня вместо рыбы, — рассмеялась Джина. Был день, когда они, спасаясь от жары, забрались на холм позади виллы, нашли озеро с водопадом и, обнаженные, окунулись в прохладную воду, не боясь быть потревоженными. После купания они сидели на камне, ели финики и сыр и непринужденно болтали о кино, музыке и книгах, о любимых цветах и еде, об отпуске и обо всем на свете. — Когда у тебя день рождения, Джина? — поинтересовался Микос, лежа на животе, опершись на руки. — Пятого августа. — Она нежно поцеловала его шрам на плече. — А у тебя? — Двадцать третьего апреля. Значит, тебе скоро стукнет двадцать девять. — Да. — Ты подумываешь о замужестве? В сердце девушки затеплилась надежда. В единственный раз, когда разговор зашел о браке, Микос сказал, что это не для него. И если Микос снова заговорил на эту тему, не значит ли это, что он изменил свое мнение? — С такими проблемами, как у меня, не многие мужчины поспешат сделать мне предложение. — О, это произойдет, если кто-то полюбит тебя всем сердцем. Ты не останешься одна. Рано или поздно твой мужчина найдет тебя. Но это не будешь ты! Джина с досадой отвернулась к водопаду. Микос был самым красивым мужчиной из тех, кого ей довелось повстречать в своей жизни. Его улыбка очаровывала. Она таяла от его прикосновений. Его поцелуи, ласки, его голос… Джина всегда мечтала о таком мужчине. Он восхищал ее не только в сексе. Джина любила его ум и тактичность, его ненавязчивый авторитет, его отношения с детьми. Любила его щедрость, обожала его страсть в том, во что он верил. — Эй, как так вышло, что ты там, а я здесь? — раздался обиженный голос Микоса. — Что случилось? Я хочу, чтобы ты была рядом. В моих объятиях. Я хочу тебя, Джина. Ради себя, скажи нет! — кричал внутренний голос. Но девушка не могла отказать ему. Внезапно ей стало трудно дышать. На мгновенье Джина захотела, чтобы Микос забыл презерватив, чтобы он сделал ей ребенка. Не для того, чтобы заставить его жениться, но чтобы у нее осталась частичка его, которую она будет хранить и оберегать всю свою жизнь. Но Микос всегда был осторожен. Значит, придется увезти с собой лишь воспоминания. Слова, прикосновения, заботу. Драгоценные крупицы, которые скрасят ее одиночество, когда ее тело будет взывать к Микосу, но его не будет рядом. В субботу, накануне возвращения в Афины, они сидели за столом, последний раз ужиная в «Бабочке». Вула приготовила особенный прощальный обед, поэтому и Джина, и Микос оделись более официально. Микос облачился в серый костюм вместо обычных шортов и майки и белоснежную рубашку, которая оттеняла загар. Джина надела кремовое платье, которое купила сегодня утром на острове Сирое. За ланчем Микос подарил ей золотую цепочку в греческом стиле. — Перестань, Джина! — возразил он, когда она пыталась отказаться от «такого дорогого подарка». — Во-первых, в Греции золото не такое дорогое. А во-вторых, я хочу, чтобы у тебя осталась память об островах и времени, что мы провели вместе. Ты ведь разрешишь мне сделать это? Джина заставила себя принять цепочку, улыбнуться и поблагодарить Микоса. Ее сердце разрывалось от боли. Но она не хотела портить ни секунды их незабываемого отпуска. Стоя перед зеркалом в спальне, она поменяла цепочку от своей подвески на подаренную Микосом и надела ее. — Чудесно. — Микос обнял ее сзади и нежно произнес: — Какая мы красивая пара, да? — Не, — согласилась она по-гречески и, не удержавшись, добавила: — Ты будешь скучать по мне, когда я уеду, Микос? — Так сильно, что я не хочу даже думать об этом. Ты так быстро стала частью моей жизни, что это даже пугает. Так попроси меня остаться! Скажи, что вместе мы переживем любые трудности и будем счастливы! Но Джина знала, что не может просить этого у Микоса. Чудес не бывает. И принц не останется с пастушкой. Он словно угадал ее мысли. — Мы неосторожно решили, будто можно играть с огнем и не обжечься. Но я никогда не забуду тебя, моя любимая Джина. И если когда-нибудь я решу жениться, то только на тебе. Судьба расселила нас в разных частях света, но сегодняшняя ночь — наша. Пойдем, милая. Но они не успели скрыться в доме. На горизонте показался самолет, который вскоре спустился на воду и стал приближаться к берегу. — Что за черт? — Микос встал, нахмурив брови. — Ты кого-то ждешь, Вула? — спросил он экономку, появившуюся в дверях, как только заслышала шум. — Охи. — Женщина отрицательно покачала головой. — Тогда, что за идиот решил, будто может являться сюда без приглашения? Скоро Микос получил ответ. Из самолета вышел человек из личной охраны Анджело Тайроса. Следом за ним, с помощью еще одного телохранителя, из самолета на берег ступил сам босс и пошел в сторону виллы. Глава девятая — Что привело тебя сюда, Анджело? — Микос подвинул к столу еще один стул и помог боссу сесть. — Что-то случилось? У тебя все в порядке? — Так, как может быть у человека в моем возрасте, — произнес старик и, повернувшись к Вуле, которая стояла в дверях, обратился к ней по-гречески. Кроме слова «оузо», Джина не разобрала, что сказал Анджело, но, судя по выражению лица экономки и ее резкому тону, девушка поняла: женщине совершенно все равно, что перед ней великий и ужасный Анджело Тайрос. Гордо вздернув подбородок, Вула прошествовала в кухню. Джина едва не расплакалась. В эту их последнюю ночь на вилле ей не хотелось делить Микоса с кем-либо еще, а меньше всего с Анджело. Но старик будто не замечал ее молчаливого неодобрения, осматриваясь так, будто остров и все на нем принадлежит ему. — Хорошо у тебя здесь, Миколас. Я жалею, что так долго не заезжал к тебе. Появилась Вула. Она поставила перед Анджело поднос с бутылкой «оузо», графином ледяной воды и стаканом. — Поставить еще один прибор к обеду? — поинтересовалась она у Микоса. — Разумеется, женщина, — отрезал Анджело прежде, чем Микос успел сказать хоть слово. — Думаешь, я прилетел сюда на пустой желудок, чтобы вернуться голодным? — Евхаристо, Вула. — Микос улыбнулся, извиняясь. — Только не нужно готовить. Уверен, еды хватит и на троих. — Ты так и не научился разговаривать с прислугой, — заметил Анджело, как только Вула снова вышла. — Ты не должен просить их помочь тебе, ты должен просто приказывать. Без всякой неуверенности! — А ты так и не сказал мне, зачем прилетел сюда, — напомнил Микос холодно. — Кристос! Дай мне отдышаться и заполнить чем-нибудь желудок. Я не побеспокою вас надолго. — Анджело опрокинул рюмку «оузо» и обратил свое внимание на Джину. — Моя дорогая, ты выглядишь загорелой, сытой и отдохнувшей. Я так понимаю, ты наслаждалась временем, проведенным в «Бабочке»? — Да. — А теперь оно подошло к концу. По спине Джины пробежал неприятный холодок. Может быть, ей почудилась издевка в тоне старика или?.. — Не совсем, — вмешался Микос. — У нас еще почти целый день впереди. А ты как, Анджело? Как командировка? — Интересно. Очень интересно. — Когда ты вернулся? — Сегодня утром. — Ты меня удивляешь. Обычно после командировок и поездок ты отдыхаешь дома. Кстати, как Пенелопа? — Замечательно. Нам было так хорошо вместе, что я задумался, почему я развелся с ней. Пенелопа, — Анджело снова обратился к Джине, — моя третья жена. Мы жили вместе несколько лет, а потом я устал от нее. Джине на ум пришло множество комментариев, и все неприятные. Она нацепила на лицо дежурную улыбку, чтобы скрыть свою антипатию. — Вы поддерживаете отношения со всеми бывшими женами? — Только с теми, кто еще жив. А скоро я присоединюсь и к остальным. Вула вернулась с подносом устриц. Джина решила воспользоваться появлением экономки и сбежать. Отодвинув свой стул, она встала и обратилась к Микосу: — Пожалуйста, скажи Стравуле, что я хочу помочь ей на кухне. — Это исключено. Она не позволит тебе, как и я. Сядь. Одного высокомерного грека за столом было вполне достаточно, Джина не собиралась терпеть еще и второго. — Если ты не заметил, Микос — четко произнесла девушка — я не та, кого твой босс назвал «прислугой». Так что будь добр, не командуй. — Если я скажу «евхаристо» и объясню, что буду сильно скучать по тебе, ты останешься? — Она хороша! — хмыкнул Анджело, положив устриц себе на тарелку. — Кстати, я приехал сюда из-за нее. — Из-за меня? — удивилась Джина, опустившись на стул. — Именно. В тот вечер у меня ты сказала, что хочешь поговорить со мной. Мне тоже есть что тебе сказать. И я подумал, что лучше нам обсудить дела здесь, на этом маленьком острове, откуда ни один не сможет сбежать или спрятаться от другого. На этот раз Джина была уверена, что не ошибается. Старый козел злился. Его маленькие черные глазки блестели от ярости. Но если он думает, что может напугать ее, то ошибается. — Не могу не согласиться. Так почему бы нам не перестать ходить вокруг да около и не перейти сразу к сути? Микос распознал манеру Анджело. Он позаимствовал ту же линию поведения у своего босса, когда хотел размазать оппонента по стенке. Но почему Анджело решил сделать своей жертвой Джину? Нет, Микос не мог этого допустить! — Если ты приехал сюда, чтобы с кем-то поспорить, то спорь со мной. Джина здесь ни при чем. — Джина, — Анджело обмакнул хлеб в оливковое масло, — или лгунья, или воровка. Или и то, и другое. — Кристос! Я никогда не бил человека вдвое старше и слабее меня, Анджело, но… — сжав кулаки, Микос вскочил со стула. — Давай, сделай это! — хмыкнул старик. — Если любовница, которых ты вышвыривал пачками, дороже тебе, чем я — твой наставник. Неужели ты так ослеплен, что думаешь, будто я стал бы бросаться такими словами, не подкрепив их фактами? — Все нормально, Микос, — вмешалась Джина. — Дай ему закончить. — Она повернулась к Анджело. — Продолжайте, мистер Тайрос. Объясните, в чем мой обман. Или что я украла. А когда вы перестанете обвинять меня, я расскажу вам кое-что из вашего прошлого. Микос удивленно смотрел то на Джину, то на Анджело. — Та подвеска, которую твоя любовница носит на шее, — начал старик, — не переходила от поколения к поколению, как она говорит. Эта вещь была украдена из моего дома больше шестидесяти лет назад. — Ты, наверное, ошибаешься. Подвеска просто похожа на ту, что принадлежала тебе. — Боюсь, что нет. — Анджело достал что-то из кармана. — У меня есть такие же серьги. Я подарил их Пенелопе в день нашей свадьбы. Она любезно одолжила их мне, чтобы я мог подтвердить правдивость своих слов. Я знал, что иначе ты не поверишь мне. Старик бросил серьги на стол. Аметисты и бриллианты в золотой оправе. А Джина всегда думала, что ее подвеска ничего не стоит! — Переверни их, а потом попроси твою любовницу сделать то же самое с подвеской. И ты увидишь, что везде выгравирован знак моей семьи. Микос отодвинул серьги. — Простое совпадение. Я отказываюсь приписывать Джине что-либо. — Она столько для тебя значит? — не веря своим ушам, спросил Анджело. Она стала для него всем, внутренне признал Микос. Он полюбил ее и с ней хотел бы строить семью. Он думал, что сможет отпустить ее и жить дальше, но сейчас ей угрожала опасность, и он вдруг понял, что эта миссия невыполнима. — Да, она столько для меня значит. — И ты уверен, что настолько хорошо ее знаешь, чтобы поверить в ее непричастность? — Почти уверен. — Тогда должен тебя разочаровать. — Сомневаюсь, что у тебя получится, Анджело. — Посмотрим. — Старик снова повернулся к Джине. — Ты сама снимешь подвеску или мне сделать это за тебя? Не говоря ни слова, Джина расстегнула цепочку и, сняв подвеску, протянула ее Микосу, не Анджело. — В этом нет необходимости, агапе мои. Это какая-то ошибка. Затем Микос взял подвеску и убедился, что Анджело говорит правду. Он без труда разглядел знак его семьи. — Ты все знала, Джина? — Мне не было известно о том, что это за знак. — Как к тебе попала эта подвеска? — Так, как я сказала. Она всегда принадлежала моей семье. Я с детства играла с ней. — Ты лжешь! — взорвался Анджело. — Его украла женщина, которая считала, что, если я лег с ней в постель, она может женить меня на себе! — Эта женщина, — сообщила Джина, пылая, — Элизабет Бичер, моя бабушка. Если бы я знала, откуда эта подвеска, я бы ни за что не надела ее! Анджело открыл было рот, чтобы ответить, но не нашел слов. — Кажется, вам знакомо это имя, — холодно продолжала Джина. — Жаль, вы не потрудились узнать о своем ребенке, которого ей пришлось растить одной в те времена, когда матери-одиночки считались чуть ли не прокаженными в остальном обществе. — Джина вдохнула полной грудью. — Знаете что? Я приехала сюда, чтобы заставить вас заплатить за это упущение. — О чем ты говоришь? — тихо спросил Микос. — Все очень просто, — ответил за нее Анджело. — Джина приехала, чтобы продать мне свое молчание. Признайся, женщина! Тебе ведь нужны мои деньги, так? — Да. И много. В этот момент снова вошла Вула. И тогда Микос не выдержал. Он вскочил и прошел в дом, в свой кабинет, куда не заходил с того дня, как привез Джину Хадсон на остров. Он метался по комнате, как загнанный зверь, ругая себя за то, что так легко доверился женщине. Идиот! Слепец! Джина с самого начала все спланировала. И ему некого винить, кроме себя. Микос вернулся через пару минут. Видя его злость, Джина заерзала на стуле. А ведь она хотела, чтобы все произошло не так. Думала, что застанет врасплох Анджело, а получилось наоборот. Не нужно разрешать Джине играть с подвеской, вспомнила девушка слова матери. Она слишком ценная. О, пусть, отвечала бабушка. Никогда не любила эту вещь. Я лишь забрала у него то, что ему было дороже меня… — Итак, моя дорогая, — заняв свое место за столом, начал Микос, выводя Джину из воспоминаний, — ты представилась мне журналисткой, а теперь оказывается, что ты приехала вытянуть из Анджело деньги. Отличный маскарад! — Это не маскарад! Мне действительно нужно было написать статью о юбилее. Я не такая. — Тогда какая, а? Объясни мне, пожалуйста, а то я слишком глуп, чтобы понять это сам. Но прежде, чем ты откроешь рот, знай, что я не приму ничего, кроме правды. Так что давай, Джина, я жду! — Придержи коней, — отрезала девушка, удивляясь, как Микос может считать ее обыкновенной вымогательницей после всего, что было между ними. — Во-первых, я не твоя любовница, как считает Анджело. И я ничего тебе не должна, кроме тех денег, что заняла у тебя и скоро отдам. — Неужели ты думаешь только о деньгах? — Нет, — прошептала Джина. — Я думаю о маме и… о тебе. А ты совсем меня не понимаешь. — Тогда повторю: объяснись. И пока ты не начала… — Пусть говорит, Миколас, — прервал его Анджело. — Давай, девочка. Начни сначала и не беспокойся о времени. У тебя впереди вся ночь. Джина вздохнула и рассказала вкратце о болезни мамы и о своем обещании никогда не бросать ее. — Все изменилось, когда я пришла домой из магазина и обнаружила, что мама потерялась. Ее не было дома два дня и две ночи. Джина на миг умолкла, весь ужас того времени снова опустился на нее. — Полиция нашла ее на острове Ванкувер, в Парксвилле. Она не знала, как туда попала, кто она и где живет. На маме было только зимнее пальто, лучшие туфли, жемчуг, и больше ничего. Они вернули ее только потому, что я пришила бирку с именем и адресом на ее пальто. Мне пришлось нарушить слово и положить маму в больницу. Слезы потекли по ее щекам. — Как я могла так поступить с ней? После всего, что обещала. — Печальная история. Но какое отношение, моя дорогая, все это имеет ко мне? Почему я должен прийти к ней на помощь? — Потому что она — ваша дочь! — бросила Джина ему в лицо. — Вы что, не слушали меня? Она — тот самый ребенок, от которого вы отвернулись. И ей нужна помощь, которую только вы можете обеспечить! — Если это правда, почему ты ждала так долго? — вмешался Микос. — Потому что я сама недавно узнала, что он ее отец. — Как удобно! Ты обнаружила, что Анджело отец твоей матери, как раз тогда, когда отправилась в Грецию, чтобы взять у него интервью. — Все совсем не так! Я отвезла ее на прием к врачу, а пока мы ждали, мама листала деловой журнал. — Джина посмотрела на Микоса. — И пока ты ничего не сказал, позволь заметить, что до болезни мама была совершенно нормальной умной и начитанной женщиной. — Что ты имеешь в виду? Джина отвернулась к Анджело. — В том журнале была ваша фотография. В статье рассказывалось о предстоящем праздновании вашего юбилея. И мама… — Джина шмыгнула носом. — Она начала нервничать. Плакала и бормотала, что ее отец не любит ее. — Это и есть твое доказательство отцовства? — усмехнулся Микос с насмешкой. — Не могла придумать что-нибудь получше? — Согласна, звучит скомканно и невероятно. Я бы тоже списала все на ее очередной приступ, но, когда я рассказала об этом врачу, он подтвердил эту историю. — Сколько тебе пришлось уговаривать его? — Сказмос! — рявкнул Анджело. — Ради Бога, Микос, заткнись и дай ей закончить. Продолжай, девочка. — Чтобы семья не отвергла ее потому, что она родила ребенка вне брака, бабушка переехала из восточной Канады на западное побережье, на остров, в дом, где я выросла. Все считали ее вдовой. Единственный, кому она во всем призналась, это семейный врач, отец нашего теперешнего доктора, который принимал у бабушки роды. — Трогательная история, и все же в ней нет никаких доказательств, что Анджело — отец твоей матери. Мы лишь узнали, что у твоей бабушки не было мужа, а ее ребенок был незаконнорожденным. — Как ты и твоя мать. — Не вмешивай сюда мою мать! — С удовольствием, тогда не надо так говорить о моей! — Когда она родилась? — прервал их перепалку Анджело. — В конце марта тысяча девятьсот сорок восьмого. Я не ожидала, что вы примете все, что я скажу, за чистую монету. Поэтому взяла у нашего врача все анализы моей мамы, включая тест на ДНК. — Кристос! — прохрипел Анджело, просмотрев бумаги. — Так ты действительно моя внучка? — Не делай поспешных выводов, Анджело, — вмешался Микос. — Пока у нас есть только ее слова, а мы уже знаем, как ловко у нее получается врать. — И все же, Миколас, я замечаю в ней сходство со мной молодым. Только не это! — мысленно простонала Джина. — Она темноволосая и темноглазая, да, но, если этого достаточно, чтобы подтвердить отцовство, тогда ты мог бы оказаться отцом доброй половины греков. — Она похожа на меня, говорю тебе! — упрямо возразил Анджело. — И на Роду тоже. — Рода? — Ее бабушка. Роза ее звали по-английски. — А ты сказала, что имя твоей бабушки — Элизабет, — триумфально произнес Микос. — Да. Элизабет Роза. И если тебе нужны доказательства, можешь найти их в ее свидетельстве о рождении и о смерти. Она выросла с именем Роза, но люди на острове знали ее как Элизабет. Полагаю потому, что ей хотелось начать все с чистого листа. — Сначала подвеска, потом имена и даты, семейное сходство. Даже без всякого анализа ясно, что эта девушка, кажется, говорит правду. Джина подумала, что Микос и тут что-нибудь возразит, но он лишь кивнул. — Есть еще кое-что. Кажется, меня назвали в честь деда. Мое полное имя… — Анджелина, — закончил за нее Микос. — Знаю. Я полный идиот, если провел связь только сейчас. — Что значит, «знаю»? — Прочитал в паспорте. — Но как ты мог, если документы были в сейфе отеля? — Не у тебя одной есть секреты, Джина. Пока мы ездили на Эвию, твою комнату обыскал мой человек. Или ты считаешь, что это из-за твоей неземной красоты я был с тобой до рассвета? — Ты блефуешь! Портье никогда бы не пропустил незнакомца в мою комнату без моего разрешения! — Разрешения не потребовалось. Мой человек отпер дверь ключом, который достал из твоей сумочки, пока мы танцевали. — Но зачем? — Чтобы быть уверенным, что ты та, за кого себя выдаешь. — А ты что думал? Что я убийца, которую наняли, чтобы прикончить твоего обожаемого Анджело на виду у сотен людей? — Ты стала бы не первой, кто попытался сделать это. И я не собирался связываться с женщиной, которой не смог бы доверять. — Боже, ты ведь серьезно! — Абсолютно. И, как оказалось, подозрения не были беспочвенны. Ты лгала мне постоянно, хотя у тебя и было множество возможностей открыться. Его слова вонзились в сердце, разрывая его на части. Все это время… дни, ночи, когда он держал ее в своих объятиях — все было ложью. — Ты тоже врал мне! Ты говорил, что любишь меня, Микос! — Только ночью, дорогая. Мужчины многое говорят в порыве страсти. — Значит, это были просто слова? — Прекратите, вы оба! — Анджело с силой ударил кулаком по столу. — Я не желаю слушать, как моя внучка и человек, которого я люблю как сына, грызутся словно дикие звери. Не нужно подливать масла в огонь. Джина хотела было сказать, что в тот день, когда Анджело отвернулся от своего нерожденного еще ребенка, он уже утратил всякое право называть ее своей внучкой. Но, повернувшись, девушка увидела вовсе не монстра, каковым привыкла считать Анджело Тайроса. Перед ней сидел просто старый человек и дрожал от пережитого волнения. — Твоя мать действительно больна? — О, да, это я проверил, — вмешался Микос. — Ты что, и мою маму проверял? — изумилась Джина. — Естественно. Поэтому меня называют профессионалом. Я ошибся только в тебе… Но не собираюсь повторять свою ошибку! Его предательство поразило Джину. Она не желала больше спорить с ним или видеть его. Девушка встала и, не говоря ни слова, прошла в спальню, которую делила с Микосом. Теперь он никогда больше не присоединится к ней в постели. Джина думала, что ближе него у нее никого нет, а теперь между ними пролегла пропасть. Все кончено. Не так, как надеялась Джина, но так, как и должно было. Глава десятая — Знаю, ты поступил так из-за меня. Но ты сделал ей очень больно, Миколас. Ты ранил ее душу. Микос знал это. Он даже на минуту пожалел о своих словах, увидев, как побледнела Джина, но потом страх за сердце Анджело перекрыл это сожаление. — Я подвел тебя, — заключил он, осушив бокал коньяка. — Ты платишь мне за свою безопасность, а я вместо этого подставляю тебя под удар хуже, чем пуля убийцы. Ты выглядишь не здоровым, Анджело. Завтра первым делом я отвезу тебя в Афины в больницу. — Мне не нужен врач. — У тебя слабое сердце. — С моим сердцем сейчас все в порядке, Миколас. А с твоим — не уверен. Миколас попытался улыбнуться. — Всего лишь роман, который закончился грустно. Ничего смертельного. — А может, — предположил Анджело, — ты влюбился? — В интриганку? — хмыкнул Микос с отвращением. Он не распознал в Джине актрису. Его ослепило вожделение. Микос позволил себе удовлетвориться тем, что лежало на поверхности, позабыв копнуть глубже. Его гордость была уязвлена. Профессионально он должен был бы узнать все, а по-человечески?.. Микос стиснул зубы в безмолвной ярости. Даже сейчас, когда ему стало известно о двуличности Джины, в его венах пульсировало желание быть с ней. Страсть разрывала его изнутри. Наблюдая за эмоциями, которые сменяли друг друга на лице Микоса, Анджело произнес: — Мы не можем всегда держать судьбу под контролем, Миколас. Я понял это только сейчас. Мне бы хотелось, чтобы ты усвоил этот урок поскорее и не повторял моих ошибок. — Не думаю, чтобы ты когда-нибудь ошибался. — Но, кажется, я все-таки ошибся, когда отказался признать, что был отцом ребенка Роды. — Ты правда веришь, что такое возможно? — Более чем. Мы провели вместе целое лето. Так же, как ты провел последние несколько недель с молодой женщиной, которая может оказаться моей внучкой. — Она не беременна, если ты на это намекаешь. — Я ни на что не намекаю. И не мне судить вас, — Анджело облокотился на спинку стула и закрыл глаза. — Но я сделаю все, чтобы у этой девушки было достаточно денег, и она сумела позаботиться о матери. — Даже не будучи уверенным, что она с тобой одной крови? — Не важно, родственники мы с ней или нет. Однажды я уже отверг женщину, которая молила о помощи. И это была самая большая ошибка в моей жизни. Сейчас ее уже нет в живых, я не могу попросить у нее прощения, но еще не поздно помочь Джине. — Ты меня волнуешь, Анджело, — забеспокоился Микос. — Это на тебя не похоже. Старик открыл глаза и взглянул на Микоса. — Посмотри на меня, Миколос, и скажи, что ты видишь? — Человека, которому нужно к врачу. — Нет. Мне восемьдесят. Я уже стар и слаб. И одинок. Мой единственный сын погиб. Бывшие жены вспоминают обо мне лишь тогда, когда им что-то от меня нужно. Кроме тебя, в этом мире нет больше человека, который был бы рад, что я еще жив. А желающих моей смерти предостаточно. Деньги, влияние, власть — все это невечно. Я просто глупый старик, пытающийся убедить себя в том, что женщины все еще считают меня привлекательным, а мужчины хотят стать моими друзьями. И все это время у меня могла бы быть семья, где меня любили бы таким, какой я есть. Ты хоть представляешь, как я себя чувствую? — Да, тебе пришлось нелегко сегодня. Но ты только что сам признался, что деньги не купят любовь, Анджело. — Я не пытаюсь ничего купить. Я просто стараюсь поступить правильно. Найди эту девочку, Миколас. Приведи ее ко мне. Я хочу все закончить сегодня. Преимуществом того, что Джина утратила все свои вещи и купила лишь немногие, являлось то, что она собралась за пятнадцать минут. Она не знала, как ей удастся покинуть «Бабочку» в такой темноте. Но одно было ей известно: она не может больше оставаться здесь, в этом доме со светлыми стенами и теплыми полами, многочисленными стеклянными дверьми и воспоминаниями, витавшими по вилле. Больше всего из-за воспоминаний. Джина не смогла бы выдержать сочувствующего взгляда Вулы или доброты Димитрия и не расплакаться. Даже мурчанье Кики стало бы поводом для слез. А если Джина разрыдается, то уже не сможет остановиться. Лучше поскорее покончить со всем, говорила она себе, складывая оставшиеся вещи в чемодан. Найти дорогу до Афин, забрать документы и билет из отеля и вернуться домой с пустыми руками. Что ж, по крайней мере, она рассказала Анджело правду. Но девушку терзало чувство вины за то, что она взяла на себя роль карающего ангела и теперь старый человек останется наедине со своими грехами прошлого. А еще она оставит здесь Микоса. Она не хотела влюбляться в него, но все же это произошло. И теперь придется найти способ снова разлюбить его. О, да, для них обоих будет лучше, если Джина просто исчезнет с этого острова. Уже стоя у двери, Джина в последний раз оглянулась. Кровать, все еще не убранная после того, как они занимались любовью, показалась ей огромной и пустой. Сердце пронзила острая всепоглощающая боль. Поддавшись порыву, Джина бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку Микоса, вдыхая его аромат. Ее тело сотрясали рыдания. Почему все кончилось так ужасно? Почему они не смогли расстаться по-человечески? Микос обнял бы и поцеловал ее в последний раз и смахнул слезы с ее лица своей теплой ладонью… Потому что им не нужно было встречаться, вот почему! Девушка встала с постели и потерла заплаканные глаза. Она не нужна Микосу, но мама уж точно отчаянно нуждается в ней. Ради мамы нужно быть сильной. В дверях Джина столкнулась с Микосом. — Куда это ты собралась? — холодно поинтересовался он. — Домой. — В этот час? Планируешь добраться до Андроса вплавь? — Я попрошу Димитрия довезти меня туда завтра же утром. А пока переночую на пляже. — Избавь нас от излишнего драматизма, Анджелина. Ты будешь спать здесь. — С тобой? — ее взгляд озарила надежда, которая угасла так же быстро, как звезда на рассвете. — Нет, разумеется. Если ты помнишь, здесь есть гостевые коттеджи. Они как раз созданы для подобных ситуаций. — А ты потом обвинишь меня еще и в том, что я выгнала тебя из твоего собственного дома? — пришла на помощь девушке ее гордость. — Не могу себе этого позволить. — Почему нет? — разозлился Микос. — Ты позволяла себе еще и не то, пока жила здесь. — Я любила тебя, — выдохнула Джина, не обращая внимания на то, что сердце готово вырваться из груди в любой момент. — В чем бы я ни была виновата, это правда. — Чушь! — прохрипел Микос. — Я был всего лишь твоим пропуском к Анджело! — Возможно. Но только в самом начале нашего знакомства. — Джина в отчаянии схватила его за руку, пытаясь дать ему понять, что двигало ею. — Я разрывалась между двумя крайностями. Не вини меня в том, что я хотела сделать лучше для мамы. Ты поступил бы так же, оказавшись на моем месте, и ты знаешь это. Но говорить, что я использовала тебя? Микос, это неправда! — Прости, но мне трудно в это поверить. — Микос выдернул свою руку, отряхнувшись, как будто Джина какое-то насекомое, к которому он питал отвращение. — Тогда вини себя в том, что был таким дураком! — закричала девушка. — Если ты был так неуверен во мне, что даже затеял проверку, тогда почему вообще закрутил со мной роман? — Не заставляй меня объяснять то, чего я сам не понимаю. То, что было между нами, конечно, прекрасно, но сейчас все кончено. — Тогда почему ты удерживаешь меня? — Потому что ты не уйдешь сейчас. Анджело хочет сначала увидеть тебя. — Зачем? — Он сам скажет. Я всего лишь передал его слова. — Микос кивнул в сторону ванной. — Иди умойся и приведи себя в порядок. Не нужно, чтобы он видел тебя такой. Ты и так доставила ему массу беспокойства. — Привык к тому, что все по-твоему, да, Микос? С самого начала ты так все устраивал, чтобы получать то, что хочешь. И до сих пор поступаешь так же. Ты удержал меня, когда я попыталась покинуть «Гранд Бретань» без тебя. Практически похитил меня, затащив в свой лимузин и заставив меня — под ложным предлогом, кстати — провести с тобой всю ночь до утра. Ты решил, что я должна переехать к тебе, и не успокоился, пока не добился своего. А потом настоял, чтоб я поехала с тобой сюда, дабы следить за каждым моим шагом. — Ты не жаловалась. — Да. Пока я вписывалась в твои планы, соответствовала твоим желаниям и ожиданиям, между нами царила гармония. Но как только я посмела ослушаться, и все пошло не по-твоему… — Замолчи! Просто заткнись и сделай так, как просит Анджело. Он не может не спать всю ночь. И я тоже. — Тогда не говори, что я доставила вам обоим неудобство! — Ты обвинила человека в том, что он отец незаконнорожденного ребенка! Это ты называешь неудобством? — Нет, это я считаю трагедией. И для отца, и для малыша. И я молю бога, чтобы тебе не пришлось пережить подобного. Услышав о планах Анджело, Джина отказалась от его предложения. — Спасибо вам большое, но нет, — ответила она. — Никаких больше одолжений, если не возражаете. — Ты не можешь себе позволить отвергнуть мою помощь, девочка. Если, конечно, ты действительно беспокоишься о своей матери так, как говоришь. Со своего поста на веранде Микос наблюдал за разговором и искал то сходство, в котором был так убежден Анджело. Неожиданно для себя он обнаружил его в незначительных деталях, которые легко упустить, если не присматриваться и не знать, что ищешь. Джина обладала более тонкими чертами лица, чем Анджело, но ее скулы, подбородок, гордая осанка, без сомнения, были тайросовскими. — Если ты действительно Тайрос, то должна видеть, когда удача идет к тебе прямо в руки. — Возможно, в моих жилах течет ваша кровь, но это не значит, что мною можно манипулировать. Анджело собирался ответить, но его прервал раздавшийся неожиданно телефонный звонок. — Какого черта кто-то звонит среди ночи? — Анджело гневно блеснул глазами в сторону Микоса. — Я проверю. — Микос исчез в доме. Он вернулся через десять минут. По его мрачному виду все сразу поняли, что новость будет не хорошая. Господи, как же я ей скажу? — лихорадочно соображал Микос. — Ну? — первым нашелся Анджело. — Что там? — Произошел несчастный случай. Джина побледнела. — Мама? — выдохнула она. — Да, — собравшись с силами подтвердил Микос. — Я только что говорил с доктором. — Она?.. — девушка схватилась за горло. — Нет. Она жива… но серьезно пострадала. — Мама в больнице? — Да. — О господи! — Джина закрыла лицо руками. — Расскажи по порядку, что случилось. Микос взял Джину за руки. Они были холодны как лед. — Она упала с подоконника. Пыталась вымыть окно и потеряла равновесие. Прохожие видели, как она упала, и вызвали «скорую». Это произошло в девять утра сегодня. Женщина, которую ты наняла присматривать за матерью, думала, что та еще спит, и спокойно готовила завтрак на кухне. — Боже! Это я виновата! Это все из-за меня! — Это несчастный случай, Джина. Некого винить. — Ты ошибаешься. Я не должна была оставлять ее. — Джина вырвалась из его рук и, обняв себя, начала раскачиваться из стороны в сторону. — Если бы я была дома, этого бы не случилось. — Ты бы ничего не изменила, калли мои. Ты же говорила, что твоя мама стала слишком непредсказуемой и что ты больше не можешь уследить за ней сама. Поэтому ты приехала попросить у Анджело помощи. — Я же говорю, это я виновата. Она доверяла только мне, а я бросила ее с незнакомым человеком. Мне нужно домой. Ты должен помочь, Микос. Я должна ехать прямо сейчас. Заметив, что она дрожит, как осиновый лист, Анджело налил в рюмку коньяка. — К завтрашнему вечеру ты будешь у постели своей матери, обещаю. Но до утра мы ничего не можем сделать. А сейчас возьми себя в руки, — старик протянул ей напиток. — Выпей, дитя, это поможет успокоить нервы. На пороге возникли Вула и Димитрий. — Мы все слышали, — тихо произнесла экономка. — Я позабочусь о Джине, пока вы сделаете все необходимое. Пойдем, кори мои. Я побуду с тобой. — Вула увела Джину. — Насколько все плохо? — спросил старик Микоса, как только они остались наедине. — Она в коме. Прогнозы неутешительные. — О боги! — Анджело закрыл лицо руками. — Неужели я нашел дочь, чтобы потерять ее, не успев замолить грехи? — Перестань так говорить, Анджело. Ты ведь боец, как и я. И нам предстоит хорошо поработать, так что давай не будем распускать нюни. Наша задача сделать все возможное для Джины и ее матери. Оба знали, что делать. Неожиданные перелеты постоянно случались в «Эсперусе». Меньше чем через час все было готово к полету. Вула принесла мужчинам бутылку настойки. — Как Джина? — поинтересовался Микос. — Спит. Я дала бедняжке молока с медом и таблетку, которую врач порекомендовал при бессоннице. Думаю, ей лучше отдохнуть. — И тебе тоже, Микос, — вмешался Анджело. — Если ты собираешься везти нас в Афины. Я не хочу, чтобы ты заснул за штурвалом. — А ты? — В моем возрасте не нужно много сна. Я посижу у телефона. Вдруг будут новости из Канады. — Тогда поднимусь в спальню, посмотрю, как там Джина. Микос тихонько вошел. Посмотрел на заплаканное лицо девушки, разулся и лег рядом. Нет, он бы не смог заснуть, просто ему было необходимо обнять Джину, ощутить тепло ее тела, взять часть ее боли на себя. Джина спала, но даже во сне она ощутила его присутствие: — Микос, — сорвалось с губ. — Я здесь, — прошептал он, целуя ее в затылок. — Я присмотрю за тобой. Все будет хорошо, крисо мои, обещаю. Все шло по плану. В шесть утра они покинули остров и еще до восьми были в Афинах. Микос приземлился на крышу здания компании Тайроса. Внизу уже ждала машина. Все это время девушка была как во сне. Микос пытался заставить ее поесть, но она отказывалась. — Что я могу сделать? — спросил Микос у Анджело, с тревогой наблюдавшего за ними. — Будь рядом, чтобы поддержать ее. Джина переживает кризис, и мы не в силах этого изменить, Миколас. Все в руках божьих. Микос будет рядом. Но он боялся, что Джина сломается, и тогда ни его силы, ни его воли может оказаться недостаточно, чтобы она снова обрела душевное равновесие. Глава одиннадцатая На западном побережье стояло жаркое лето. Когда паром отчалил из порта, вслед за ним потянулся красный след, резко контрастирующий с голубыми водами залива Виктория. То были лепестки герани и лабелии, которые бросали из корзин, чтобы развлечь туристов, толпами ходивших по пляжу. Приезжие охотно покупали сувениры и фотографировались на фоне министерства юстиции и отеля «Импресс». По Говернмент-стрит разъезжали конные экипажи и двухэтажные автобусы. Но в отделении интенсивной терапии городской клиники не было цветов и гама людских голосов. Здесь слышалось лишь гудение медицинской аппаратуры да шуршание бахил. — Она очень серьезно повредила голову, — сообщил Джине врач. — Боюсь, надежды нет. Никакой. Собравшись с силами, Джина подошла к кровати. — Привет, мам, это я, — тихо произнесла она, взяв мать за руку с надеждой, что так хотя бы часть ее жизни перейдет в эти бледные, тонкие пальцы. — Смотри, кто пришел познакомиться с тобой. Твой отец. Открой глаза и поздоровайся. Ни одна эмоция не промелькнула на неподвижном лице женщины. — Мама, — снова обратилась к ней Джина, на этот раз громче. — Просыпайся, пожалуйста! Микос подошел к девушке и слегка сжал ее руку. — Джина, она тебя не слышит. — Не смей так говорить! — девушка отдернула руку. — Она еще дышит. Ее сердце бьется. Микос опустил руки на ее плечи. — Твоя мама на вентиляции. Дорогая, ты же слышала, что сказал врач. Они держали ее на аппаратах, дожидаясь тебя, но… — Я не верю! — Ты должна. И позволь мне помочь тебе принять неизбежное. — Мне не нужна твоя помощь. Уходи. Оставь нас одних. Тебе здесь не место. С минуту Микос молчал. — Хорошо. Я буду в холле. По другую сторону кровати раздался тихий всхлип. Джина подняла глаза и увидела перед собой не знаменитого миллионера, а слабого, больного старика, который не мог сдержать слез, теряя близкого человека. — Не плачьте! — взмолилась Джина. — Она не должна видеть вас таким. Она подумает, что умирает и мы пришли попрощаться с ней. — Она уже попрощалась с тобой вчера. Мозг твоей мамы мертв, дитя. Пусть идет с миром. Она достаточно страдала. — Я не могу! — заплакала Джина. — Мы поможем тебе. Я и Миколас. Положись на нас, Анджелина. Мы здесь для тебя. Анджело склонился к дочери и поцеловал ее в лоб. — Прости, что не позаботился о тебе, — прошептал он. — Прости, дочка. Адью, пети мои. Господь с тобой. Анджело трижды перекрестился. Приложив руку к груди, старик оплакивал дочь. Он молился мысленно, позволив Джине в полной тишине принять одно из самых важных решений в жизни. И Джина избавила маму от страданий. Разве у нее был иной выбор, когда впервые за много лет болезнь отступила, придав лицу мамы такие знакомые черты? — Я не говорю тебе прощай, мама, — произнесла девушка сквозь слезы. — Потому что ты всегда будешь в моем сердце. На следующее утро Джина отправилась домой на остров вместе с Микосом и Анджело. Дни шли один за другим бесконечным парадом, наполненные воспоминаниями о прошлом. Джина не хотела никого видеть. Она желала лишь, чтобы ее оставили в покое. Но Анджело и Микос продолжали опекать ее. Жители острова тоже оказали Джине поддержку, узнав о смерти ее матери. — Она была чудесной женщиной, — говорили они. — И очень гордилась тобой. Ей повезло, что у нее такая заботливая дочь. Ей сейчас намного лучше там. Неужели? — хотелось закричать Джине. — Откуда вы знаете? И словно читая ее мысли, соседи пытались утешить ее. — Это не твоя вина, Джина. Ты не должна винить себя. Джина готовилась к похоронам и улаживала дела мамы. Ела она, только когда Микос заставлял ее. Еда утратила свой вкус. Часто девушка незаметно выбрасывала ее. Зато спала Джина долго. Она могла рухнуть на кровать и провалиться в сон больше чем на двенадцать часов, а проснуться уставшей. — Депрессия, — услышала Джина однажды разговор Микоса и Анджело с соседом. — Я узнаю симптомы. Присматривайте за ней. Однажды ночью Джина проснулась и увидела, что Микос спит рядом с ней. Ближе к утру он ушел, чему девушка была только рада. Его действиями руководила вина. Она видела это в его глазах, слышала в голосе. Джина не могла этого выносить. В ее жизни и так было достаточно чувства вины. Как-то днем Микос поймал ее за углом и попытался поцеловать, но Джина отвернулась и закрыла лицо руками. — Перестань отталкивать меня, — взмолился он. — Я хочу помочь тебе. Я люблю тебя, Джина! — Нет. Это всего лишь жалость. Если хочешь помочь, тогда забери тело мамы из больницы. — Все, что захочешь. Только попроси, и я постараюсь. Микос правда старался. Он успел починить крышу в доме и подровнять газон. А на следующий день Микос оставил Джину с Анджело и поехал забрать останки ее матери. — Ты ведь знаешь, что Микос любит тебя, правда? — спросил старик, сидя с Джиной в саду. — Он просто жалеет меня. — Нет! Мы все здесь любим тебя, дитя. А ты наказываешь себя, отвергая Микоса. Продолжай — и потеряешь его. Он слишком гордый. Рано или поздно Микос отправится с разбитым сердцем в Грецию. И если ты считаешь, что там не будет множества женщин, желающих утешить его, то не можешь называть себя моей внучкой. — Не надо нотаций, Анджело, пожалуйста! Не сегодня. У меня сейчас все мысли о предстоящем дне. — Ах, да, поминки, — вздохнул старик. — Это тяжело, дитя. Но ты справишься, вот увидишь. Твоя мать унаследовала характер бабушки и передала его тебе. Он был прав. Джина пережила поминки, выслушав соболезнования от более чем двухсот человек, пришедших проститься с ее мамой. Она пила свой чай и благодарила собравшихся за их доброту. А когда все закончилось, Джина упала в обморок. К счастью, среди гостей был и их семейный доктор. — Скорее всего, это от стресса и усталости, — сообщил он, когда Микос уложил Джину на постель. — Учитывая все последние события, я удивлен, что она так хорошо держалась. Последние несколько лет были для Джины очень тяжелыми. Долго вы собираетесь пробыть с ней? — Столько, сколько ей потребуется, — ответил Анджело. — Я ее дедушка. — Это я уже понял. Лучше поздно, чем никогда, правда? — Врач закрыл саквояж, надел куртку и повернулся к Микосу. — Ей нельзя волноваться. Дайте ей отдохнуть пару дней, и все будет хорошо. — У Джины совсем нет аппетита. Нет сил. И она похудела. — Неудивительно в данной ситуации. И все же советую привезти ее на осмотр, когда она немного оправится. Это не помешает. — Как будто Джина слушает, что я ей говорю! — воскликнул Микос. — Скорее наоборот. Не уверен, что ей хорошо оттого, что я все время рядом. — Возможно, — ответил Анджело. — Наверное, лучшее, что мы оба можем для нее сделать, — это вернуться в Грецию. Ей нужно пережить свою скорбь в одиночестве. Мы не окажем ей услуги, если останемся. — Ты советуешь бросить ее? — Нет. Просто дать ей время погоревать, прийти в себя и, возможно, поскучать о нас. Может быть, только тогда она поймет, что мы нужны ей. Микос хотел возразить, но в глубине души он знал, что Анджело прав. Чем больше он пытается приблизиться к Джине, тем дальше она отдаляется. Стараясь чересчур настойчиво, Микос сам разрушал всякий шанс снова быть с ней. — Хорошо, мы уедем. Но сначала я отвезу Джину к врачу. Хочу быть уверен, что у нее все хорошо. — Я в порядке, — заверила Джина, когда все трое сидели за обедом. — Честное слово, я не больна. — Если это правда, — Микос оглядел нетронутого цыпленка на ее тарелке, — почему у тебя такой плохой аппетит? И почему ты устаешь все время? — Немного переутомилась, вот и все. Но доктор Ирвин прописал мне витамины. Можете ехать домой со спокойным сердцем. Скоро я совсем приду в себя. Скоро наступит в начале марта будущего года, если верить Сэму Ирвину. Именно тогда родится ребенок… — Беременна? Как такое возможно? — спросила его Джина, когда врач сообщил ей новость. — Обычно это происходит от незащищенного секса. У тебя такого не было? — Ну… вообще-то у меня был роман в Греции. Вы сами посоветовали мне развлечься. Мы предохранялись и были очень осторожны. Но не в тот день, когда она застала Микоса врасплох в душе! — Недостаточно осторожны. Я знаком с отцом? Джина покраснела. — Он был на похоронах мамы. — Молодой грек. Так я и думал. Есть шанс, что вы поженитесь? — Нет. Ни одного. — Даже если он узнает, что ты ждешь ребенка? — Он не узнает. — Почему? — Потому что между нами все кончено. Он и мой дедушка скоро вернутся в Грецию. — Ясно. Что ты собираешься делать? Я считаю, что ребенок скрасит твою жизнь и поможет пережить потерю. Кроме того, в наше время мать-одиночка далеко не редкость. Но если ты решишь, что не справишься… — Я не стану делать аборт, Сэм, если ты это имеешь в виду. — Есть и усыновление. Многие бездетные пары ухватятся за шанс дать дом и семью твоему малышу. Срок еще маленький, так что тебе не нужно принимать решение прямо сейчас. Сначала привыкни к мысли, что ты беременна. — Да, — ответила Джина, — конечно. Ранний срок или нет, Джина точно знала, что никогда не откажется от ребенка Микоса… — Что за витамины? — Вопрос Микоса снова вернул Джину в реальность. — Обычные. — Девушка сглотнула, занервничав. — Хватит допрашивать меня, Микос. Мы же не в суде. — Возможно. Но мне было бы легче, если бы я сам переговорил с твоим врачом. Джина чуть не поперхнулась. И все же нашла в себе силы ответить спокойно: — Давай. Не стесняйся говорить с ним обо мне. Однако могу тебя заверить, что в этой стране ни один врач не нарушит врачебной тайны пациента без разрешения последнего. Хотя в моем случае нечего скрывать. — Перестань, Миколас, — вмешался Анджело. — Анджелина права. Тебя это не касается. — Значит, теперь, когда вы убедились, что моему здоровью ничего не угрожает, вас здесь ничего не держит? Когда вы планируете уехать? — Почему ты так спешишь отделаться от нас? — с сарказмом бросил Микос. — Мы такая неприятная для тебя компания? — Нет, конечно, нет. Я очень благодарна вам обоим за ту поддержку, что вы мне оказали. Но рано или поздно я должна научиться справляться сама. — Тогда какого черта? Мы можем улететь завтра же, если ты так хочешь! Как оказалось, пилот компании должен был согласовать полет и подготовить лайнер. Но рано утром в августовскую среду мужчины упаковали чемоданы, попрощались и сели в машину, которая увезла их в аэропорт. — Мы еще увидимся, — пообещал на прощание Анджело. — Я буду на связи. — А я буду скучать, — искренне призналась Джина, обнимая деда. А Микос все-таки поцеловал Джину в губы. Поцелуй был долгим и страстным. Словно в последний раз. И пока губы Джины еще горели от поцелуя, Микос сел за руль, завел мотор и умчался прочь. Джина не знала, оглянулся ли он. Ее глаза застилали слезы. В этом году осень пришла рано, принеся с собой дожди и холодный ветер. К концу сентября туристов на острове почти не осталось. Джина была только рада. Слишком часто с той поры, как уехал Микос, она в толпе высматривала высоких темноволосых мужчин. Сейчас Джина уже перестала ждать письма из Греции. Ее сердце уже не замирало всякий раз, когда звонил телефон. К чему жить прошлым? И Джина строила планы на будущее. После смерти мамы первой мыслью Джины было продать дом, вернуться в Ванкувер и заняться карьерой. Но, узнав, что беременна, девушка передумала. Она хотела все силы отдать малышу. Работа позволяла ей сосредоточиться на его воспитании. Кроме того, от матери Джине перепало небольшое наследство. На эти деньги можно было переделать одну комнату в детскую. Чем девушка и решила заняться. — Беременность протекает хорошо, но все же не нужно слишком усердствовать, лазая по лестницам во время ремонта, — недовольно заметил Сэм. — Но мне надо чем-то заниматься. — Есть разница между «заниматься» и «рисковать». Когда ты перестанешь наказывать себя, Джина? Ты не виновата в том, что случилось с твоей мамой. — Но если бы я была там… — Вместо того, чтобы делать то, что делают все девушки в твоем возрасте? Встречают мужчину и влюбляются? Ты влюбилась, а мама упала с подоконника. Это бывает. Но вовсе не значит, что ты не заслужила быть счастливой. — Сэм проницательно посмотрел на нее. — Скажи, в том, что мама заболела болезнью Альцгеймера, тоже ты виновата? — Нет… Этого я не могла предугадать. — Ее смерть тоже. Так что перестань себя винить и сосредоточься на своей жизни и своем ребенке. Кстати, можно начать с того, чтобы снять трубку и рассказать Микосу. Уверен, узнав, он прилетит сюда на следующий же день. Без сомнения, ведь он почувствует себя обязанным. Но Джине не этого хотелось. Второй понедельник октября выдался ясным и солнечным. Жители острова украшали свои дома ко Дню благодарения. Но Джина решила, что не станет менять привычный букет на свежевыкрашенной двери. Никто и не заметит. Однако к полудню Хетер, жена Сэма, подошла к дому Джины с чудесным венком из желтых хризантем. — Когда я увидела их, то сразу подумала, что на твоей двери они будут смотреться великолепно. Как ты, дорогая? Я не видела тебя со дня похорон. — Привожу дом в порядок, как видишь. Я порядком запустила его за последние годы. — Сегодня мы с Сэмом приглашаем тебя к нам отметить День благодарения. Индейка и тыквенный пирог. Тебе нужно хорошо кушать, ты слишком худая. Правда, животик все равно заметен… — Сэм сказал тебе? — Нет. Но по всему острову ходят слухи, что Джина Хадсон беременна. Не переживай, мы все желаем тебе счастья. Ты ведь рада, правда? — Ребенку — да. — Слышу сомнение в твоем голосе. Ладно, поговорим позже. Мне нужно приготовить индейку. Она такая огромная, что Сэму, наверное, придется отрезать ей ноги, чтобы она поместилась в духовку. Ждем тебя в четыре, Джина. Не опаздывай и приходи голодной. Джина отнесла инструменты в гараж и отправилась в дом. Она ощущала необыкновенную легкость. «Легкость» — это слово слетело с губ и поселилось в сердце. Хватит скорбеть, решила девушка. Хризантемы качались на ветру, словно соглашаясь. Глава двенадцатая На остров спускались сумерки, когда Микос ждал своей очереди, чтобы сойти на берег. — Сегодня День благодарения, — отозвался еще один пассажир на замечание Микоса, что на борту мало народу. — Все дома едят индейку и прочие вкусности. Вы, наверное, не местный, если не знаете об этом. — Вы правы. Я приехал из-за границы. — Кто-то вас ждет? — Нет. Это будет сюрприз. — Вы выбрали хороший день для неожиданного появления. На обед будет много еды. Микос оглядел переполненную стоянку у таверны. Значит, многие жители предпочитают, чтобы за них кто-то готовил. Интересно, Джина среди них? И живет ли она на острове до сих пор? А если нет, где ее искать? Черт! Нужно привести в порядок чувства прежде, чем он снова увидит ее. Жизнь без нее утратила все краски, кроме серой. Микос пытался узнать о Джине у Анджело, но тот лишь пожимал плечами: — Хочешь знать, как у нее дела, Миколас, спроси ее сам. Тысячу раз или больше за первые недели без Джины он поднимал трубку с желанием позвонить ей, но каждый раз уязвленная гордость не позволяла ему набрать ее номер. А потом Микос вдруг понял, что не может жить без Джины и даже готов рискнуть и получить второй отказ. Он повернул на дорогу, ведущую к ее дому. Окна, открытые настежь, возвещали, что Джина дома, хоть она и не зажгла свет. Микос твердо зашагал вверх по лестнице. Джина ушла от Ирвинов в девять. Ее желудок был полон индейкой и другими яствами. Впервые за последнее время девушка наелась досыта. Вечер прошел чудесно: легко и весело. После заката стало прохладно. Джина торопливо взбежала вверх по лестнице к дому. — Не надо было все-таки оставлять окна нараспашку, — пробормотала она, роясь в сумочке в поисках ключей. — Точно, — подтвердил глубокий баритон с акцентом. — Оставляя окна открытыми, ты приглашаешь кого-нибудь забраться к тебе. Я сам хотел сделать это, но я и так совершил достаточно ошибок. Не в моих интересах добавлять еще одну. Крик застыл в горле Джины. Но потом она узнала этот голос. — Микос? — Ты ждала еще кого-то? — он наклонился с ленивой грацией и поднял ключ, выпавший из рук девушки. — Нет, — выдохнула Джина. — Чего ты хочешь? — Тебя. Я хочу тебя. — Но почему? — Потому что без тебя я никто. Сердце екнуло. Не удержав равновесия, Джина схватилась за дверь. — Только не говори, что собираешься упасть в обморок. — Микос удержал ее за локоть. — Нет, не собираюсь. — Джина подавила приступ тошноты. — Просто не ожидала увидеть тебя, вот и все. — А дрожишь от холода. — Войдешь? — сменила тему Джина. — Мне нужно сесть. Микос проводил Джину в гостиную и зажег лампу на столике рядом с ее креслом. — Закрыть окна? — Да, пожалуйста. И разожги камин. — Хорошо. — Микос подождал, пока дрова разгорелись, и снова обратился к Джине: — Я могу принести тебе чего-нибудь? Может быть, бокал бренди? — Нет, спасибо. — Можно я плесну себе немного? Я проделал долгий путь, чтобы открыть тебе свою душу. Правда не уверен, что смогу подобрать нужные слова. — Ты знаешь, где бар. Оставшись одна, Джина стала судорожно размышлять. Она впервые видела Микоса таким. «Я хочу тебя», — сказал он, и, кажется, искренне. Но что значит это его «хочу»? Возможно ли, что Микос каким-то образом узнал о ребенке? Или Анджело заставил его приехать? Нет. Это невозможно. Она писала и звонила деду, но ни разу не обмолвилась о ребенке. Так, может, Микос приехал по велению сердца? — вспыхнула надежда в сердце девушки. — Я закрыл окна в гостиной! — прокричал Микос сверху. — Могу закрыть и эти, пока я здесь. — Нет, Микос, оставь! — Хорошо, Джина. — Он спустился к ней. — Не расстраивайся. Я просто подумал, что в спальне будет холодно. — Я люблю прохладу в спальне. — Как скажешь. Я приехал не затем, чтобы учить тебя вести хозяйство. Джина осмелилась взять его за руку. — Тогда скажи мне, зачем ты здесь? Не было смысла дольше откладывать. Взяв бренди, Микос проследовал за Джиной в гостиную. Он всегда находил нужные слова на работе. У него никогда не возникало проблем при расставании с девушками. Но делать предложение? Микос не знал, как поступают в таких случаях. — Я хочу жениться на тебе, Джина. — Почему? — Девушка в крайнем удивлении смотрела на него. — Потому что люблю тебя. Я скучал по тебе так сильно! Ты даже не представляешь. И теперь понятия не имею, как смогу жить без тебя. Джина хотела было ответить, но Микос знаком попросил ее молчать. — Позволь мне добавить: я не стану винить тебя, если ты откажешь. Я сделал тебе больно тогда в «Бабочке», но влюбляться не входило в мои планы, и я не знал, что делать. — Ты сказал, что я использовала тебя. — Все моя глупая гордость… Но это не извиняет меня. После смерти твоей матери я пытался признаться тебе в любви, но ты не слушала. Я уехал, как обиженный мальчишка. И вот я здесь, чтобы попытаться снова. Я люблю тебя, Джина. Люблю всем сердцем. Не потому, что мне жаль тебя или я испытываю чувство вины. Но оттого, что ничего не могу поделать. И если ты можешь простить меня за все, обещаю: я никогда больше не заставлю тебя плакать. — Но ты уже… — слезы, как бриллианты, сверкали на ее щеках. — Не надо! — Он обнял ее. — Джина, дорогая, ангел мой, душа моя, если тебе больно даже видеть меня, я уйду. Но знай, ты — единственная женщина, с которой я хочу состариться. И если у меня есть шанс… — Есть, Микос. Но прежде я хочу, чтобы ты узнал… — Я знаю, что буду любить тебя всю жизнь и даже больше. Это все, что имеет значение. — Я тоже люблю тебя, Микос. Я полюбила тебя с первого взгляда. Но скрывала от тебя свои чувства и ранила нас обоих. Пойдем. Я хочу показать тебе кое-что. Микос поднялся за ней по лестнице и вошел в ее спальню. Стены были покрашены в нежно-голубой цвет. — Ты хорошо поработала. — Загляни в смежную комнату и скажи, что ты думаешь. — Очень мило, — заключил Микос, оглядывая желтые стены и белые шторы. А потом он заметил кроватку и детские вещи повсюду. — Да. — Джина кивнула, встретив его удивленный взгляд. — Это детская. Я жду ребенка. Она смело смотрела ему в глаза. Проверяла его. — Нет, калли мои, мы ждем ребенка. И даже если это двойня, мое предложение в силе. — Тогда я выйду за тебя замуж, — просияла Джина. А затем Микос сделал то, о чем мечтал, как только приехал на остров: заключил Джину в свои объятия и поцеловал. — Спасибо, — прошептал он, обращаясь и к любимой, и к Богу. Они еще не занимались любовью в ее доме. Не лежали, обнявшись, под пуховым одеялом, слушая песни ветра за окном. — Когда ты узнала, что беременна? — Когда ходила к врачу. Сначала я не поверила ему. Мы всегда предохранялись… — Кроме одного-единственного раза, я помню. — Микос повернулся к ней. — Но я еще не уехал, когда ты узнала. Почему ты не сказала мне? Боялась, что я отвернусь от тебя, как Анджело отвернулся от твоей бабушки? — Нет. Боялась, что ты останешься со мной из чувства долга и возненавидишь меня за то, что я заставила тебя жениться на мне. — И ты бы никогда не рассказала мне о ребенке? — Я бы открылась, но не сразу. Мне нужно было время, чтобы научиться жить без тебя. Время, чтобы залечить раны. — И ты готова забыть о прошлом? — Я все еще скучаю о маме. Но я приняла ее смерть. — А я всегда буду с тобой. Рядом. — Микос притянул Джину к себе. — Не хочу, чтобы ты еще когда-нибудь пользовался презервативом. — Тогда будь готова родить футбольную команду. Или даже две, потому что я собираюсь заниматься с тобой любовью при каждой возможности… Много позже Джина заснула в объятиях Микоса. Впервые за долгое время глубоким счастливым сном. На следующее утро Джина проснулась первой и тихо спустилась в кухню, чтобы приготовить завтрак. Они проговорили допоздна, строя планы на будущее. Они решили устроить тихую свадьбу на острове, а после поехать в «Бабочку». Позже они купят дом на Эвии, недалеко от Анджело, чтобы их малыш мог общаться с прадедушкой. А что же с домом ее детства? — Я готова покинуть его, — сказала Джина Микосу. — Теперь мой дом там, где ты. — Но это место много для тебя значит, любовь моя. Я могу нанять людей, которые будут присматривать за домом. — У меня навсегда останутся воспоминания. — Не решай сейчас, — попросил он… Микос лежал с закрытыми глазами в постели, когда Джина вошла в спальню с подносом в руках. — Где ты была? Я успел соскучиться. — Я принесла тебе завтрак в постель. — Какая женщина! Я уже говорил тебе сегодня, как сильно люблю тебя? — Нет. Еще не говорил. — Я счастлив, и я люблю тебя, Анджелина. Ты выйдешь за меня замуж? Все стихи и романы о любви воспевают то, что, когда находишь свою истинную половинку, сердце бешено колотится. Но сердце Джины пело от счастья, спокойное, что поиск окончен. — Да. В Канаде часы показывали половину девятого утра, в Греции — половину седьмого вечера. Микос и Джина решили позвонить Анджело и поделиться счастливыми новостями. — Где тебя носит? — заворчал старик, услышав голос Микоса. — Я в постели с твоей внучкой. — Мерзавец, у тебя нет чувства такта! — Я собираюсь жениться на Джине. — Жениться? Как раз вовремя. Ты же знаешь, я не буду жить вечно. — Мы примем это к сведению. Кстати, мы подарим тебе правнука следующей весной. Думаешь, сможешь дожить до его появления, чтобы дать ему свое благословение? — Джина беременна? — О, да! Уже четыре месяца. Так что готовь самолет. Ты же не хочешь, чтобы твоя внучка шла к алтарю одна? — Буду завтра же. Даже если придется садиться на борт в каталке. Обними за меня Джину. И не забывай, какое сокровище ты нашел. Ты — счастливый человек. Микос с любовью взглянул на Джину, своего ангела, свою нареченную, свою любимую. Она улыбнулась, сияя от счастья, и произнесла одними губами: — Я люблю тебя. Ослепленный эмоциями, Микос едва не забыл, что до сих пор держит в руке телефонную трубку. — Да, — сказал он Анджело. — Я — самый счастливый мужчина на свете. Внимание! Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.